— И не вы, доктор?
Я отрицательно покачал головой.
— Когда я вернулся с полицией, сэр, — добавил Паркер, — оно стояло на своем месте. Я это хорошо помню.
— Любопытно, — повторил Пуаро.
— Вероятно, Реймонд или Блент отодвинули его, — предположил я. — Но какое это может иметь значение?
План нижнего этажа и лужайки
План кабинета
— Никакого, — сказал Пуаро и добавил тихо: — Потому-то это и интересно.
— Извините меня, — сказал полковник и вышел с дворецким.
— Вы думаете, Паркер говорит правду? — спросил я.
— О кресле — да. В остальном — не знаю. Во всех подобных случаях, мосье, всегда есть одна общая черта.
— Какая же? — с интересом спросил я.
— Все причастные к ним что-то скрывают.
— И я тоже? — улыбнулся я.
Пуаро внимательно посмотрел на меня.
— Думаю, что и вы, — сказал он. — Вы сообщили мне все, что знаете об этом молодом человеке — о Ральфе Пейтейе? — Я покраснел, и он улыбнулся. — Не бойтесь, я не буду настаивать. В свое время я и так узнаю.
— Мне хотелось бы разобраться в ваших методах, — сказал я поспешно, стараясь скрыть свое замешательство. — Почему, например, вас заинтересовал камин?
— Очень просто. Вы уходите от мистера Экройда… без десяти девять, не так ли?
— Да.
— Окно закрыто, дверь отперта. В четверть одиннадцатого, когда найдено тело, дверь заперта, а окно открыто. Кто его открыл? Ясно, что это мог сделать только сам мистер Экройд по одной из двух причин: либо потому, что в комнате стало жарко — но раз огонь угасал, а вчера погода была холодной, эта причина отпадает, — либо потому, что он кого-то впустил в комнату этим путем. А если это так, значит, он впустил лицо ему известное, поскольку раньше он настаивал на том, чтобы окно было заперто.
— Звучит очень просто, — сказал я.
— Все можно сделать простым, если аккуратно расположить факты. Нас теперь интересует, кто был с ним в половине десятого. Судя по всему — тот, кого он впустил через окно. И хотя мисс Флора видела мистера Экройда позже, не узнав, кто был этот посетитель, мы не раскроем тайны. Окно могло остаться открытым после его ухода, и этим воспользовался убийца. Или посетитель мог вернуться. А вот и полковник.
— Мы выяснили, доктор, откуда вам звонили тогда в двадцать два пятнадцать, — сказал возбужденно полковник. — Не отсюда, а из автомата на станции Кингз-Эббот. А в двадцать два двадцать три отходит поезд на Ливерпуль[176].
Глава 8Инспектор Рэглан исполнен уверенности
Мы переглянулись.
— Вы, конечно, наведете справки на станции? — спросил я.
— Естественно, но на результаты не надеемся. Вы ведь знаете, какова наша станция.
Я знал: Кингз-Эббот — просто деревушка, но ее станция — важный железнодорожный узел. Здесь останавливается большинство экспрессов, перецепляются вагоны, составы переводятся с одной ветки на другую. Имеются три телефона-автомата. В это время один за другим подходят три местных поезда, чтобы их пассажиры могли пересесть на ливерпульский экспресс, который прибывает в 22.23. Все кипит, и шансы на то, что кем-нибудь будет замечено, кто именно звонил из одной из трех телефонных будок или сел в вагон экспресса, весьма незначительны.
— Но к чему этот телефонный звонок вообще? — спросил полковник Мелроз. — Бессмыслица какая-то! Для чего?
Пуаро симметрично расставлял фарфоровые безделушки на шкафчике.
— Нет, смысл в этом непременно есть, — возразил он через плечо.
— Но какой же?
— Когда мы это узнаем, мы узнаем все. Очень любопытное и загадочное дело. — Пуаро произнес последние слова как-то особенно. Я почувствовал, что он смотрит на это дело под особым углом зрения, но что он видел, я не знал. Он прошел к окну и выглянул в сад. — Вы говорите, доктор, это было девять часов, когда вы встретились с незнакомцем у ворот в парке? — спросил он, не оборачиваясь.
— Да, — ответил я. — Как раз били куранты на колокольне.
— Сколько времени потребовалось бы ему, чтобы дойти до дома, до этого окна, например?
— Самое большее — пять минут. Две-три минуты, если бы он пошел не по дороге, а по тропинке.
— Но для этого ему требовалось кое-что знать. Это означало бы, что он бывал здесь прежде и знает обстановку.
— Верно, — согласился полковник Мелроз.
— Не могли бы мы выяснить, был ли у мистера Экройда на прошлой неделе кто-нибудь посторонний?
— Я думаю, на это может ответить Реймонд, — сказал я.
— Или Паркер, — добавил полковник Мелроз.
— Ou tous les deux[177],— улыбаясь, заключил Пуаро.
Полковник пошел искать Реймонда, а я позвонил.
Мелроз вернулся с секретарем. Джеффри Реймонд был свеж и весел, как всегда. Он пришел в восторг, когда его познакомили с Пуаро.
— Вот уж не думал, что вы живете среди нас инкогнито, мосье Пуаро. Интересно посмотреть, как вы работаете… А это зачем?
