Само сражение при реке Ялу происходило на маленьком участке залива, и Николай рассчитывал эффективно воспользоваться своей тройкой катеров. Первоочередной задачей было провести из Вейхайвея через пролив оба транспорта и шхуну, для погрузки отряда капитана Ана. Выход был намечен на утро 14 сентября, но монтаж на "Комсомольце" четырех торпедных аппаратов затянулся до обеда.
Николай уже договорился о призовых деньгах за японский пароход и канонерку. Китайцы не стали ни затягивать время, ни находить поводы для неуплаты. Видимо, сыграл свою роль бесплатный бонус: пленный начальник штаба японского флота адмирал Кабаяма. Чеки на двадцать тысяч рублей за канонерку и на пять тысяч рублей за пароход были выписаны на следующий же день. Китайцы даже предложили купить у Николая "Сайкио" за сорок тысяч рублей. Пароход обладал двумя двигателями и показал прекрасную живучесть. Его скорость (16, 5 узлов) казалась китайцам невероятной. Николай согласился, несмотря на дешевизну, задерживаться для ремонта ему было невыгодно.
* * *
Утром 16 сентября, разминувшись с японским флотом, шхуна вошла в условленную с капитаном Аном, бухту, и Николай, наконец-то, увидел корейский берег. Восточный ветер настолько окреп, что боцман выразил свои опасения.
- Здесь, в бухте, волна не так ощутима. Но в заливе, господин инженер, наши маленькие лодки перевернет сразу, - Жиглов держался прямо, хотя был бледнее обычного.
- Ты, боцман, красное вино пьёшь? Я тебе в каюту отнес дюжину бутылок, - спросил Николай.
- Отдельная каюта, громадная кровать, красное кислое вино, матросы уже лясы точат, - засмущался Жиглов.
- Привыкай. На Гавайях королева Лилиуокалани за восстановление на троне выдаст тебе дворянство.
- Капитан Ан говорил, что там будет республика, а он станет президентом.
- Одно другому не мешает. Так ты, Жиглов, уверен? Катера перевернет?
- Да! К тому же, ветер свежеет!
- Погода! Все планы коту под хвост!!! На твой взгляд, "Комсомолец" удержится на такой волне?
- Этот сможет!!!
- Тогда грузим на него четыре комплекта торпед. Я выдвигаюсь на катере в устье Ялу, а ты, боцман, остаешься защищать наши транспорты. Восемь торпед тебе хватит? Надеюсь здесь, в бухте, катера устоят на волне.
* * *
Реданный катер с дюралюминиевым корпусом, обладал низкой мореходностью, четыре балла были для него пределом. Свежий восточный ветер нагонял волну, бившую "Комсомольцу" в левый борт. Сотню с небольшим километров катер прошел за три часа, экономический ход был втрое ниже полного. Тряска была адская. Николай не хотел показывать свою слабость перед матросами, но его бледно-зеленое лицо говорило само.
* * *
В воскресенье 16 сентября эскадра адмирала Тинга бросила якорь в двенадцати милях от берега, в районе, малодоступном из-за отмелей и банок. Николай нашел эскадру поздно вечером. Он договорился с адмиралом, чтобы китайцы не стреляли в катер; узнал, что те стреляют только по судам, выкрашенным в белый цвет; выпросил у адмирала к себе на катер офицера, понимающего по-английски; и ушел спать. Ночь прошла спокойно.
В это время в Корейском заливе находилась японская эскадра из десяти крейсеров: "Мацусима", "Ицукусима", "Хасидатэ", "Тиёда", "Фусо", "Хиэй", "Иосино", "Нанива", "Такатихо" и "Акицусима". Стоянкой был выбран один из островов залива; тут корабли имели возможность грузиться углем; были защищены минными заграждениями; на берегу имелось мелкое место с мягким грунтом, куда поврежденные корабли могли выброситься.
* * *
Ранним утром японский флот двинулся к устью реки. В половине двенадцатого, подойдя к острову Ялу, японцы увидели на горизонте дым.
Китайцы заметили густое облако дыма на полтора часа ранее, японцы жгли свой собственный уголь, производящий массу дыма, его было видно на расстоянии свыше тридцати миль. Но китайцы стояли на якоре, и им нужно было поднять пары. Скоро корабли снялись с якоря, и вся эскадра направилась на неприятеля со скоростью всего лишь семь узлов.
У Тинга, также как и у японцев, служило много европейцев, дававших ему "советы". На "Дин-Юане" находились майор фон Геннекен, начальник штаба Тинга, и господа Тайлер, Николе и Альбрехт. На "Чжень-Юане" были капитан Мак-Гиффин и господин Гекманн; на "Чжи-Юане" - Парвис и на "Тси-Юане" - Гофман.
Адмирал Тинг, по "совету" начальника штаба, дал каждому командиру полную свободу действий.
На расстоянии трех с половиной миль выстрелы китайцев не достигали своей цели. Японцы приближались, восточный ветер сбивал густой дым вниз, скрывая их от китайцев. Тем оставалось ориентироваться по мачтам и трубам.
Главная эскадра японцев из шести кораблей начала обрисовывать круги вокруг китайских броненосцев, держась от них на дистанции в двух-трех километров и обстреливая их. Через полтора часа, китайцы расстреляли весь запас гранат. Примерно к 17 часам Ито решил прекратить обстрел китайских броненосцев. Те решили отойти в Порт-Артур.
