Взгляд Пуаро светился восхищением.
— Вы удивительно предприимчивы, — сказал он. — Могу ли я спросить, как вы действовали?
— Конечно, — ответил инспектор. — Для начала — метод. Вот что я всегда говорю — метод!
— А! — вскричал Пуаро. — Это и мой девиз: метод, порядок и серые клеточки.
— Клеточки? — не понял инспектор.
— Серые клеточки мозга, — пояснил бельгиец.
— А, конечно. Полагаю, что мы все ими пользуемся.
— В большей или меньшей степени, — пробормотал Пуаро. — И затем еще психология преступника — следует изучать ее.
— А! Так и вы поддались на эту психоаналитическую болтовню? Ну, а я не из нынешних красавчиков…
— Полагаю, миссис Рэглан с этим не согласится, — вставил Пуаро с легким поклоном.
Рэглан, растерявшись, поклонился в ответ.
— Вы не так поняли! — Инспектор улыбнулся до ушей. — В тонкостях чужого языка разобраться не так-то просто. Я только хотел объяснить вам, как берусь за дело. Во-первых, метод. В последний раз мистера Экройда видела живым его племянница, Флора, без четверти десять, не так ли? Первый факт.
— Допустим.
— Это так. В половине одиннадцатого, по словам доктора, мистер Экройд был мертв не менее получаса. Вы это подтверждаете, доктор?
— Конечно, — сказал я. — Может быть, и больше.
— Очень хорошо. Это дает нам четверть часа, за которые должно было быть совершено убийство. Я сделал список всех обитателей дома и проверил, что они делали в этот промежуток времени — между девятью часами сорока пятью минутами и десятью.
Он протянул Пуаро аккуратно исписанный лист. Я стал читать из-за его плеча. На листке четким почерком значилось следующее:
Майор Блент. — В бильярдной с мистером Реймондом. (Тот подтверждает.)
Мистер Реймонд. — В бильярдной. (См. выше.)
Миссис Экройд. — 9.45. Смотрела игру на бильярде. 9.55 — легла спать. (Бленд и Реймонд видели, как она поднималась по лестнице.)
Мисс Экройд. — Из кабинета дяди поднялась к себе. (Подтверждает Паркер, также горничная Элзи Дейл.)
Слуги: Паркер. — Прошел прямо в свою комнату. (Подтверждено экономкой мисс Рассэл, которая спустилась поговорить с ним примерно в 9.47 и оставалась не меньше 10 минут.)
Мисс Рассэл. — См. выше, в 9.45 говорила наверху с горничной Элзи Дейл.
Урсула Борн (горничная). — У себя в комнате до 9.55, затем — в общей комнате для слуг.
Миссис Купер, кухарка. — В общей комнате для слуг.
Гледис Джоунс (вторая горничная). — В общей комнате для слуг.
Элзи Дейл. — Наверху в спальне. Ёе видели там мисс Рассэл и мисс Флора Экройд.
Мэри Фрипп (судомойка). — В общей комнате для слуг.
Кухарка служит здесь семь лет, Урсула Борн — восемнадцать месяцев, а Паркер — немногим больше года. Остальные поступили недавно. Если не считать Паркера (тут что-то не так), никто из слуг подозрения не вызывает.
— Очень полный список, — сказал Пуаро, возвращая его инспектору, и прибавил серьезно: — Я убежден, что Паркер не убивал.
— Моя сестра тоже убеждена, а она обычно бывает права, — вмешался я, но на мои слова никто не обратил внимания.
— Ну, это о тех, кто в доме, — продолжал инспектор. — Теперь мы доходим до очень серьезного момента. Женщина в сторожке — Мэри Блек, — опуская занавески вчера вечером, видела, как Ральф Пейтен прошел в ворота и направился к дому.
— Она в этом уверена? — спросил я резко.
— Совершенно. Она хорошо знает его. Он шел очень быстро и свернул на тропинку, ведущую к террасе.
— В котором часу? — невозмутимо спросил Пуаро.
— Ровно в двадцать пять минут десятого.
После некоторого молчания инспектор заговорил:
— Все ясно. Все совпадает. В двадцать пять минут десятого капитан Ральф Пейтен прошел мимо сторожки. В девять тридцать Джеффри Реймонд слышит, как кто-то просит денег, а мистер Экройд отказывает. Что происходит дальше? Капитан Пейтен уходит тем же путем, как и пришел, — через окно. Он идет по террасе обескураженный и рассерженный. Он подходит к открытому окну гостиной. Предположим, что это происходит без четверти десять. Мисс Флора Экройд прощается с дядей. Майор Блент, мистер Реймонд и мисс Экройд — в бильярдной. Гостиная пуста. Пейтен проникает туда, берет из витрины кинжал и возвращается к окну кабинета. Снимает ботинки, влезает внутрь и… ну, детали излишни. Затем — обратно и уходит. Он боится вернуться в гостиницу, идет на станцию, звонит оттуда.
— Зачем? — вкрадчиво спросил Пуаро.
Я вздрогнул от неожиданности.
Маленький бельгиец, весь напрягшись, наклонился вперед. Его глаза горели странным зеленоватым огнем. На мгновение инспектор Рэглан растерялся.
— Трудно сказать, зачем он это сделал, — сказал он наконец. — Но убийцы часто поступают странно. Служи вы в полиции, так знали бы это! Самые умные из них совершают глупейшие ошибки. Но пойдемте, я покажу вам эти следы.