Пуаро стоял слева от двери. Теперь он неожиданно отошел в сторону, и я увидел, что, пока я поворачивался к звонку, он быстро переставил кресло в положение, указанное Паркером.
— Хотите, чтобы я сидел тут, пока вы будете брать у меня анализ крови? — весело спросил Реймонд. — Для чего?
— Мистер Реймонд, вчера, когда нашли тело мистера Экройда, это кресло было выдвинуто так. Кто-то поставил его на место. Вы?
— Нет, не я, — без малейшего колебания ответил секретарь. — Я даже не помню, где оно стояло, но раз вы утверждаете… Значит, кто-то другой. И уничтожил ценную улику? Жаль, жаль!
— Это не имеет значения, — ответил сыщик. — Я, собственно, хотел спросить у вас, мистер Реймонд, другое: не появлялся ли у мистера Экройда на прошлой неделе какой-нибудь незнакомец?
Секретарь задумался, нахмурив брови. И во время этой паузы вошел Паркер.
— Нет, — сказал Реймонд, — не припоминаю. А вы, Паркер?
— Прошу прощения, сэр?
— Не приходил ли к мистеру Экройду на той неделе кто-нибудь незнакомый?
Дворецкий ответил не сразу: он размышлял.
— Только тот молодой человек, что приходил в среду, сэр, — сказал он наконец. — От «Куртиса и Траута», если не ошибаюсь.
Реймонд нетерпеливо отмахнулся.
— Помню. Но этот джентльмен имел в виду не таких незнакомцев. — Он повернулся к Пуаро: — Мистер Экройд собирался приобрести диктофон. Он помог бы нам в работе. По его просьбе фирма прислала своего представителя. Но из этого ничего не вышло. Мистер Экройд не стал покупать.
— Не могли бы вы описать мне этого молодого человека, мой добрый Паркер? — обратился Пуаро к дворецкому.
— Блондин, сэр, невысокого роста. В хорошем синем костюме. Очень приличный молодой человек для его положения.
Пуаро обернулся ко мне.
— Человек, с которым вы встретились, доктор, был высок, не так ли?
— Да, — ответил я, — не ниже шести футов.
— Значит, это не он, — решил Пуаро. — Благодарю вас, Паркер.
— Приехал мистер Хэммонд, — обратился Паркер к Реймонду. — Он спрашивает, не нужны ли его услуги, и хочет поговорить с вами, сэр.
— Иду! — Реймонд поспешно вышел из комнаты.
— Семейный поверенный, — пояснил начальник полиции в ответ на вопросительный взгляд Пуаро.
— У этого молодого человека очень деловой вид, — пробормотал Пуаро. — У него сейчас хлопот полон рот.
— Мистер Экройд, мне кажется, был им очень доволен.
— И как долго он работает здесь?
— Почти два года, насколько я помню.
— Он, без сомнения, крайне добросовестно относится к своим обязанностям. Но как он развлекается? Le sport[178].
— У личных секретарей вряд ли остается много времени для развлечений, — улыбнулся полковник Мелроз. — Реймонд, по-моему, играет в гольф. А летом в теннис.
— И он не посещает гонки? Как это у вас, забыл… лошадиные гонки?
— Скачки? Вряд ли они его интересуют.
Пуаро кивнул и, казалось, утратил интерес к теме.
Он снова окинул взглядом комнату.
— Пожалуй, я осмотрел здесь все, — сказал он.
Я тоже поглядел по сторонам.
— Если бы эти стены могли говорить… — вздохнул я.
— Языка мало, — сказал Пуаро, — им нужны еще глаза и уши. Но не будьте так уверены, что эти мертвые предметы всегда молчат. — Он потрогал верх шкафчика. — Со мной они — кресла, столы — иногда говорят. — Он повернулся к двери.
— Но что же, — вскричал я, — они сказали вам сегодня?
Он оглянулся через плечо и лукаво поднял бровь.
— Открытое окно. Запертая дверь. Кресло, которое, судя по всему, двигалось само. И у всех трех предметов я спрашиваю: почему? И не нахожу ответа. — Он покачал головой, выпятил грудь и, часто мигая, посмотрел на нас.
Он выглядел до нелепости уверенным в себе. Я вдруг подумал, что, может быть, не такой уж он великий сыщик. Не возникла ли его репутация в результате ряда счастливых совпадений? Наверное, полковник Мелроз подумал то же самое, потому что он нахмурился и отрывисто спросил:
— Вас еще что-нибудь интересует, мосье Пуаро?
— Может, вы будете так добры показать мне витрину, откуда был взят кинжал, и я больше не стану злоупотреблять вашей любезностью.
Мы прошли в гостиную, но по дороге полковник остановился, заговорил о чем-то с констеблем и, извинившись, покинул нас, а витрину показал Пуаро я. Он раза два хлопнул крышкой, открыл стеклянную дверь и вышел на террасу. Я последовал за ним.
Навстречу нам из-за угла дома вышел инспектор Рэглан, мрачный, но довольный.
— Вот вы где, мосье Пуаро! — сказал он. — Ну, долго возиться нам не придется. Жаль, однако, неплохой молодой человек, но сбился с пути.
Лицо Пуаро вытянулось. Он сказал — очень мягко:
— Боюсь, что в таком случае моя помощь вам не потребуется.
— В следующий раз, может быть, — великодушно успокоил его инспектор. — Хоть в этом мирном уголке убийство — большая редкость.