У трапа, чуть в стороне, стояла группа людей в черной форме. «За мной?» — Вегенер медленно спустился по трапу. Далеко впереди кричали и махали руками встречающие. Один из чернорубашечников, плосколицый белобрысый парень с опознавательными знаками Ваффен-СС, шагнул к Вегенеру, щелкнул каблуками и отдал честь.
— Ich bitte mich zu entschuldigen. Sind Sie nicht Kapitan Rudolf Wegener, von der Abwehr?[84]
— Извините, — ответил Вегенер. — Вы ошиблись. Я — Конрад Гольц, представитель «А. Г. Хемикален». — Он двинулся дальше.
Навстречу ему шагнули еще двое эсэсовцев. Все трое обступили Вегенера, так что, двигаясь в выбранном направлении, он оказался под охраной. У двоих эсэсовцев под плащами были автоматы.
— Вы — Вегенер, — сказал первый, когда они вошли в здание аэровокзала.
Он промолчал.
— Вас ждет машина, — продолжал эсэсовец. — Нам приказано встретить вас и немедленно препроводить к рейхсфюреру СС Гейдриху в штаб-квартиру дивизии «Лейбштандарт». Кроме того, мы должны охранять вас…
«Чтобы меня не перехватили молодчики из Партай, — добавил про себя Вегенер. — Значит, Гейдрих жив и не смещен. Сейчас он пытается укрепить свое положение в правительстве Геббельса. Вполне возможно, что в конце концов нынешний кабинет падет, — размышлял он, усаживаясь в черный штабной «даймлер». — Однажды ночные улицы заполнят патрули Ваффен-СС. Из полицейских участков ринутся толпы чернорубашечников. Будут захвачены радиостанции, телеграфы, отключена электроэнергия, закрыт Темпельхоф. Громыхание сапог по берлинской брусчатке… Но, в сущности, что это изменит? Даже если доктор Геббельс будет свергнут, они все равно останутся: чернорубашечники, Партай, планы войны не с Востоком, так с кем-нибудь еще. Например, с Марсом или Венерой. Не удивительно, что Тагоми не выдержал, — подумал он. — Жестокая дилемма нашего существования. Как бы ты ни поступил, в итоге это окажется злом. Тогда зачем сопротивляться? Зачем выбирать, когда все альтернативы — ложны?.. И все-таки мы будем бороться. День за днем. Сейчас — против операции «Одуванчик», потом — против полиции. Нельзя уничтожить все зло сразу. Это долгий процесс. Мы можем лишь делать выбор на каждом шаге. И надеяться.
Возможно, в каком-нибудь другом мире все по-другому. И жизнь состоит из ясных альтернатив. Черно-белый мир без оттенков и переходов.
Увы, мы живем не в идеальном обществе, где истина ясна, поскольку ясны ее критерии. Где можно быть правым без особых усилий, поскольку ясно, что значит быть правым».
«Даймлер» взревел и рванулся с места.
«Предположим, это ловушка, — думал Вегенер, зажатый на заднем сиденье охраной; автоматы лежали у эсэсовцев на коленях. — Они везут меня не к Гейдриху, а в застенок Партай, чтобы вытянуть из меня сведения и прикончить. Но я сделал выбор: предпочел рискнуть, вернуться в Германию.
Смерть — вот путь, который открыт для нас всегда, на любом шаге. И постепенно мы приближаемся к ней, сами того не желая. Или, напротив, сдаемся и выбираем смерть сознательно».
Черный автомобиль мчал его по берлинским улицам. «Вот я и дома, — подумал Вегенер. — Мой Volk,[85] я снова с тобой».
— Какие новости? — обратился он к охране. — Я отсутствовал несколько недель, уехал еще до смерти Бормана. Есть ли перемены в политической ситуации?
Эсэсовец справа ответил:
— Есть, и большие. Были громкие митинги в поддержку Маленького Доктора. В сущности, к власти его привела толпа. Когда народ опомнится, то вряд ли потерпит урода и демагога. Геббельс держится только на умении ложью и пустословием воспламенить энтузиазм масс.
— Ясно, — кивнул Вегенер.
«Грызня продолжается, — подумал он. — Возможно, семена зла вот-вот дадут всходы, и тогда они сожрут друг друга, а мы останемся. Будем надеяться, нас уцелеет достаточно, чтобы начать все сначала. Чтобы строить и думать о будущем…»
В час дня Джулиана Фринк добралась до Шайенна. В центре города, возле огромной железнодорожной станции, она купила две дневные газеты, и, просматривая их, наткнулась на заметку:
ОТПУСК ЗАВЕРШАЕТСЯ СМЕРТЕЛЬНЫМ УДАРОМ
Джулиана Чиннаделла подозревается в убийстве своего мужа Джо Чиннаделла. По свидетельству служащих денверской гостиницы «Президент Гарнер», она покинула отель сразу после того, как разыгралась кровавая драма. В номере найдена распечатанная упаковка бритвенных лезвий. Очевидно, одним из них и воспользовалась миссис Чиннаделла, по описаниям привлекательная, хорошо одетая брюнетка лет тридцати. Тело ее мужа с перерезанным горлом обнаружил Теодор Террис, служащий гостиницы, который всего получасом ранее забрал у клиента рубашки на глаженье и вернулся, как было договорено. По словам полицейских, в номере остались следы борьбы, что дает основания предположить…
«Значит, он умер, — подумала Джулиана, складывая газету. — Но у них даже нет моей настоящей фамилии, они ничего обо мне не знают».
