Эти тектонические сдвиги в сторону единообразия заложены в наших взаимодействиях с цифровым и физическим миром. Алгоритмы диктуют нам, что именно мы должны потреблять, а также формируют наше восприятие окружающего мира. Однако когда любые, даже противоположные, точки зрения, мысли, идеи или концепции сопровождает цунами подкрепляющей их информации, невольно возникает ощущение, что мы изгои в этом мире. Все обрушивающиеся на нас потоки информации твердят о том, что сегодня считается нормой. И норма эта основана на системах, которые работают во благо избранных.
Наша культура – это тоже алгоритм. В ней закодированы шаблоны и социальные сигналы, которые работают как предсказуемая система, подкрепляемая повторяющимся выбором нужного варианта. Например, здесь, в Мюнхене, редко можно увидеть пешеходов, переходящих улицу в неположенном месте, но не по тем причинам, о которых я думала. Я предполагала, что это происходит в силу того, что в Германии такая вот «основанная на правилах» культура. Но потом я узнала, что дело в том, что взрослые обязаны подавать пример безопасного поведения для детей, и они очень серьезно относятся к этой коллективной ответственности. Я всегда советую приезжим соблюдать осторожность при переходе улицы, чтобы избежать незнакомцев, кричащих им «убийцы детей», когда они перебегают дорогу в неположенном месте.
Несколько лет назад одна женщина пригласила меня выступить с речью о лидерстве перед группой руководителей. Перед выступлением она отвела меня в сторону и поделилась тем, что ей сложно раскрыть свою индивидуальность на работе. Как и многие, она страдала синдромом самозванца: несмотря на то что она справлялась со своей работой, ее не оставляло ощущение, что ей не хватает квалификации для той должности, которую занимает{6}. Она сказала, что не вписывается в мир бизнеса, потому что недостаточно «профессиональна». Я попросила ее сосредоточиться на слове «профессионал» и спросила, что оно на самом деле означает, по ее мнению. После долгой паузы она ответила, что никогда раньше не задавалась этим вопросом. Мы обсудили, насколько по-разному воспринимается термин «профессионал» во всем мире и как это меняется от компании к компании и от страны к стране.
Для некоторых быть профессионалом означает носить отутюженный костюм, не проявлять эмоций и использовать сугубо официальный язык. Для других – надевать черную водолазку и кроссовки Vans, говорить броскими слоганами и общаться с помощью мемов. «Нужно определиться, какие аспекты "профессионализма" значимы для вас, – сказала я ей, – аспекты, которые раскрывают ваши собственные уникальные таланты, чтобы вы могли добиваться успеха». Через несколько месяцев после этой встречи она рассказала мне, как сильно изменил ее этот сдвиг в сознании. Вместо того чтобы пытаться подстраиваться под окружающую среду, она перешла в другую компанию и теперь полностью отдается работе, тем самым подав пример другим и вдохновив их на перемены. Ее вновь обретенная уверенность, возможно, отличалась от привычной для людей вокруг нее, но от этого она была не менее ценной, и это важно.
Ситуация с этой женщиной не уникальна. Очень часто организации в рамках своих собственных стратегий найма задаются вопросом, а соответствуют ли кандидаты установленным ценностям компании? Нередко требуются сотрудники, способные привнести в команду свежие идеи, точки зрения и опыт, тем самым дополняя имеющиеся ценности. В то время как соответствие корпоративной культуре могло бы усилить эффект алгоритма унификации, «дополнение», хотя и затеянное с благими намерениями, таит в себе опасность. Зачастую на людей возлагают ответственность за трансформацию рабочей среды, что может оказаться непосильным бременем, например, если от них ожидают внедрения новых способов ведения дел в рамках существующей культуры.
ДЕНЬ ВАШЕЙ ЖИЗНИ
Опишите обычный день вашей жизни. Представьте, что вы делаете с момента пробуждения и до отхода ко сну. Визуализируйте среду, в которой проживаете этот день.
● Где вы чувствуете себя вовлеченными?
● Где вы ощущаете себя чужими?
● Какие социальные сигналы заставляют вас так себя чувствовать?
Это способ увидеть варианты действий в различных жизненных условиях, чтобы глубже исследовать ситуации, в которых вы ощущаете себя чужими.
Социальный предприниматель Мэгги Де При хотела понять, как ей двигаться дальше. На протяжении многих лет она чувствовала, что не может полностью раскрыться на своей нынешней работе. Услышав от множества сотрудников разных компаний, что они считают себя недостаточно профессиональными, в 2012 году она стала соучредителем Лиги интрапренеров. Это сообщество оказывает поддержку специалистам, которые были наняты компаниями для продвижения наиболее важных и глобальных инициатив нашего времени, касающихся. Сегодня Лига интрапренеров насчитывает более 20 000 членов.
