Приехали встречать Боудмен с Мартой. В толстой коричневой одежде, усеянной украшениями из матового металла, Боудмен выглядел весьма солидно. Пальцы его были украшены множеством тяжелых перстней, а густые, мрачные брови напоминали тропический аох. Марта была с коротко подстриженными темно-зелеными волосами, глаза серебряные, стройная шея позолочена, так что девушка кажется блестящей драгоценной статуэткой. Мюллеру, который помнил ее нагой и мокрой, выходящей из кристального озера, эти перемены не понравились. Он засомневался: в его ли весть этот облик, или это Боудмен пожелал иметь женщину прекрасную и эффектную. Весьма правдоподобно, что эти двое спали вместе во время его отсутствия. Мюллер был бы удивлен и даже потрясен, узнав, что их ничто не связывает.
Боудмен взял Мюллера за локоть, но пожатие через пару секунд ослабело. Весьма невежливая рука отстранилась от — Мюллера прежде, чем тот успел ответить на приветствие.
— Как славно снова тебя видеть, Дик, — неубедительно произнес Боудмен и отошел на два шага. Щеки его отвисли, словно под действием возросшей силы тяжести.
Марта прошла между ними и приникла к Мюллеру. Он обнял ее и поцеловал. Глаза девушки блестели и удивили его выражением обиды. Ноздри ее расширились. Мюллер почувствовал, как под нежной кожей напряглись мышцы. Марта попыталась освободиться.
— Дик, — прошептала она, — я молилась о тебе каждую ночь. Ты не можешь себе представить, как я по тебе тосковала.
Но сопротивлялась все сильней. Он скользнул рукой по ее бедрам и страстно прижал к себе. Ноги ее задрожали, и Мюллер испугался, что девушка упадет, если он выпустит ее из объятий.
Она отвернулась. Он прижался щекой к ее бархатному ушку.
— Дик, — пробормотала Марта. — Мне так странно… От этой радости, что наконец я тебя вижу, все перепуталось… Пусти меня, Дик. Мне плохо…
— Да, да, верно. — Отпустил ее.
Расстроенный Боудмен вытирал с лица пот, принимал какие-то успокоительные лекарства, ходил взад и вперед. Мюллер до сих пор никогда не видел его в таком состоянии.
— А что, если вы некоторое время проведете вдвоем? — предложил Боудмен голосом, на пол-октавы выше его обычного. — Это погода на меня плохо влияет, Дик. Мы с тобой поговорим утром. Жилье тебе обеспечено.
И сбежал. Сейчас и Мюллер почувствовал, что его охватывает паника.
— Куда поедем? — спросил у девушки.
— Транспортные коконы перед залом. Найдем жилище в Портовой Гостинице. Где твой багаж?
— Еще на корабле, — ответил Мюллер. — Может, подождать.
Марта прикусила нижнюю губу. Он взял девушку за руку, и они выехали движущимся транспортом из зала межпланетных сообщений к стоянке коконов. «Скорее, — мысленно молил Мюллер Марту, — скажи мне, если тебе плохо. Ну, скажи, что за последние десять минут ты ощутила какую-то таинственную болезнь?»
— Зачем ты обрезала волосы? — спросил Мюллер.
— Разве женщине нельзя? Я не нравлюсь тебе с короткими волосами?
— Не очень. — Они вошли в кокон. — Были длинные, были очень голубые, были, как море в бурный день.
Кокон оторвался от земли. Марта держалась поодаль, ссутулившись у двери.
— И этот грим — тоже не нравится, — сказал Мюллер. — Извини, Марта. Я хотел бы, чтобы мне это нравилось.
— Я старалась стать для тебя красивой.
— Почему ты прикусила губы?
— Что сделала?
— Ничего. Мы уже на месте. Комнаты сняты?
— Да, на твое имя.
Вошли. Он нажал регистрационную табличку. Загорелся зеленый свет, и они прошли в лифт. Гостиница начиналась на пятом этаже, под межпланетным портом. Спустились на пятидесятый этаж, почти самый нижний. «Трудно было бы выбрать удачнее», — подумал Мюллер. Вероятно, эти апартаменты предназначались для новобрачных. Вошли в спальню с калейдоскопическими драпировками и кроватью, снабженной всевозможнейшими приспособлениями. Освещение тусклое, местное. Мюллер вспомнил, как должен был удовольствоваться женоимитаторами, и ощутил дрожь внизу живота. Марте не надо было об этом говорить. Она прошла мимо в соседнюю комнату и оставалась там довольно долго. Мюллер разделся.
Марта возвратилась обнаженной. Замысловатого грима не было, и волосы снова стали голубыми.
— Словно море, — сказала девушка. — Жаль только, что не могу их быстро отрастить. Эта женская комната не имеет такой программы.
— И так выглядишь куда лучше, — поддержал Мюллер.
Она стояла на расстоянии десятка метров, повернувшись боком, и он ясно видел контуры ее тела: маленькие упругие груди, мальчишеские ягодицы, стройные бедра.
— У гидранов, — сказал Мюллер, — либо пять полов, либо они вовсе бесполы. Но мне кажется, что бы они ни делали, люди получают большее удовольствие. Что же ты стоишь, Марта?
Она молча подошла. Он одной рукой оплел ее плечи, в другую взял круглую грудку. Когда-то, проделывая это, он ощущал, как сосок твердеет желанием. Теперь — нет. Марта лишь слегка вздрагивала, как испуганная лошадка. Он коснулся губами ее губ, но те были сухими, напряженными, враждебными. Он погладил пальцем очаровательное закругление ее щеки — она явственно вздрогнула. Сел с девушкой на постель. Попытался приласкать Марту, почти против своего желания.
