Он нажал на клавишу селектора:
– Мистер Рэмси, зайдите ко мне, пожалуйста.
«Я немедленно все исправлю. Дело не только во мне, – решил он. – Бэйнс потрясен смертью Бормана. Пустяки… но не совсем. Я таки показал себя безответственным и глупым. – Тагоми устыдился. – Неудачный день. Надо посоветоваться с оракулом, выяснить, что сейчас за Момент. Я удаляюсь от Дао, это очевидно. Которая из шестидесяти четырех гексаграмм нынче так сильно влияет на меня?»
Выдвинув ящик стола, он выложил оба тома «И-цзина».
«Слишком много накопилось вопросов, и я даже не в силах сформулировать часть из них…»
Когда вошел Рэмси, перед Тагоми уже лежал ответ.
– Взгляните, мистер Рэмси. – Он показал молодому человеку книгу, раскрытую на гексаграмме сорок семь: Кунь – «Истощение».
– Обычно это плохое предзнаменование, сэр. – Рэмси склонился над книгой. – Какой вопрос вы задали? Если, конечно, не секрет.
– Меня интересовал данный Момент, – ответил Тагоми. – Ситуация для всех нас. Нет подвижных линий. Статичная гексаграмма. – Он закрыл книгу.
В три часа того же дня Фрэнк Фринк, ожидавший со своим компаньоном ответа Уиндема-Мэтсона, решил посоветоваться с оракулом.
«Чего нам следует ждать?» – спросил он и подбросил монетки.
Выпала гексаграмма сорок семь. Он получил одну подвижную линию, «девятку», на пятом месте.
«Казня, отрежут нос и ноги. Будет трудность от человека в красных наколенниках. Но вот понемногу наступит радость. Благоприятствует необходимость возносить жертвы и моления».
Очень долго – не менее получаса – он изучал текст и комментарии, пытаясь понять смысл пророчества. Гексаграмма, особенно подвижная линия, встревожила его. Наконец он с сожалением пришел к выводу, что денег они с Маккарти от Уиндема-Мэтсона не получат.
– Слишком уж ты полагаешься на эту книгу, – заметил Эд.
В четыре часа курьер из «У.-М. корпорейшн» вручил Фрэнку и Маккарти коричневый конверт, из которого они извлекли чек на две тысячи долларов.
– Выходит, ты был не прав, – сказал Маккарти.
Фрэнк задумался. Значит, оракул указывает на некие будущие последствия их поступка. Это обеспокоило. Когда они скажутся, эти последствия, станет ясно, что оракул имел в виду. А пока…
– Можно браться за мастерскую, – сказал Маккарти.
– Сегодня? Сейчас? – У Фрэнка сильнее забилось сердце.
– Ну да. Заявки на материалы готовы, остается бросить их в почтовый ящик. Чем раньше мы это сделаем, тем лучше. Что сможем, раздобудем здесь. – Эд надел пиджак и направился к выходу.
Владелец дома, в котором жил Фрэнк, согласился сдать под мастерскую подвал. Пока подвал служил им кладовой, но скоро они выбросят картонные коробки, соорудят верстак, протянут проводку, ввернут лампочки и установят точильные станки. У них готовы эскизы, разработана технология и составлены списки всего необходимого.
«По сути, мы уже начали», – подумал Фрэнк.
Они с Маккарти даже название сочинили: «Эдфрэнк. Ювелирные изделия ручной работы».
– Ну, досок на верстак и кое-что из электрики мы, может, сегодня купим, – сказал Фрэнк. – А вот материалы для украшений – вряд ли.
Они отправились на рынок пиломатериалов на южной окраине Сан-Франциско и через час приобрели доски.
– Что тебе покоя не дает? – спросил Эд Маккарти, когда они входили в мелкооптовый магазин скобяных товаров.
– Деньги. Мне не нравится добывать их такими путями.
– Зато старине У-Эм утерли нос, – сказал Маккарти.
«Знаю, – подумал Фрэнк. – Именно это мне и не нравится.
Поступая так, мы уподобляемся ему. Что тут хорошего?»
– Сделав выбор, не оглядывайся, – назидательно произнес Маккарти. – Смотри вперед. Думай о деле.
«А я и гляжу вперед, – подумал Фрэнк. Он размышлял о пророчестве. – Интересно, какие от меня требуются жертвы и моления? И кому я должен их адресовать?»
Глава 7
В конце недели Роберту Чилдену позвонил Касоура и пригласил на ужин. Чилден пришел в восторг – все эти дни он с нетерпением ждал, когда молодая и красивая супружеская чета даст о себе знать.
Он раньше обычного запер дверь «Американских художественных ремесел», взял велотакси и направился в фешенебельный район, где жили Касоура. В этом районе белые не обитали, однако Чилден ориентировался здесь неплохо. Проезжая по петляющим улицам с ухоженными газонами и склонившимися над ними ивами, он восхищался шикарными ультрасовременными многоэтажками, балконами с перилами из кованого железа, высокими оригинальными колоннами, пастельными тонами, новыми строительными материалами… Короче говоря, не район, а произведение искусства. А ведь совсем недавно здесь дымились развалины.
Игравшие на улицах в футбол или бейсбол японские дети провожали Чилдена равнодушными взглядами и тут же забывали о нем. Зато взрослые, хорошо одетые молодые бизнесмены, парковавшие автомобили и входившие в элитные дома, смотрели на него с интересом. Наверное, удивлялись: неужели он здесь живет?
