– Да.
Я все-таки, нашел свидетеля. Но было слишком хорошо, слишком просто, чтобы этому поверили.
– Жанна, расскажи все это Транту. Это доказательство того, что Билл ушел за час до убийства. Это дает ему алиби.
Меня удивило то, что Жанна не сообразила раньше и не радуется теперь найденному выходу,
Вспыхнув, она ответила:
– Этот Трант очень ловкий. Если я скажу ему, он перехитрит меня и вырвет все остальное.
– Что остальное? – бессильно спросил я.
– А то, что Билл возвратился снова. Я была закрыта в той комнате, а она находится под лестницей. Я сидела на кровати и думала, что мне предпринять. Было ровно девять часов. И тут я услышала, что кто-то вошел в парадную дверь. Дверь открылась и закрылать, и потом этот человек поднялся по лестнице и вошел, в гостиную.
– Но не видела, кто это, не слышала голоса?
– Нет. Я не слышала голоса, но у него был ключ.
– Значит, Анин?
Анни весь вечер была у Гвендолен.
– Может, кто-то из твоих родных?
– У них нет ключей. Это мама, устроила так, чтобы нас не беспокоили.
– Но, ради Бога, у Билла тоже не было ключей!
– Был. Вы помните, я оставила на Файр-Айленд свою сумку. В ней был ключ. Когда мы вернулись, вы открывали мне дверь. Билл принес сумку вчера, вот она. Проверьте, ключа там нет. Когда я услышала, что кто-то идет, то сразу подумала, что это Билл. Что он вернулся, чтобы убить Ронни. Я бросилась к сумке, а ключа в ней не оказалось. Я уже была уверена, что это он. Я плохо соображала и побежала в ванную, чтобы намочить голову. Там я и услышала выстрелы, а потом позвонила вам.
– Но ведь вы не можете утверждать наверное, что это был Билл.
– Но я уверена, что это был он. Он знал, какое чудовище Ронни и не мог простить ему побоев. Он вернулся и убил.
Мне вспомнились слова Анни: «Не очень надейся…» Меня снова охватил ужас, но я прогнал все сомнения. Нельзя так думать, иначе все погибнет.
Жанна продолжала:
– Вы понимаете теперь? Посмотрите правде в глаза. Иначе мы с вами сойдем с ума. Билл его убил, и в этом моя вина.
– Слушай, Жанна! Билл этого не делал! Это не Билл открыл ключом дверь. Если это была не Анни, то кто-то из твоих: отец, Филлис или твоя мать. Послушай, Ронни угрожал, что выселит вашу семью, верно?
– Верно.
– У него было это намерение. Закрыв тебя, он ждал Артура Фридлянда. Возможно, он позвонил твоим, говорил с ними так, как со мной или с тобой. Они ему поверили, они ведь его не знали. Возможно, кто-либо из них…
– Но отец был один, – возразила Жанна. – Филлис и мама делали покупки. Они совсем не возвращались домой.
– Тогда это был твой отец…
– Да, но в тот момент, когда Ронни убили, они все трое были в театре. А выстрелы прозвучали в двадцать минут десятого. Вы думаете, я все это не анализировала? Я первая обвинила бы их, если бы могла спасти Билла. Но это не они. Кроме Билла никто не мог это сделать, – Подумав, она продолжала: – А если мы расскажем полиции, каким чудовищем был Ронни, и я, только я виновата во всем? Ведь они поймут это? Может, согласятся взять меня вместо Билла?
В ней говорило отчаяние. Я видел, что она ради Билла готова на любую жертву. Но несмотря на всё это она, также как и Анни, из союзника превратилась во врага.
– Сейчас явится Трант. Скажите, что мне делать?
– Ничего ему не говорить.
– Ничего?
– Только первую часть: ты была в гостиной, когда Билл пришел с револьвером, ты слышала, как Ронни его выгнал и захлопнул за ним дверь. И еще скажи, что слышала, как около девяти кто-то открыл парадную дверь своим ключом. Ничего не говори о пропаже твоего ключа.
Она боялась Транта больше, чем я. Это было заметно по тому, как вздрагивали ее веки.
– Если сумею, – прошептала она.
– Должна суметь. Если скажешь ему о ключе – Билл погибнет.
Я видел, что Жанна слабеет и со страхом подумал о той минуте, когда– Трант начнет свой допрос. Сейчас все зависело от выдержки-Жанны. Я настойчиво повторил:
– Ты поняла, как важно, чтобы Трант ничего не узнал о твоем ключе?
– Да, понимаю. А я смогу увидеть Билла?
– Жанна, пойми, ты причина преступления. Все газеты трубят об этом. «Билл убил Ронни из-за любви к его жене» – это тема газет. Разве можно тебе ходить в тюрьму? …
– Но я… я не могу так сидеть и ждать Транта.
– Ты должна, Жанна.
Мне было жаль ее, но в то же время хотелось поскорее вырваться отсюда, из этой атмосферы отчаяния.
– Ты должна это сделать, должна умело и спокойно говорить с Трактом.