В ее глазах заметил муку.
Она отодвинулась и внезапно опрокинулась на подушку. Он увидел ее лицо, искаженное с трудом скрываемым отчаянием. Через минуту она схватила его за руки и притянула к себе. Подняла колени, раздвинула бедра.
— Возьми меня, Дик! — произнесла театрально. — Сейчас!
— Отчего ты спешишь? Почему?
Она попыталась опрокинуть его на себя, в себя. Но он не хотел. Освободился и встал. Марта по плечи побагровела, щеки блестели от слез. А он уже увидел все, что хотел, но должен был еще спросить:
— Скажи мне, что с тобою не в порядке, Марта?
— Не знаю.
— Ты ведешь себя как больная.
— Наверное.
— Когда ты почувствовала себя плохо?
— Я… Ах, Дик, к чему эти расспросы? Прошу тебя, мой дорогой, иди ко мне.
— Но ты не хочешь меня. Ты в самом деле не хочешь. Ты делаешь это лишь из доброты.
— Хочу принести тебе счастье. О… как страшно болит… так… страшно…
— Что болит?
Она не ответила. Изо всей силы привлекла его снова. Он вскочил с кровати.
— Дик, Дик, я тебя остерегала перед этой экспедицией. Я говорила, что у меня есть дар ясновидения. Что ты можешь встретить там что-то недоброе, не обязательно смерть.
— Скажи, что у тебя болит.
— Не могу. Я… не знаю.
— Ложь. Когда это началось?
— Сегодня утром. Я едва встала.
— Еще одна ложь. Я должен знать правду.
— Возьми меня, Дик. Не заставляй больше ждать. Я…
— Что?
— Ничего. Ничего. — Она встала с постели и принялась по-кошачьи тереться об него. При этом дрожала, мышцы ее лица подергивались, глаза бессмысленны.
Он схватил ее за локти, свел их вместе.
— Марта, скажи, чего ты не можешь выдержать.
Она попыталась вырваться. Он все сильнее сжимал ее руки. Она отстранилась, так, что голова повисла, а груди поднялись. Пот заливал все ее тело. Мюллер, разъяренный, разгоряченный, настаивал:
— Отвечай. Ты не можешь выдержать…
— Твоей близости, — призналась она.
ЧАСТЬ ШЕСТАЯ
В лабиринте было несколько теплее, не так сильно продувало. «Вероятно, стены задерживают ветер», — подумал Роулинг… Он двигался осторожно, прислушиваясь к голосу в ухе.
«Сверни налево… три шага… поставь правую ногу перед тем черным поясом на тротуаре… полный оборот… поверни влево… четыре шага… поворот на девяносто градусов вправо, и еще один поворот на девяносто градусов вправо…»
Это несколько напоминало детскую игру в «классы». Только здесь игра шла на высшую ставку. На каждом шагу смерть следовала за ним по пятам. Какие люди построили этот город? Он увидел огненный луч, пересекший тротуар впереди. Компьютер велел подождать. Раз, два, три, четыре, пять. Иди! Он двинулся дальше.
Безопасно.
По другую сторону этого препятствия остановился и оглянулся. Боудмен, на много лет старший, не отставал. Вот он помахал рукой и подмигнул. Он тоже преодолевал те же препятствия. Раз, два, три, четыре, пять. Иди! Боудмен уже миновал то место, где бушевал луч энергии.
— Отдохнем немного? — спросил Роулинг.
— Не относись к старому человеку столь покровительственно, Нэд. Не задерживайся. Я еще не устал.
— Впереди трудный участок.
— Вот и не будем мешкать.
Роулинг попросту не мог видеть кости. Высохшие скелеты, пролежавшие здесь века, и какие-то не столь древние останки. Смерть настигла здесь существ различных, видов.
«А если я умру в течение ближайших десяти минут?»
Все озарилось ярчайшим, мерцающим светом. Идущий в пяти шагах Боудмен превратился в пульсирующий, колеблющийся призрак. Оглянувшись, Роулинг вынужден был помахать рукой перед глазами, чтобы увидеть эти конвульсивные движения. Казалось, он с каждой секундой погружается в беспамятство.
Он слышал голос компьютера: «Пройди десять шагов и остановись. Раз, два, три. Пройди десять шагов и остановись. Раз, два, три. Быстро подойти к краю той рампы».
Он уже не помнил, что бы его уничтожило, не выполни он указаний компьютера. Здесь, в секторе Аш, ужасы подстерегали буквально на каждом шагу, их обилие сбивало с толку. Может быть, вот этот валун, весящий по меньшей мере тонну, обрушится на неосторожных? А где же смыкающиеся стены? Где тот милый предательский мост, ведущий в огненное озеро?
Если учесть продолжительность жизни, то Роулинг мог бы прожить еще двести пять лет. И он хочет жить как можно дольше. «Я еще слишком мало узнал, чтобы умереть», — подумал он.
Он плясал в такт мелодии компьютера и таким образом избежал и пылающего озера, и смыкающихся стен.
Зверь с длинными зубами сидел перед ними на притолоке. Осторожно двигаясь, Чарльз Боудмен отцепил от ранца оружие и поставил на автоматический прицел. Настроил на массу в тридцать килограммов в радиусе пятидесяти метров.