Почти успокоенная, она продолжила путь, пока не наткнулась на сносный мотель. Джулиана сняла номер и перенесла туда свертки из машины. «Теперь ни к чему торопиться, — решила она. Можно дождаться вечера, чтобы был повод наведаться к Абендсенам в новом платье. И книгу успею дочитать».
Она не спеша разложила вещи, включила радио, заказала по телефону кофе, затем юркнула в аккуратно застеленную кровать с новым экземпляром «Саранчи», купленным в денверской гостинице.
В седьмом часу вечера Джулиана захлопнула книгу. «Интересно, успел ли Джо ее дочитать? — подумала она. — Похоже, он так ничего и не понял. В ней заключен гораздо более глубокий смысл, чем кажется. И суть тут не в придуманном мире. Бьюсь об заклад: никто, кроме меня, не понял «Саранчу». Им просто кажется, что они поняли».
Джулиана убрала книгу в чемодан, надела шубку и отправилась обедать.
Воздух был свеж и чист, рекламные надписи и фонари Шайенна казались особенно яркими. Мимо проносились сверкающие лаком машины. Напротив бара ссорились две хорошенькие черноглазые индианки-проститутки. Замедлив шаг, Джулиана любовалась картиной ночного города, создававшей атмосферу праздника, атмосферу, не имеющую ничего общего с нудным, надоевшим, с такой легкостью отвергнутым ею прошлым.
Джулиана остановила свой выбор на дорогом французском ресторане, возле которого стоял служащий в белой ливрее и где на каждом столике стоял огромный кубок с горящей внутри свечой, и масло подавалось не порционными кубиками, а в большой мраморной масленке. С аппетитом пообедав, она не спеша поехала в мотель. Банкноты Рейхсбанка почти кончились, но это ее не огорчало.
«Он поведал нам о своем видении мира, — подумала она, открывая дверь номера. — Нашего. Того, который нас окружает. Он хотел, чтобы мы тоже увидели. И он добился своего, я с каждой минутой вижу мир все отчетливей».
Расстелив на кровати голубое итальянское платье, Джулиана убедилась, что оно не пострадало, но, распаковав остальные свертки, обнаружила, что оставила в Денвере новый лифчик.
«Черт с ним. — Она села в кресло и закурила. — Попробую надеть с обычным бюстгальтером. — Она скинула блузку и юбку и примерила платье. Но бретельки и верхние половинки чашечек бюстгальтера торчали наружу, так что этот вариант отпадал. — Можно, наверное, обойтись и вовсе без него, — подумала она. — Хотя я уже много лет не ходила…» — Это напомнило юность, когда у нее был маленький бюст. Вспомнив, она даже расстроилась. Но возраст и дзюдо сделали свое дело.
Джулиана примерила платье без бюстгальтера и встала на табурет в ванной, чтобы увидеть себя в зеркале шкафчика. Платье смотрелось просто потрясающе, но, Боже мой, было слишком вызывающим. Достаточно наклониться с сигаретой к огоньку и…
Брошь! Тогда она сможет поднять вырез и обойтись без бюстгальтера. Вытряхнув на кровать содержимое своей шкатулки, она перебрала броши, подаренные Фрэнком и другими мужчинами еще до женитьбы. Память былых времен. Была тут и новая брошь, купленная Джо в Денвере. Да, небольшая мексиканская брошка в виде лошади подойдет.
«Хоть какая-то польза от прошлого, — сказала она себе. — Осталось так мало хороших воспоминаний».
Она долго и тщательно делала прическу, затем выбрала сережки и туфли, надела шубку, взяла сумочку и покинула номер.
Вместо того, чтобы сесть в старенький «студебеккер», она поручила владельцу мотеля заказать такси. Пока Джулиана ждала в холле, ей пришло в голову позвонить Фрэнку.
«Почему бы и нет? — спросила она себя. — Возможно, даже платить не придется — Фрэнк так обрадуется звонку, что будет счастлив оплатить разговор».
Джулиана заказала номер и, затаив дыхание, прислушалась к переговорам далеких телефонисток. Вначале местных, затем во Фриско. В трубке долго шуршало и потрескивало, наконец раздались гудки. В ожидании ответа она посмотрела в окно. «В любую минуту может появиться такси, — подумала она. — Впрочем, неважно — шофер подождет».
— Ваш номер не отвечает, — сказала шайеннская телефонистка. — Я могу повторить вызов…
— Не надо. — Джулиана мотнула головой. В конце концов это был всего лишь каприз. — Спасибо. — Она повесила трубку и решила подождать такси на улице.
Возле нее остановилась сияющая новенькая машина. Водитель торопливо вышел, обогнул такси и распахнул дверцу.
Мгновение спустя роскошный «кадиллак» мчал Джулиану по улицам Шайенна к Абендсенам.
Дом Абендсенов — одноэтажный особняк, окруженный пышно разросшимися кустами и клумбами с розами — был ярко освещен. Джулиана услышала музыку и голоса. Идя по мощеной гравием дорожке, она думала: «Не ошиблась ли я адресом? Неужели это и есть Высокий Замок? А как насчет слухов и легенд?» Дом оказался обыкновенным, хотя и был довольно красив, а парк — идеально ухожен. Рядом с домом, под навесом, она заметила детский велосипед.
Может, это не тот Абендсен? Адрес она нашла в шайеннском телефонном справочнике.