Взяв у констебля ботинки, принесенные из гостиницы, Рэглан направился к окну кабинета и приложил их к следам на подоконнике.
— Те же самые, — сказал он уверенно. — То есть это не та пара — в той он ушел. Но эта пара совершенно идентична той, только старая — взгляните, как сношены подметки.
— Но ведь таких ботинок сколько угодно в продаже, — сказал Пуаро.
— Конечно. Я бы не так оценил эти следы, если бы не все остальное.
— Какой глупый молодой человек капитан Ральф Пейтен, — сказал Пуаро задумчиво. — Оставить столько следов своего присутствия.
— Ночь была сухая, — сказал инспектор. — Он не оставил следов на террасе и на дорожке, но, к несчастью для него, земля кое-где на тропинке была сырой. Вот сами взгляните.
В нескольких ярдах от террасы дорожку пересекала тропинка, и там, на размокшей земле, были видны следы. Среди них — следы резиновых подметок. Пуаро прошел несколько шагов и неожиданно спросил:
— А женские следы вы заметили?
— Конечно, — рассмеялся инспектор. — Но здесь проходило несколько женщин и мужчина. Это же самый короткий путь к дому. И узнать, кому принадлежит каждый след, — практически невозможно. Но, в конце концов, важны следы на подоконнике. А дальше идти бесполезно — дорога мощеная, — сказал инспектор.
Пуаро кивнул, но глаза его были устремлены на маленькую беседку слева от нас. К ней вела посыпанная гравием тропинка. Пуаро подождал, пока инспектор не скрылся в доме, и посмотрел на меня.
— Вас послал Господь, чтобы заменить мне моего Гастингса, — сказал он с улыбкой. — Я замечаю, что вы не покидаете меня. А не исследовать ли нам, доктор Шеппард, эту беседку? Она меня интересует.
Мы подошли к беседке, и он отворил дверь. Внутри было почти темно. Две-три скамейки, набор крокета[179], несколько сложенных шезлонгов. Я с удивлением посмотрел на моего нового друга. Он ползал по полу на четвереньках, иногда покачивая головой, словно был чем-то недоволен. Потом присел на корточки.
— Ничего, — пробормотал он. — Ну, возможно, что нечего было и ждать. Но это могло бы значить так много… — Он умолк и словно оцепенел. Затем протянул руку к скамейке и что-то снял с сиденья.
— Что это? — вскричал я. — Что вы нашли?
Он улыбнулся и раскрыл кулак. На ладони лежал кусочек накрахмаленного полотна. Я взял его, с любопытством осмотрел и вернул.
— Что вы об этом скажете, мой друг? — спросил Пуаро, внимательно глядя на меня.
— Обрывок носового платка, — ответил я, пожав плечами.
Он нагнулся и поднял ощипанное птичье перо, похоже, гусиное.
— А это что? — вскричал он с торжеством.
Я в ответ мог только поглядеть на него с удивлением. Он сунул перо в карман и снова посмотрел на лоскуток.
— Обрывок носового платка? — произнес он задумчиво. — Может быть, вы и правы. Но вспомните — хорошие прачечные не крахмалят плат-к о в. — И, спрятав белый лоскуток в карман, бросил на меня торжествующий взгляд.
Глава 9Пруд с золотыми рыбками
Мы подошли к дому. Инспектора нигде не было видно. Пуаро остановился на террасе, поглядел по сторонам и сказал одобрительно:
— Une belle propriete![180] Кто его унаследует?
Его слова поразили меня. Как ни странно, вопрос о наследстве не приходил мне в голову. Пуаро снова внимательно поглядел на меня:
— Новая для вас мысль? Вы об этом не подумали, а?
— Да, — признался я. — Жаль!
Он посмотрел на меня с любопытством.
— Хотел бы я знать, что скрывается за вашим восклицанием, — сказал он. — Нет, нет, — прервал он мой ответ, — inutile![181] Вы все равно не скажете мне того, о чем подумали.
— Все что-то прячут, — процитировал я его, улыбаясь.
— Именно.
— Вы все еще так считаете?
— Убежден в этом более, чем когда-либо, мой друг. Но не так-то просто скрывать что-нибудь от Эркюля Пуаро. У него дар узнавать. Прекрасный день, давайте погуляем, — добавил он, поворачивая в сторону сада.
Мы прошли по тропинке вдоль живой изгороди из тиса, мимо цветочных клумб. Тропинка вилась вверх по лесистому склону холма; на вершине его была небольшая вырубка, и там стояла скамейка, откуда открывался великолепный вид на нашу деревеньку и на пруд внизу, в котором плавали золотые рыбки.
— Англия очень красива, — сказал Пуаро. Он улыбнулся и прибавил вполголоса: — А также английские девушки. Тс, мой друг, взгляните вниз на эту прелестную картину.
Только теперь я заметил Флору. Она приближалась к пруду, что-то напевая. На ней было черное платье, а лицо сияло от радости. Неожиданно она закружилась, раскинув руки и смеясь, ее черное платье развевалось. Из-за деревьев вышел человек — Гектор Блент. Девушка вздрогнула, выражение ее лица изменилось.
— Как вы меня напугали! Я вас не видела.
Блент не ответил и молча смотрел на нее.
— Что мне в вас нравится, — насмешливо сказала Флора, — так это ваше умение поддерживать оживленную беседу.