Находчивость и мужество Кудряшова спасли положение. Из пулемета без станка он уничтожил более двадцати фашистов. Остальные разбежались по лесу…
Но и сам ефрейтор был ранен. Три дня он пролежал в медсанбате, потом пришел к командиру полка.
— Царапнула меня одна шальная, — смущенно говорил он, показывая на забинтованный локоть. — Ничего серьезного, а врачи гонят в госпиталь, но не могу я… Разрешите, пока рука подживет, побыть в хозвзводе. Все-таки хлопцам помогу. А потом снова на передовую. Расчеты у меня с фашистом не кончены.
НА БЕРЕГАХ ОБОЛИ
Перелистываю пожелтевшую от времени, измятую фронтовую тетрадь. Останавливаюсь на одной из записей:
«23 июля 1944 года. В газетах напечатан Указ… о присвоении звания Героя Советского Союза двум нашим воинам: командиру роты лейтенанту Виктору Беденко и комсоргу батальона Алексею Зуеву».
В памяти одна за другой встают картины тех трудных военных дней. Лето сорок четвертого… Наша дивизия с тяжелыми боями наступает. Враг яростно сопротивляется. За спиной у него, на берегах Западной Двины, мощный оборонительный рубеж. В захваченных документах он именуется «линия Тигр». В центре — старинный город Полоцк. Это — ворота в Прибалтику, потому так и цепляются за него фашисты.
Позади остаются опаленные войной земли Белоруссии. Лесные, болотистые места — партизанский край. Ломая упорное сопротивление противника, наши полки продвигаются вперед.
Даже по ночам не прекращался орудийный грохот и безудержный пулеметный лай. То и дело вспыхивали яркие языки пламени гвардейских минометов, а ракеты и огненная метель трассирующих пуль освещали местность, как днем.
В том году лето в тех краях было жарким. Разгоняя легкую дымку тумана, по утрам над лесами и полями поднимался яркий диск июньского солнца. Однако висящие в воздухе клубы дыма и пыли заслоняли его. На переднем крае нечем было дышать. Бои шли не только на земле, но и в воздухе. Наступательный порыв все возрастал. От успеха дивизии зависело выполнение боевой задачи корпуса, а во многом и всей нашей армии…
Наступая в голове полка, стрелковая рота под командой лейтенанта Виктора Веденко вырвалась на опушку молодого леска, окаймлявшего с трех сторон заболоченную луговину. Впереди, за болотом, горбился вражеский дзот. Видимо, у противника здесь был узел сопротивления. Наполовину упрятанный в землю дзот свинцовыми струями хлестал по опушке леса, куда вышли бойцы. В пылу боя командир не заметил, что у болота оказалась только его рота. Длинным, тонким клином она вдавалась в оборону противника. Другие подразделения полка отстали. Болото было неглубокое, кочковатое, поросшее высокой густой осокой. Наверное, здесь проходил стык немецких подразделений: гитлеровцы располагались только по краям.
В. А. Веденко (1932 г.)
Веденко был храбрым, волевым человеком. Он привык добиваться намеченного. Вот и сейчас, взвесив создавшееся положение, он принял решение: преодолеть болото и ударить с тыла.
Недалеко за леском, что начинался по ту сторону болота, проходила железная дорога. Это — очередной рубеж, который рота должна достигнуть. Но пока Веденко оценивал обстановку, внимательно осматривал местность, стараясь угадать схему вражеской обороны, противнику удалось замкнуть кольцо. Хотя прошло всего несколько считанных минут, рота оказалась в окружении. Теперь враг наседал со всех сторон. Предстояла жаркая схватка…
«Только вперед. Где- то совсем близко находится станция Оболь, носящая название реки. Туда идут все роты полка», — размышлял лейтенант.
Усилив ручным пулеметом отделение сержанта Скворцова, Веденко направил его на левый фланг, к растущему вдоль опушки кустарнику. Сам же с основной массой роты устремился прямо. Но враги тоже решили воспользоваться кочковатым болотом: маскируясь высокой травой и ведя огонь из автоматов, они стали быстро приближаться. Фашистов было много. То и дело раздавались их громкие резкие выкрики: «Шнелль!», «Шнеллер!». Это офицеры подгоняли солдат.
Положение было угрожающим: враг наседал, а пулеметный огонь из дзота не давал бойцам оторваться от земли. Был ранен командир взвода, выбыло из строя несколько бойцов и сержантов. Веденко посмотрел назад, откуда могли появиться однополчане. Но в лесу — никого… Медлить нельзя.
— Приготовить гранаты! — прозвучал властный голос лейтенанта. А через полминуты еще более громкое:
— За мно-о-о-о-й!
Беденко приподнялся. В одной руке автомат, в другой — граната. Среднего роста, коренастый, чуть пригнувшись, он побежал по болоту. Вслед за ним бросились остальные солдаты. Одновременно продвигалось и посланное на левый фланг отделение.
— Впе-е-ре-д! Ур-ра-а! — гремело над болотом. Надсадно трещали автоматы, рвались гранаты. То и дело вскидывались кверху фонтаны болотной жижи. Падали скошенные свинцом враги. Рота продвигалась…
— Бей! Бей фашистов! — голос Веденко увлекал пехотинцев.
