* * *
Николай вышел из мастерской. Пустой лагерь, вдобавок к мерзкой осенней погоде, портил настроение, работать не хотелось. Вернувшись, он сложил свои инструменты, проверил ход работ у дюжины наемных рабочих, пообещал механику, что проверит всё лично сам, до самого последнего винтика, и уехал пить вино с поручиком Рыжевским. Они подружились настолько, что тот не обижался на анекдоты о поручике Ржевском, рассказываемые Николаем по пьяной лавочке.
* * *
- Ты, инженер, человек ученый. Даже слишком ...
- Почему слишком?
- Когда ты, Николай, нанимал на работу рабочих и мастеров, то перебирал-перебирал, все не те, все безрукие, "от сохи". Мест рабочих много, а набрал ты рабочих всего лишь десяток.
- Я из Америки лучшие станки заказал. Денег заплатил, страшно сказать сколько. Всю неделю своими руками разгружал, - немного приврал Николай, - а какой-то неумеха за час этот станок запорет.
- Научи.
- Я учу. Взял таких, которых можно научить.
- Не по-русски это, Николай! О деньгах твоя забота, а не о людях.
- Это ты про себя? Привезли с капитаном на пару, две японских винтовки системы Мурата. И объясняете солдатам, преимущества трехлинейки. Только у японцев на подходе винтовка Арисака. Этот "сын муравья", увы, обошел Мосина. Как это не прискорбно. Я уже не говорю про Маузер образца прошлого года.
- Зато трехлинейка проста и надежна.
- И стоит меньше ста рублей.
- Правильно.
- О деньгах моя забота. И твоя тоже. Ты думаешь, для чего я народ набираю? Станочный парк такой большой? Полсотни гироскопов для торпед я и сам сделаю. Самострелы для корейцев наладил выпускать. В горах тропки узкие, вправо-влево не всегда обойдешь. Самострел представляет собой простейший однозарядный пистолет, врытый в землю дулом вверх. Японский солдат сам в себя стреляет, наступив на ствол, кончик которого слегка торчит из земли и почти не виден. При выстреле пуля пробивает стопу или пятку японца. Ранение стопы требует длительного лечения, в ближайшие два-три месяца этот солдат уже не боец. Во-первых, солдат непригоден для войны. Во-вторых, его требуется вынести в тыл, что отвлекает с поля боя еще двух солдат. В-третьих, Япония несет большие расходы на лечение. В-четвертых, большое количество калек подрывает моральный дух Японии. Корея станет свободной еще до Рождества.
- Ты хорошо знаешь японцев. Они погонят по дороге впереди себя корейских женщин и детей.
- Не сразу. Не везде. И тогда я придумаю что-нибудь еще.
- Зачем тебе это корейцы? Я понимаю, капитан Ан твой друг, но каждый должен заниматься своим делом. Павел Ильич воевать, ты строить машины.
- Ты прав. Конечно, ты прав.
- Эта "небольшая" мастерская, способна, по твоим же словам, выпускать десяток самодвижущихся мин в месяц. Это принесет больше пользы, чем вся твоя война в море. Такого, как ты, я бы не поставил даже унтер-офицером, также, как ты не принял на работу большую часть мастеров и рабочих.
- Это я то дилетант, мешающий профессионалам делать свою работу?!
- А ты думаешь, что все твои эффектные приемы делают из тебя военного? - Рыжевский открыл рот, не закончив фразы, - Боже мой! Какая женщина! Откуда она здесь?!
Николай так резко повернулся, забыв обо всех и всяких правилах приличий, что чуть не свалился со стула. Посреди зала замерла огненно рыжая, ослепительно прекрасная женщина, далеко не молодая, лет двадцати восьми-тридцати. "Уже не комсомолка", - мысленно повторил Николай присказку Югина старшего, известного ходока и бабника. Но заклинание не подействовало, женщина казалась Китину по-прежнему божественно красивой. Она достала длинную тонкую сигарету, вставленную в дорогой мундштук, сделала пару шагов, и попросила у Николая огоньку. Китин щелкнул зажигалкой, вызвав у незнакомки удивление, та чуть-чуть приподняла правую бровь.
- Ольга фон Штейн, - представилась дама.
- Ник .. Китин, - запинаясь смог выговорить Николай, сглатывая слюну. Он покраснел от осознания сладострастного жара, охватившего его. Ольга засмеялась
* * *
Николай не мог заснуть. Ольга лежала рядом, ее тело было совершенным, созданным для соблазна. Даже более, чем совершенным, не холодно скульптурным, а волнующе живым. Богиня, спустившаяся на землю.
Светало. Воспользовавшись тем, что Ольга заснула, Николай связался с отцом.
- Сегодня, наконец-то, прибыл пароход из Америки с грузом. А с ним и интересная пассажирка, Ольга фон Штейн, красавица-шпионка. Знакомое имя. Наведи, пожалуйста, справки. По-русски и по-английски она говорит без акцента, похвалилась, что знает восемь европейских языков, да еще японский и китайский. Огненно рыжие волосы, натуральные, я проверил.
- Даже так!? Уже проверил. Не забывай, в Питере у тебя жена. Сколько этой красавице лет?
- Выглядит на тридцать, но учитывая красоту, может быть сорок, а учитывая образ жизни, двадцать.
- Особые приметы: рыжая красавица! - хмыкнул отец, - Я набрал полсотни рабочих и восемь инженеров для твоих мастерских. Они сопровождают груз. Ты их видел?