* * *
Японцы к этому времени потеряли крейсер "Мацусима". Ито перенес свой флаг на "Хасидатэ". Николай на "Комсомольце" ждал момента прекращения обстрела, держась на расстоянии пяти километров от схватки, стараясь находиться в дыму от судов. Самым близким кораблем оказался крейсер "Хасидатэ". Николай, до этого лениво отбиваясь от нападок китайского офицера, скомандовал атаку. "Комсомолец" быстро набрал скорость, и через три минуты вышел на дистанцию сброса торпед. Сбросив все четыре торпеды с небольшим интервалом, с дистанции двести метров, катер отвернул назад. Японский крейсер так сильно дымил, что Николай решил поберечь дымовую шашку. Японцы до последнего момента не видели катер. Он появился из дыма беззвучно, низенький и маленький, выкрашенный в маскировочный цвет, не сулящий ни малейшей опасности для огромного бронированного монстра. Даже когда катер развернулся, чтобы спрятаться в стелющийся за крейсером дым, одна из картечниц лениво обстреляла его, как бы для профилактики. Практически одновременно прогремели два взрыва, торпедам потребовалось двадцать секунд, чтобы достичь борта "Хасидатэ". Японцам сразу стало не до стрельбы, они стали бороться за спасение крейсера. Что произошло с двумя другими торпедами оставалось только гадать, промазать с дистанции двести метров по стометровому крейсеру было невозможно.
- Теперь-то ты доволен? - спросил Николай китайского офицера.
- Атаковать противника, господин корсар, следовало пять часов назад, - в бессильной ярости ответил китаец.
- Я атакую тогда, когда считаю, что угроза минимальна.
- Чего ты ждешь? Атакуй, "Ицукусима" совсем рядом.
- Нам нужно полчаса, чтобы установить новые торпеды. Если "Хасидатэ" не затонет, нужно будет его добить. Торпеды попали неудачно, похоже, всего лишь один отсек задет, крейсер задрал нос, вместо того, чтобы завалиться на бок. Если машины взорвутся, то крейсер, скорее всего, затонет. Не будем гадать. Полчаса в любом случае мы вынуждены ждать. Может, японцы сгрудятся кучей вокруг "Хасидатэ". Мне удобнее стрелять по неподвижной цели, - флегматично ответил Николай, и китаец в бессильной злости замолчал.
- Вот что интересно. Японцы красят корабли белой краской, чтобы я не промахнулся? - спросил китайца Китин, и тот посмотрел на него, как на сумасшедшего.
- Ваш китайский серый цвет гораздо разумнее, - продолжал донимать офицера Николай.
Через полчаса "Хасидатэ" еще держался, но корабли японцев "сгрудились кучей", готовясь помогать крейсеру.
Николай дал приказ атаковать "Ицукусиму", тот стоял удобней всех.
Японцы до сих пор не поняли, кто стрелял торпедами по "Хасидатэ". На "Ицукусиме" никак не реагировали на выскочивший из дыма катер. Николай подумал, что японцы больше заняты "Хасидатэ", чем собственной безопасностью. По практически неподвижному крейсеру можно было стрелять с максимальной дистанции, но последняя атака показала низкое качество торпед. Николай вспомнил, что по канонерке стреляли с двадцати метров, и тогда попадания были стопроцентные. Он рискнул подойти к крейсеру вплотную, буквально, на сто метров. Через десять секунд крейсер содрогнулся от тройного взрыва. Это так ошеломило артиллеристов, что стрелять она начали только через минуту, когда катер ушел на километр, и был уже плохо виден в клубах дыма с подветренной стороны крейсера. Но крейсер так быстро набирал крен, что не только пять из двух десятков скорострельных пушек успели выстрелить хотя бы раз. Ни один из снарядов не упал даже рядом с катером. Лишь одна из пятнадцати картечниц смогла выстрелить результативно. Один из торпедных аппаратов получил пяток пулевых отверстий. Николай решил не рисковать, и запретил его использовать.
- Мы так никого не потопим! Истратим все торпеды, а результат будет нулевой. Живучие гады, ужасно! Только рискуем зря! Это надо же, сохранили такой боезапас! Я думал, постреляем, как в тире, - начал злиться Николай, недовольный тем, что по катеру стреляли.
Через полчаса Николай вывел катер на границу дымовой завесы, чтобы осмотреться. Картина изменилась. "Хасидатэ" стоял неподвижно, задрав нос, трубы не дымили, видимо, машины залило водой, а "Ицукусима" решительно клонился на бок, готовился к перевороту. Двое японцев начали выдвигаться, чтобы закрыть поврежденные суда от атаки с подветренной стороны. Это было глупо с их стороны, Николай не мог стрелять ни по бронированной палубе "Ицукусимы", ни по неудобно вставшему днищу "Хасидатэ". Но японцы видели, что атака идет именно с запада, только не видели противника. "Комсомолец" вошел в дым от крейсера "Тиёда", и стал следовать за ним, выбирая позицию для атаки. Она получилась неожиданно опасной. Сначала заглох один из двигателей, причем уже после того, как "Комсомолец" вышел из клубов дыма, и находился в опасной близости от крейсера. Затем, выстрелив торпедами в корму крейсера, и, развернувшись, катер получил сотню попаданий из картечницы. Торпедные аппараты стали похожи на решето. Семь миллиметров брони спасли рулевого в рубке. Николай с китайцем отсутствовали на палубе. Николай полез в машинный отсек, разбираться с заглохшим двигателем, а китайский офицер, из любопытства, пошел с ним. И, наконец, почти уйдя на безопасное расстояние, катер получил сквозную пробоину 120 миллиметровым снарядом.