«Тут поселились даже главы Торговых миссий», – думал он, замечая стоящие у тротуаров «Кадиллаки».
Чем ближе Чилден подъезжал к дому Касоура, тем сильнее нервничал.
«Вот я и приехал. И приглашен, между прочим, не по делам, а на ужин», – отметил он, поднимаясь по лестнице.
Прежде чем отправиться в гости, Чилден изрядно намучился, выбирая костюм, зато теперь был уверен, что выглядит безукоризненно.
«Безукоризненно, – с горечью подумал он. – Что с того? Кого обманет моя внешность? Я здесь посторонний. Когда-то белые люди расчистили эти земли и построили на них прекрасные города. А теперь я чужой в собственной стране».
По устланному ковром коридору он подошел к двери квартиры Касоура и нажал кнопку звонка. Дверь немедленно отворилась. На пороге стояла юная миссис Касоура в шелковом кимоно и широком поясе-оби. Длинные, с блеском, черные волосы были стянуты в узел на затылке. Она приветливо улыбалась. В гостиной за ее спиной с бокалом в руке сидел господин Касоура. Он помахал рукой:
– А, мистер Чилден. Входите.
Чилден поклонился и вошел.
«Вкус выше всяческих похвал, – отметил он, окинув комнату взглядом. – И какая аскетичность! Совсем немного вещей: лампа, стол, книжный шкаф, эстамп на стене. Непередаваемое японское чувство ваби.[75]
В домах англосаксов подобный интерьер найти невозможно. Только японцы способны увидеть красоту в самых простых вещах, а главное, умеют их расположить».
– Что-нибудь выпьете? – спросил Касоура. – Шотландское с содовой?
– Господин Касоура… – начал Роберт Чилден.
– Пол, – поправил японец и указал на жену: – Бетти. А вас…
– Роберт, – тихо ответил Чилден.
Они уселись на мягкий ковер с бокалами в руках. По комнате плыли звуки кото – японской тринадцатиструнной арфы. Эта пластинка, недавно выпущенная фирмой НМУ, была очень популярна. Проигрыватель был укрыт от глаз, и Чилден не мог понять, откуда звучит музыка.
– Мы не знаем ваших вкусов и поэтому решили перестраховаться, – сказала Бетти. – Сейчас на кухне в электропечи готовятся стейки на косточке. На гарнир будет томленый картофель с зеленым луком и сметанным соусом. Говорят, если хочешь наверняка угодить новому гостю, зажарь для него стейк.
– Это замечательно, – сказал Чилден. – Обожаю стейки.
Он говорил правду. ТША от огромных скотоводческих хозяйств Среднего Запада перепадали жалкие крохи, и Чилден даже не мог припомнить, когда ел хорошее мясо в последний раз.
Настало время вручить хозяевам подарок.
Он достал из кармана пиджака и осторожно положил на низкий столик маленький сверток. В глазах супругов появилось удивление, и он поспешил объяснить:
– Мой скромный дар. Чтобы хоть как-нибудь отблагодарить за покой и радость, которые мне дарит ваш дом. – Он развернул бумагу и показал японцам желтоватую вещицу, столетие назад побывавшую в умелых руках китобоя из Новой Англии. Это искусство называлось «резьбой по моржовой кости».
По лицам молодых супругов он понял, что им известно, как старые мореходы коротали свой досуг. Видимо, не так уж мало осталось от культуры Соединенных Штатов.
– Спасибо, – поблагодарил Пол.
Роберт Чилден поклонился.
В его душе воцарился покой. Говоря языком «И-цзин», этот подарок – малая жертва. Он все делает правильно. Неловкость и волнение окончательно покинули его.
От Рэя Калвина он получил возмещение за поддельный «кольт», а также клятвенное письменное заверение в том, что подобное не повторится. И все же от сердца не отлегло. Только здесь, в этой умиротворяющей атмосфере, он избавился от ощущения, что жизнь идет наперекосяк.
Это ваби, эта гармония, которой дышало все кругом…
«Вот в чем дело, – решил он. – В пропорциональности. В равновесии. Они очень близки к Дао, эти молодые японцы. Вот почему они мне с первого взгляда понравились. Я почувствовал в них Дао – сам заметил его мельком».
«Интересно, – подумал Чилден, – каково это, знать, не догадываться, а на самом деле знать, что такое Дао? Дао есть то, что сначала выпускает свет, а затем тьму. Взаимовлияние двух первичных сил; перетекая друг в друга, они постоянно обновляются. Вот что удерживает мир от старения и распада. Вселенная никогда не исчезнет, ибо в то мгновение, когда тьма, кажется, готова овладеть всем и вся, в ее самых мрачных глубинах появляются ростки света. Таков Путь. Семена падают в землю и там, скрытые от глаз, обретают жизнь».
– Закуски, – прервала его раздумья Бетти.
Опустившись на колени, она поставила перед гостем поднос с сырными крекерами и другими яствами. Чилден с благодарностью взглянул на хозяев.
– Сейчас многих интересуют международные события, – сказал Пол, потягивая виски. – Возвращаясь сегодня домой, я слушал прямую трансляцию из Мюнхена, с национальных похорон. Пышное зрелище. Пятидесятитысячная процессия, флаги и прочее. Снова и снова звучит Ich hatt’ einen Kamerad.