— Нашли убийцу, — сказала Флора твердым голосом.
— Понимаю, — ответил Пуаро. — Но ведь это сделает полиция.
— Они могут ошибиться, — сказала Флора. — По-моему, они на неправильном пути. О, мосье Пуаро, помогите нам! Если… если дело в деньгах…
Пуаро жестом прервал ее:
— О нет, умоляю, мадемуазель! Я не хочу сказать, что деньги меня не интересуют, — в его глазах вспыхнули веселые искорки. — Я всегда их ценил и ценю. Но вы должны понять одно, мадемуазель. Если я возьмусь за это дело, я дойду до конца. Хорошая собака не бросает следа, учтите! И в конце концов, вы можете пожалеть, что не положились на местную полицию.
— Мне нужна правда. — Флора посмотрела ему в глаза.
— Вся правда?
— Вся правда.
— Тогда я согласен. И надеюсь, что вы не пожалеете об этих словах. Что ж, расскажите мне все обстоятельства.
— Пусть лучше доктор Шеппард расскажет, — сказала Флора. — Он знает больше меня.
Мне пришлось пересказать все изложенное выше. Пуаро слушал, изредка задавал вопросы и упорно смотрел в потолок. Я закончил на том, как мы с инспектором ушли из «Папоротников».
— А теперь, — сказала Флора, — расскажите ему все о Ральфе.
Я заколебался, но подчинился ее повелительному взгляду.
— Вы зашли в эту гостиницу, в эти «Три кабана», возвращаясь домой? — спросил Пуаро, когда я окончил. — Почему же?
Я помолчал, взвешивая ответ.
— Я решил, что следует сообщить Ральфу о смерти отчима. По пути домой я сообразил, что в «Папоротниках» никто, пожалуй, кроме мистера Экройда, не знал, что Ральф приехал из Лондона.
— Так. И вы пошли туда только поэтому?
— Только поэтому, — сказал я сухо.
— А не для того, чтобы — как бы это сказать? — успокоиться по поводу се jeune homme[174].
— Успокоиться?
— Я думаю, мосье, что вы понимаете мою мысль, хотя делаете вид, будто она вам неясна. Ведь вам было бы очень приятно узнать, что весь вечер капитан Пейтен не покидал гостиницы?
— Вовсе нет, — сказал я резко.
Пуаро укоризненно покачал головой.
— В вас нет ко мне того доверия, как у мисс Флоры, но дело не в этом. Нам важно, что капитан Пейтен исчез при обстоятельствах, которые требуют объяснения. Я не скрою, все это выглядит скверно для него. Но возможна и какая-то совсем невинная причина.
— Именно об этом я и твержу! — горячо воскликнула Флора.
Пуаро предложил немедленно отправиться в полицию. Он попросил меня пойти с ним и представить его инспектору, а Флоре посоветовал вернуться домой.
Инспектор Дейвис стоял у входа в участок с весьма обескураженным видом. С ним был начальник полиции графства полковник Мелроз и инспектор Рэглан из Кранчестера, которого я легко узнал по описанию Флоры, назвавшей его «хорьком».
Я был знаком с Мелрозом и представил ему Пуаро, объяснив положение вещей. Намерение Флоры привлечь к делу Пуаро явно пришлось Мелрозу не по нутру, а инспектор Рэглан буквально почернел, что, по-видимому, слегка улучшило настроение Дейвиса.
— Дело-то ведь ясное, — буркнул Рэглан, — и в любителях у нас нет никакой нужды. Мне кажется, любой дурак мог оценить обстановку еще вчера, и мы бы не потеряли зря двенадцать часов.
Он покосился на Дейвиса, но тот сохранял невозмутимость.
— Близкие мистера Экройда вольны, естественно, предпринимать любые шаги, — сказал полковник. — Но мы не можем позволить, чтобы на ход официального расследования оказывалось давление. Я, конечно, знаю заслуги мосье Пуаро, — добавил он любезно.
— Что поделать? Полиция себя не рекламирует, — сказал Рэглан.
Положение спас Пуаро:
— Я, признаться, удалился от дел. Хотел дожить свои дни на покое. И ненавижу всякую гласность. Поэтому, если мне удастся чем-нибудь помочь, горячо прошу, чтобы мое имя не упоминалось.
Чело инспектора Рэглана немного прояснилось.
— Мне известны ваши поразительные удачи, — заметил полковник, оттаивая.
— У меня большой опыт, — спокойно сказал Пуаро, — но большинством своих успехов я обязан полиции. Я преклоняюсь перед вашей английской полицией. Если инспектор Рэглан разрешит ему помогать, это будет большой честью и удовольствием для меня.
Лицо инспектора Рэглана стало почти любезным.
Полковник Мелроз отвел меня в сторону.
— Насколько я слышал, этот господин действительно творил чудеса, — сказал он тихо. — Мы, понятно, не хотели бы прибегать к помощи Скотленд-Ярда. Рэглан держится очень уверенно, но я… э… не во всем с ним согласен, я лично знаком с людьми, которых это касается. Этот Пуаро за лаврами как будто правда не гонится… Как, по-вашему, он поработает с нами негласно?
— Конечно. И к вящей славе инспектора Рэглана, — заключил я торжественно.
— Итак, — громко сказал полковник, — мы должны посвятить вас в то, как развивались последние события, мосье Пуаро.
— Благодарю вас. Мой друг доктор Шеппард сказал, что подозрение падает на дворецкого.