Но вот неожиданно поднялись фашисты: и те, что прятались в зарослях осоки, и остальные группы гитлеровцев, находившиеся по краям болота. Ведя с ходу беспорядочный огонь из автоматов, они бежали навстречу нашим воинам. Теперь серо-зеленые мундиры были настолько близко, что Веденко показалось, будто он чувствует запах их сукна. Каждому фронтовику хорошо знаком этот резкий специфический запах вражеского обмундирования. Уже хорошо видны искаженные злобой лица врагов, слышалась их ругань…
Бой разгорался. Теперь наступавшей роте приходилось обороняться. А враг контратаковал превосходящими силами. Не считаясь с потерями, немцы лезли в болото все дальше… Две силы, две воли столкнулись на небольшом клочке белорусской земли. Это было испытание нервов, стойкости и упорства. Казалось, проверялся запас человеческих возможностей, всего того, на что был способен каждый.
Рота героически отбивалась. Веденко видел, как сержанта Козлова окружили четверо фашистов. Они беспорядочно стреляли из автоматов, неистово орали:
— Сдавайс! Сдавайс, рус…
Сержант, прячась между кочками и маскируясь осокой, отполз немного в сторону и, стремительно встав на колено, ловко метнул гранату.
— На-ка вот выкуси! — громко выкрикнул он, снова хлюпнувшись в грязную жижу… Раздался оглушительный взрыв, и ржавого цвета столб болотной воды высоко взметнулся над травой. Три гитлеровца свалились замертво. Четвертый повернул было назад, но автоматная очередь настигла и его.
С тревогой на сердце увидел Веденко, как после выстрелов фашиста упал словно подкошенный ефрейтор Конкин. «Убит», — с болью и горечью подумал командир. Однако, когда враги приблизились к бойцу, из травы полетела граната. Снова послышались душераздирающие вопли, а Конкин осыпал свинцом уже других гитлеровцев.
На секунду оторвавшись от происходящего, Веденко мельком взглянул на часы. Прошел уже целый час, а конца боя не видно… Он продолжался с прежней силой. Падали в трясину сраженные враги, но редели и ряды роты, а подмога где-то задерживалась.
Не мог тогда видеть командир всего геройства своих бойцов; ему казалось, что врагов уничтожено мало, что их силы почти не уменьшаются. Но это было не так. После боя, когда кончилась кровавая схватка и оказалось возможным подсчитать свои потери и установить потери противника, выяснилась, что восемь фашистов уничтожил уральский паренек комсомолец Конкин. Шестерых сразил украинец Максюк. Более десяти гитлеровцев полегли от метких пуль отделения Скворцова. Немало поверженных врагов и на счету других бойцов. Однако все это стало известно лишь потом, а пока положение роты оставалось крайне тяжелым. И в этот критический момент, когда у командира, может быть, впервые за всю войну, на какую-то долю секунды вкралось в душу сомнение: а выстоит ли рота, — с левой стороны раздалось громкое русское «ура».
Веденко устало улыбнулся: это ударило отделение Скворцова. Лейтенант потерял его из виду, а бойцы, умело маскируясь высокой травой, подползли незамеченными к дзоту и вот теперь, очутившись на фланге, неожиданно атаковали врага. Дзот был уничтожен.
Этот маневр решил дело: немцы не ожидали такого, растерялись и сразу ослабили натиск. А Веденко, воспользовавшись их растерянностью, скомандовал своим бойцам: «Вперед!» Гитлеровцы не выдержали этого решительного удара и побежали к лесу, теряя людей. Болото осталось позади, рота вырвалась из кольца.
Впереди было небольшое, почти дотла сгоревшее селение. Веденко решил с ходу ворваться в него. Но что это? Прошло всего несколько минут, и фашисты, видимо опомнившись, стали группами выбегать из леска на окраину селения. Каждая минута была дорога. У лейтенанта молниеносно созрел план: не ждать, упредить врага.
Веденко приказал группе воинов во главе с сержантом Козловым быстро подобраться к окраине села и не дать врагу там сосредоточиться.
— Ориентир — высокая сосна, что выделяется на опушке. Огнем двух ручных пулеметов прикрыть правый фланг роты. — Командир показал рукой на местность.
Козлов и его бойцы немедленно побежали.
Веденко отдал приказание оставшимся с ним бойцам:
— Снять с гранат чеку! Поставить на взвод, взять в левую руку автомат…
Уверенность командира, его спокойствие передалось бойцам; они быстро и четко выполнили команду, готовясь к новой схватке.
— За мно-о-о-й! — крикнул Веденко.
Стреляя на ходу из автоматов, бойцы стремительно приближались к накапливающимся у рощицы гитлеровцам. Это ошеломило их, и они залегли. Грохнули взрывы гранат. Наши воины вырвались вперед. Вот уже и железнодорожная насыпь. А отсюда рукой подать и до станции. Но, чтобы подойти к ней, лейтенанту еще не один раз пришлось поднимать своих бойцов в атаку. Только отбив пятую контратаку врага, пехотинцы прочно закрепились на достигнутом рубеже. Тут и подошли другие подразделения полка. В этом жестоком бою Веденко лично уничтожил до двадцати вражеских солдат.