— Что же вы сказали ей?
— Что я мог сказать? Она, разумеется, увидела, какой это для меня удар. И ведь ее признание сделало меня сообщником преступления! Она поняла все это быстрее, чем я сам. Она попросила у меня сутки срока и заставила дать слово, что пока я ничего предпринимать не буду. И наотрез отказалась назвать мне имя шантажиста. Она, вероятно, боялась, что я отправлюсь прямо к нему и превращу его в котлету, а тогда все выйдет наружу. Она сказала, что до истечения суток я узнаю, какое решение она приняла. Боже мой! Клянусь вам, Шеппард, мне и в голову не приходило, что она задумала. Самоубийство! И по моей вине!
— Нет, нет. Вы преувеличиваете. Не вы виновны в ее смерти.
— Вопрос в том, что мне делать? Бедняжка умерла. Нужно ли ворошить прошлое?
— Я склонен согласиться с вами.
— Но есть и другое. Как мне добраться до негодяя, который довел ее до гибели? Он знал о ее преступлении и жирел на нем, как гнусный стервятник. Она заплатила страшной ценой, а он останется безнаказанным?
— Понимаю, — медленно сказал я. — Вы хотите найти его и покарать. Но тогда придется примириться с оглаской.
— Да. Я думал и об этом. И никак не могу решиться.
— Я согласен с вами, что негодяй должен быть наказан, но следует взвесить и все последствия.
Экройд вскочил и забегал по комнате. Потом снова сел.
— Послушайте, Шеппард. Остановимся пока на этом. Если она не выскажет своего желания, пусть все останется как есть.
— Выскажет? — переспросил я с изумлением.
— У меня глубокое убеждение, что она должна была оставить мне прощальное слово. Это бездоказательно, но я верю.
Я покачал головой, но спросил:
— Она вам ничего не написала?
— Я убежден, что написала, Шеппард! И более того, я чувствую, что, добровольно выбрав смерть, она желала, чтобы все открылось: она жаждала хоть из гроба отомстить этому человеку. Я верю, что, если бы мы увиделись еще раз, она бы назвала мне его имя и попросила поквитаться с ним. Вы согласны со мной?
— Да, в некотором отношении. Если, как вы выразились, она выскажет свое желание…
Я замолчал: дверь бесшумно отворилась, Паркер внес на подносе письма.
— Вечерняя почта, сэр, — сказал он, подавая поднос Экройду, и, собрав кофейные чашки, так же бесшумно вышел.
Я поглядел на Экройда. Он сидел неподвижно, уставившись на длинный голубой конверт. Остальные письма рассыпались по полу.
— Ее почерк, — шепнул он. — Она опустила это письмо вчера вечером, перед тем как… как… — Он разорвал конверт, затем резко обернулся ко мне: — Вы уверены, что заперли окно?
— Конечно, — удивленно ответил я. — А что?
— Весь вечер у меня ощущение, что за мной кто-то следит… Что это?
Мы оба быстро обернулись. Нам показалось, что дверь скрипнула. Я подошел и распахнул ее. За дверью никого не было.
— Нервы… — пробормотал Экройд. Он развернул письмо и начал негромко читать вслух: — «Мой дорогой, мой любимый Роджер! Жизнь за жизнь. Я понимаю. Я прочла это сегодня на твоем лице. И вот я выбираю единственный открытый для меня путь. Тебе же я завещаю покарать человека, который превратил мою жизнь в ад. Я отказалась назвать тебе его имя, но я сделаю это сейчас. У меня нет ни детей, ни близких, так что не бойся огласки. Если можешь, Роджер, мой дорогой, мой любимый, прости меня за то, что я собиралась обмануть тебя — ведь когда настало время, я не смогла…»
Экройд собирался перевернуть листок и остановился.
— Шеппард, простите меня, но я должен прочитать это письмо один, — глухо сказал он. — Оно написано мне, и только мне. — Он снова вложил письмо в конверт. — Потом, когда я буду один…
— Нет! — импульсивно вскричал я. — Прочтите его теперь.
Экройд удивленно посмотрел на меня.
— Простите, — поправился я, покраснев. — Я не хотел сказать — вслух. Просто прочтите его, пока я еще здесь, я подожду.
Но Экройд покачал головой:
— Нет, потом.
Однако, сам не понимая почему, я продолжал настаивать:
— Прочтите хотя бы его имя.
Экройд по натуре упрям. Чем больше его убеждаешь, тем сильнее он упирается. Все мои уговоры не привели ни к чему.
Было без двадцати минут девять, когда Паркер принес письма. И когда я ушел от Экройда без десяти девять, письмо все еще оставалось непрочитанным. У двери меня охватило сомнение, и я оглянулся — все ли я сделал, что мог? Да, кажется, все. Покачав головой, я вышел, притворив за собой дверь.
И вздрогнул от неожиданности: передо мной стоял Паркер. Он смутился, pi мне пришло в голову, что он подслушивал у дверей. Жирное, елейное лицо и явно подленькие глазки.
— Мистер Экройд просил меня передать вам, чтобы его ни в коем случае не беспокоили, — холодно сказал я.
— Слушаю, сэр… Мне… мне показалось, что звонили.
Это была настолько явная ложь, что я не стал ничего отвечать. Паркер проводил меня до передней и подал мне пальто. Я вышел в ночь. Луна зашла, было темно и тихо.
Когда я миновал сторожку, часы на деревенской церкви пробили девять. Я свернул налево к деревне и чуть не столкнулся с человеком, шагавшим мне навстречу.