— Вздор! — немедленно откликнулся Рэглан. — Эти слуги высокого класса так трусливы, что ведут себя подозрительно без всяких причин, дай только повод.
— Отпечатки пальцев? — напомнил я.
— Не Паркера, — сказал инспектор Рэглан и добавил со слабой улыбкой: — И не ваши, доктор, и не мистера Реймонда.
— А у капитана Ральфа Пейтена, — тихо спросил Пуаро, — сняты отпечатки пальцев?
Я почувствовал восхищение тем, как он взял быка за рога, и в голосе Рэглана послышалось уважение:
— А вы, я вижу, не теряете времени, мосье Пуаро. Работать с вами будет удовольствием. Мы, конечно, возьмем у него отпечатки, как только разыщем его.
— Я уверен, что вы ошибаетесь, инспектор, — горячо сказал полковник Мелроз. — Я знал Ральфа Пейтена еще мальчиком. Он не может пасть так низко, не может стать убийцей!
— Возможно, — сказал Рэглан ничего не выражающим тоном.
— Почему вы его подозреваете? — спросил я.
— Ушел в тот вечер из гостиницы около девяти часов. Его видели возле «Папоротников» около половины десятого. С тех пор его никто не видел. Серьезные денежные затруднения, насколько нам известно. Вот его ботинки, на них ребристые резиновые подошвы. Таких ботинок у него две пары. Я захватил их, чтобы сравнить с отпечатками на подоконнике.
— Мы сейчас поедем туда, — сказал полковник Мелроз. — Вы и мосье Пуаро поедете с нами?
Мы приняли приглашение и отправились в «Папоротники» на автомобиле полковника. Инспектор торопился скорее добраться до окна и вылез у сторожки, откуда к террасе и окну кабинета ведет тропинка.
— Пойдете с инспектором, мосье Пуаро, или прямо в кабинет? — спросил полковник.
Пуаро выбрал последнее.
Дверь открыл Паркер. Держался он почтительно и спокойно, словно вполне оправился от своих вчерашних страхов. Полковник Мелроз отпер дверь, и мы вошли в кабинет.
— Здесь все, как было вчера, мосье Пуаро. Только вынесено тело.
— Где его нашли?
Как можно точнее я описал позу Экройда. Кресло еще стояло перед камином. Пуаро подошел и сел в него.
— Этот голубой конверт, о котором вы упоминали, где он был, когда вы уходили?
— Мистер Экройд положил его на столик справа.
— Все остальное, кроме конверта, осталось на месте?
— Насколько я могу судить — да.
— Полковник Мелроз, не будете ли вы так любезны сесть в это кресло? Спасибо. А вы, господин доктор, покажите мне, пожалуйста, точное положение кинжала.
Мы исполнили его просьбу, а он отошел к дверям.
— Значит, с порога рукоятка была хорошо видна. И вы и Паркер заметили ее сразу?
— Да.
Пуаро направился к окну.
— Электрический свет в комнате был, следовательно, включен, когда вы нашли тело? — спросил он, не оборачиваясь.
Я подтвердил это и подошел к нему. Он рассматривал следы.
— Узор на подошвах ботинок капитана Пейтена совпадает с этими отпечатками, — сказал он, отошел на середину комнаты и окинул все быстрым опытным взглядом. — Вы наблюдательный человек, доктор Шеппард? — спросил он вдруг.
— Да, — сказал я удивленно, — так мне кажется…
— Я вижу, что в камине горел огонь. Когда вы взломали дверь кабинета, пламя угасло или горело ярко?
Я смущенно усмехнулся.
— Право, не заметил. Может быть, мистер Реймонд или майор.
— Надо действовать методично, — с улыбкой покачал головой Пуаро. — Я напрасно задал вам этот вопрос. От вас не ускользнет ничего, когда речь идет о пациенте, у мистера Реймонда я смогу узнать, не случилось ли чего с бумагами. Каждому свое. Чтобы узнать о камине, мне следует обратиться к тому, кто им занимается. Вы разрешите? — Он позвонил.
Через минуту появился Паркер.
— Кто-то звонил, сэр? — спросил он неуверенно.
— Входите, Паркер, — сказал полковник Мелроз. — Этот джентльмен хочет задать вам несколько вопросов.
Паркер перевел почтительный взгляд на Пуаро.
— Паркер, когда вы с доктором Шеппардом взломали вчера дверь и нашли вашего хозяина мертвым, огонь в камине горел ярко?
— Нет, огонь почти угас, сэр, — тотчас ответил Паркер.
— Ага! — сказал Пуаро почти с торжеством. — А теперь, мой добрый Паркер, посмотрите вокруг: все ли здесь осталось в том же виде, как было в тот момент?
Взгляд дворецкого обежал комнату и задержался на окнах.
— Шторы были спущены, сэр. Горел электрический свет.
— Так, — одобрительно кивнул Пуаро. — Еще что-нибудь?
— Да, сэр. Это кресло было немного выдвинуто.
Он указал на кресло с высокой спинкой, стоявшее в углу между окном и дверью. (Я прикладываю план кабинета.)
— Покажите мне — как?
Дворецкий отодвинул кресло от стены на добрых два фута и повернул его так, что сиденье оказалось обращенным к двери.
— Voila се qui est curceux![175] — пробормотал Пуаро. — Кто захочет сидеть в таком положении? А кто поставил его на место? Вы, мой друг?
— Нет, сэр, — сказал Паркер. — Я был слишком взволнован смертью мистера Экройда и всем прочим.