- Нет. Я направил своего человека, чтобы он встретил и разместил их в лагере. "Рыжая красавица" не отпускала ни на минуту, занят был. Необыкновенная женщина, устоять невозможно.
- Чтобы "необыкновенная" женщина работала в грязной конторе, нужны особые обстоятельства. Будь осторожен! А лучше, держись от нее подальше!
- Не могу! Это выше человеческих сил! Здесь, во Владике, работы осталось на неделю. Сделаю профилактику катерам из Питера, поставлю движки на катер местной постройки, и пора отправляться на юга, в Вейхайвей.
- Тебе некого послать в Китай командиром? Никому не доверяешь? Глупо! Я получил дозволение на производство золотого промысла от господина Министра Финансов, для этого пришлось стать купцом первой гильдии, это тот минимальный статус, что позволяет искать золото. Весной тебе предстоит отправлять десятки экспедиций, ты всю зиму людей подбирать должен. Кроме того, тебе надо лично проверить работу приисков в Америке. На Бонанза-Крик этим летом не намыли даже тонны золота. А ты, Коля, будешь изображать из себя в Вейхайвее морского волка.
- Отец! - Николай называл так своего отца, только когда злился, - Клондайк в находится в Канаде! Я говорил тебе это много раз. У меня там лучшие люди! Я им доверяю! И я тебе обещаю, что всё успею. Налажу охоту на японские транспорты, свяжу Жиглова с корейскими родственниками Ана, и сразу же вернусь во Владивосток.
* * *
Николай повесил в шкаф, разбросанную по комнате, одежду Ольги, выпил горячий чай с молоком и улегся на диване. От Ольги несло табаком, ночью её запах будоражил чувства, на рассвете раздражал и мешал спать.
Как только Николай задремал, ему почудились шаги: шлеп-шлеп. Заскрипели полы, хлопнула дверца шкафа.
- Ой, что это за прелесть, - начала тормошить Николая Ольга.
Она показывала ему вешалку.
- Вешалка для одежды. Скоро и Америка, и Европа будут пользоваться ими. Я разместил заказ на изготовление миллиона вешалок. Деревянные и проволочные, большие и маленькие, для богатых и не очень.
- У тебя много чудесных вещей, "инженер". Зажигалка! Вешалка! Электрический свет в доме - большая редкость, - улыбнулась Ольга.
- В Мингородке электричество уже больше десяти лет, а торговый дом "Кунст и Альберс" освещает свой торговый центр, наверное, лет двадцать, если не больше, - заскромничал Николай.
- Преувеличиваешь, инженер! Двадцать лет назад электричества еще не было! - засмеялась Ольга немного хриплым, волнующим Николая, смехом, - я была в самых фешенебельных магазинах Лувра, там хвастались, что "русский свет" зажегся у них лет пятнадцать назад.
- На Светланской улице расположен центральный офис. Не в Санкт-Петербурге, не в Москве, не в Гамбурге, Сиднее, Нью-Йорке или Париже, не в других тридцати городах, а именно здесь. Кунст и Альберс открыли здесь даже банк. Поэтому и "русский свет" зажегся раньше, чем в Лувре.
- Но телефонной станции в городе еще нет? - с надеждой спросила, удивленная прогрессом во Владивостоке, Ольга.
- Нет, - засмеялся Николай, и развел руками, - мы тут тоже, как дикари, обходимся посыльным.
* * *
Пить кофе в кондитерской в это утро Николаю не разрешили. Еще ночью, скакавшая на нем красотка, показывала чудеса выносливости. Утром Ольга исполняла роль нежной и хрупкой (с её-то прелестями) девушки, утомленной поездкой, погодой, отсутствием комфорта (это в доме Китина, с теплыми полами, тройными рамами, горячей водой и теплым клозетом). Она захотела принять ванну; накинуть теплый махровый халат, запахнутый так, чтобы было видно не только её ноги; выпить, сваренный лично "её инженером" турецкий кофе (жалкую пародию на благоухающее чудо из кондитерской).
Немного поднял настроение "капризной" красавицы обычный фен, ей понравилось сушить свои роскошные рыжие кудри этим незамысловатым устройством.
Весь день Ольга укорачивала поводок, а из ошейника делала строгий. Команду "голос" Николай выполнял еще не всегда, но общая тенденция прослеживалась. Тапочки в зубах он не приносил, но уже счастливо повизгивал при поглаживании.
Удивленная отсутствием Китина на утреннем кофе в кондитерской, забеспокоилась Лиза. Она считала себя хранителем верности Николая её подруге Насте. Даже не хранителем, а надзирателем. Пара неосторожных слов поручика, и сестры воссоздали полную картину происшедшего.
К обеду Николай был вынужден встречать незваных гостей. Сестры Рыбины приехали с отцом, поручик трусливо сбежал. Тарантасом управлял ефрейтор Логинов, настолько старый, что даже Рыбин не помнил его молодым. Логинов отслужил свои шесть лет срочной службы еще до прибытия в часть молодого подпоручика Рыбина, и каким-то чудом смог задержаться на хозяйственной работе. Ефрейтор принимал оружие, снаряжение, казенные и собственные вещи от нижних чинов, воровал в меру, и поэтому всех устраивал. Единственное, что раздражало Рыбина, была чрезвычайная угодливость Логинова.