— В «Папоротники» сюда, мистер? — спросил незнакомец.
Я взглянул на него. Воротник поднят, шляпа нахлобучена на глаза. Лица почти не было видно, но все же оно показалось мне молодым. Голос хриплый, простонародный.
— Вот ворота парка, — сказал я.
— Спасибо, мистер, — ответил он и после паузы добавил, что было совершенно излишне: — Я тут впервой.
Он прошел в ворота, а я поглядел ему вслед. Странно: голос показался мне знакомым, но я не мог припомнить, где его слышал. Через десять минут я уже был дома. Каролина сгорала от любопытства — почему я вернулся так рано, и мне пришлось несколько уклониться от истины, описывая вечер. У меня осталось неприятное ощущение, что она, несмотря на мои уклончивые ответы, о чем-то догадывается.
В десять часов я зевнул и предложил ложиться спать. Каролина согласилась. Была пятница, а по пятницам я завожу часы, что я и проделал, пока Каролина проверяла, заперты ли двери.
В четверть одиннадцатого, когда я поднимался в спальню, в приемной зазвонил телефон. Я сбежал вниз и взял трубку.
— Что? — сказал я. — Что? Конечно, сейчас иду! — Я кинулся наверх, схватил свой чемоданчик, уложил в него еще бинты. — Звонил Паркер, — закричал я Каролине, — из «Папоротников»! Там только что обнаружили, что Роджер Экройд убит.
Глава 5Убийство
Я мгновенно вывел автомобиль из гаража и помчался в «Папоротники». Выскочил из машины и позвонил. Никто не отворял, и я позвонил снова. Звякнула цепочка, на пороге, как всегда невозмутимый, стоял Паркер. Я оттолкнул его и вошел в холл.
— Где он? — резко спросил я.
— Прошу прощения, сэр?
— Ваш хозяин. Мистер Экройд. Что вы так стоите? Вы сообщили полиции?
— Полиции, сэр? Вы сказали — полиции? — Паркер поглядел на меня как на сумасшедшего.
— Что с вами, Паркер? Если, как вы сообщили, ваш хозяин убит…
Паркер вытаращил глаза:
— Убит? Хозяин? Что вы такое говорите, сэр?
Тут уж я, в свою очередь, уставился на него.
— Вы же позвонили мне пять минут назад и сказали, что мистера Экройда нашли убитым?
— Я, сэр? Что вы? Разве такое можно себе позволить!
— Вы хотите сказать, что все это — глупая шутка? С мистером Экройдом ничего не случилось?
— Простите, сэр. Но тот, кто звонил вам, назвался моим именем?
— Вот слово в слово, что мне было сказано: «Это доктор Шеппард? Говорит Паркер, дворецкий из „Папоротников“. Будьте добры, сэр, приезжайте поскорее. Мистера Экройда убили».
Мы с Паркерам тупо смотрели друг на друга.
— Дурная шутка, сэр, — сказал он наконец возмущенно. — Повернется же язык сказать такое!
— Где мистер Экройд? — спросил я вдруг.
— Все еще в кабинете, сэр. Дамы уже легли, а майор Блент и мистер Реймонд в бильярдной.
— Я все-таки загляну к нему. Я знаю, что он не хотел, чтобы его беспокоили, но эта странная выходка меня волнует. Мне бы хотелось убедиться, что с ним ничего не случилось.
— Понимаю, сэр. Меня это тоже беспокоит. Вы разрешите дойти с вами до дверей кабинета, сэр?
— Конечно, — сказал я. — Идемте.
Мы прошли направо, вошли в небольшой коридорчик, где была лестница в спальню Экройда, и я постучал в дверь кабинета. Никакого ответа. Я повернул ручку, но дверь была заперта.
— Позвольте мне, сэр, — сказал Паркер и очень ловко, для человека его возраста и сложения, опустился на одно колено и припал глазом к скважине.
— Ключ в замке, сэр, — сказал он, выпрямляясь. — Мистер Экройд запер дверь и, возможно, заснул.
Я нагнулся к скважине — дворецкий не ошибся.
— Возможно, — сказал я. — Но, Паркер, я попробую разбудить вашего хозяина. А то у меня сердце будет не на месте. — Говоря это, я дернул за ручку, потом крикнул: — Экройд! Экройд, откройте на минутку!
Ответа не последовало. Я оглянулся на Паркера.
— Мне не хотелось бы поднимать тревогу в доме, — сказал я.
Дворецкий притворил дверь в холл.
— Я думаю, этого достаточно, сэр. Бильярдная, кухня и спальни дам в другом конце здания.
Я кивнул и заколотил кулаками в дверь. Затем нагнулся к замочной скважине и крикнул:
— Экройд! Экройд! Это я, Шеппард! Впустите меня!
По-прежнему тишина. В запертой комнате никаких признаков жизни. Мы с Паркером переглянулись.
— Паркер, — сказал я, — сейчас я взломаю дверь. То есть мы взломаем ее под мою ответственность.
— Если вы считаете нужным, сэр… — сказал Паркер с сомнением в голосе.
— Считаю. Я очень тревожусь за мистера Экройда.
Я оглянулся, выбрал стул потяжелее, и мы с Паркером начали взламывать дверь. Еще одно усилие — она поддалась, и мы шагнули за порог.
Экройд сидел в кресле перед камином в той же позе, в какой я его оставил. Голова его свесилась набок, а над воротничком поблескивала витая металлическая рукоятка.
Мы подошли ближе. Я услышал, как ахнул дворецкий.