Хотим мы этого или нет, но со временем мнения людей, которые не в полной мере видят наши сильные стороны, не ценят наш вклад или не позволяют нашим голосам быть услышанными, формируют наше представление о самих себе. Таким образом, мы отдаем свою силу в чужие руки. Но наша сила коренится в нашей собственной идентичности, которую определяем мы сами. Когда другие вырывают ее из наших рук, скудеет и выбор, который есть у нас в жизни. Вот почему нам всем нужно задавать трудные вопросы. Если мы этого не делаем, то передаем свое чувство принадлежности, пусть и непреднамеренно, в руки других и в конечном счете отдаем свою силу.
2. Принадлежите себе
Я боролась за то, чтобы меня увидели и услышали, не только в своей личной жизни. Я сделала профессиональную карьеру бойца. Конечно, не в буквальном смысле «выходи на ринг, надевай перчатки и лупи противника». Работая в некоммерческих организациях, я боролась за равенство и разные цели в сфере искусства и образования. Суть работы подразумевала конкретный результат, к которому стремились все сотрудники. Была ли я стажером или исполнительным директором, я везде трудилась ради того, чтобы сделать мир лучше. И было ясно, кто такие «мы». Мы были теми, кто боролся с несправедливостью. Мы были теми, кто менял ситуацию. А все остальные, кто не боролся с проблемой, становились ее частью. Это было правительство. Это были корпорации. Это были «они». Было ясно, на чьей я стороне, и люди были либо с нами, либо против нас. Но были ли «они» на самом деле?
Когда мы начинаем тянуть за ниточку проблемы, то часто клубок довольно быстро запутывается. Нам нравятся четкие и ясные ответы на сложные вопросы. Ранее я возглавляла американскую некоммерческую организацию, миссия которой заключалась в создании культуры возможностей, позволяющей людям добиваться социального и экономического прогресса в личной и общественной жизни. Каждый день мы приглашали старшеклассников из малообеспеченных семей в наши классы для творческого поиска и профессиональной подготовки. Многие посторонние люди сказали бы, что, если бы ученики просто «усерднее старались» в школе, они добились бы успеха. Если бы их родители были более вовлечены в их жизнь, они получали бы оценки получше. Если бы они просто «подтянулись», они могли бы устроиться на работу. Эти заявления приводили меня в ярость. Я видела, с какими препятствиями сталкиваются наши блестящие ученики. Когда вы работаете на двух работах с минимальной заработной платой и у вас нет возможности взять отгул, чтобы посетить родительское собрание, вы довольно быстро осознаете, что присутствие там – это привилегия.
Исследование, проведенное Брукингским институтом, подчеркивает ключевую проблему бедных сообществ – отсутствие доступа к таким ресурсам, как квалифицированные преподаватели и качественная учебная программа. Неравенство возможностей делает американскую систему образования одной из самых несправедливых в индустриально развитом мире{7}. Отсутствие академической поддержки было лишь одним из множества препятствий, с которыми сталкивались наши ученики еще до того, как успевали завязать шнурки по утрам. Если бы вы выросли в такой среде, вы бы увидели, что такое настоящие инновации. Ежедневно нашим старшеклассникам приходилось «хакать» каждую систему, возникающую на их пути. Жизненному опыту, который они демонстрировали нам каждый божий день, невозможно было научить в бизнес-школе. Их ловкости в преодолении сложных ситуаций и стойкости перед лицом притеснений позавидовали бы самые высокопоставленные руководители. И пожалуйста, не говорите мне «начинать с малого» и о необходимости «стараться чуть усерднее».
Чем дальше я погружалась в свою борьбу за справедливость, тем менее терпимой становилась: каждую минуту кто-то лишался своего счастливого шанса. Мне было легко клеймить других презрительным «они», потому что так много людей по-настоящему не видели талантов старшеклассников, вынужденных сталкиваться с системой притеснения. Но по мере того как гнев все глубже укоренялся во мне, я начала использовать тот же самый нарратив для маргинализации «их» точно так же, как «они» маргинализировали учеников. Однако все это не могло так продолжаться, и всем нам нужно было взглянуть на проблему иначе. Но вместо того чтобы наводить мосты, я их сжигала. Вместо того чтобы призывать людей, я бросала им вызов. Это была моя сверхсила. Я тоже делила мир пополам, опираясь на убеждение «мы против них». Но я поняла, что мои методы борьбы необходимо менять.
Иллюзорное «мы против них»
Мы живем во времена, когда радикальная поляризация является нормой. Мы видим это в новостях и в политике. Мы видим это на наших встречах и праздничных ужинах. Нам приходится вести неприятные разговоры или, может быть, вообще избегать их. Мы слушаем не чтобы понять, а чтобы возразить, и все больше и больше загоняем себя в угол. Благодаря нарастающему валу информации, отфильтрованной нашими персонализированными алгоритмами, убеждающей нас в нашей правоте, мы укрепляемся в своих позициях. В свою очередь, это усиливает предубеждения, которых мы придерживаемся в нашей жизни. Наш мозг ослабляет броню критического мышления, уверяя нас в том, что мы правы, даже если факты, которыми мы располагаем, являются лишь частью картины. Той частью, в которую мы хотим верить. Той, которую мы прожили.