– Я постараюсь, а что будете делать вы?
– Буду искать убийцу Ронни.
Я отодвинулся от Жанны. Она стояла как статуя, вытесанная из камня. И Анни, и Жанна, каждая по-своему, оставили меня в тяжелую минуту.
Теперь на стороне Билла был только Жак Дулитч.
Глава 16
В коридоре меня ожидала Нора Лейгтон.
– Базиль хочет с вами поговорить, у вас найдется время?
Пришлось «найти время». Нора провела меня в библиотеку.
– Базиль, пришел мистер Дулитч, – тихо сказала она и вышла.
Базиль сидел у небольшого письменного стола, на котором с педантичной аккуратностью были разложены все принадлежности для письма. Он был как всегда элегантен, но на лице его явно проступало замешательство. Великий человек, который в силу обстоятельств должен прервать свою работу, так необходимую всему человечеству… Вся его фигура и манера держаться говорили о самовлюбленности. Я подумал, что этот человек вполне мог совершить преступление, если его комфорту угрожала опасность. Он не улыбался, сознавая, что улыбка не подходила к настоящей обстановке.
– Приветствую вас, – сказал он с достоинством.
– Здравствуйте.
– Нелегко мне говорить с вами в такую минуту…
– Я понимаю.
Он сложил свои выхоленные руки, словно собираясь молиться.
– Я уверен, что вы понимаете мое сочувствие вам. Такая трагедия потрясла бы каждого отца.
– Да.
– Думаю, что вы не осудите меня за бестактность. Вам, как издателю, известно, что писателя можно сравнить с деликатным механизмом, с которым нельзя обращаться резко. А я, вы, должно быть, знаете, начал писать новую книгу.
– Да, – ответил я. – Знаю.
– Поэтому мне сейчас необходима и соответствующая обстановка покоя и тишины. А также сознание обеспеченности моего положения. Издателям знакома эта правда о писателях.
– Да, знакома, – подтвердил я.
– Вот! – Он несколько наклонился ко мне, как бы стараясь создать обстановку интимности. – Значит, вы поймете, почему я ищу у вас поддержки и даже дерзаю беспокоить в минуту вашего горя, такого тяжелого горя… Договор на мои три книги подписал Ронни. Я ни минуты не сомневаюсь, что Ронни Шелдон и Дулитч – это одно и то же. Но для собственного спокойствия я хотел бы увериться, что теперь, когда не стало Ронни, фирма «Шелдон и Дулитч» выполнит его обязательства и издаст книги на тех; же условиях.
Я с недоверием всматривался в его лицо. Но нет, я не ослышался.
– Думаю, что да, – наконец выдавил я.
– Замечательно, – сказал он в восторге. – А как же с пьесой, мистер Дулитч? Ронни очень хотел ее поставить сам, но насколько я понимаю, мисс Снейгли и джентльмен по фамилии Дживо полны энтузиазма. Вы, случайно, не в курсе этого дела?
– Нет, – сказал я, сдерживаясь из последних сил.
– Да? Ну что ж, я и без этого уверен, что дело выйдет. Еще одно: не знаю, говорил ли вам Ронни, что отдал мне эту квартиру с определенной месячной пенсией на десять лет. Очевидно, имеется какой-то документ по этому делу. Думаю, что в связи с последними событиями будет неразбериха. Но надеюсь, что смогу-здесь остаться? И мою месячную пенсию мне будут продолжать платить?
Если бы это был кто-то другой, я решил бы, что он считает меня дураком.
– Мне неизвестны частные дела Ронни. Об этом поговорите с его адвокатом Артуром Фридландом.
– Да, я понимаю, но как вы думаете, не будет никаких изменений?
Я не мог больше выносить этот чудовищный эгоизм.
– Изменение заключается в том, – сказал я, – что Ронни убит, мой сын арестован и полиция причиной преступления считает любовь между вашей дочерью и моим сыном.
По его лицу прошла тень, словно он пожалел о своей бестактности.
– Да, да, это ужасно. Если бы вы нам сказали об этом раньше… Я уверен, мы призвали бы нашу дочь к разуму. Но вы предпочли все скрывать. И я это понимаю. Меня мучит мысль, что этой бессмысленной трагедии можно было избежать. Мне кажется, что вы должны были проявить больше родительской властности и…
Мне захотелось его ударить.
– Билл этого не делал, – твердо произнес я.
Он вытаращил на меня глаза.
– Билл не убивал Ронни? – повторил он.
– Да, не убивал.
– Ну конечно, дорогой мой, я вас понимаю… – Он ласково и настойчиво убеждал меня: – Но ведь кто-то убил Ронни, правда?
– Да.
– Кто же другой мог это сделать?
И вдруг мне в голову пришла мысль:
– Ронни звонил вам в этот вечер?
– Ронни звонил мне? – переспросил он. – Вы хотите сказать– телефонировал?
– Да. Вскоре после восьми часов. Вы работали над книгой. Вы были в доме один, так как ваша жена и леди Брент ушли.
– Да, моей жены и леди Брент не было дома, они делали покупки, а потом ушли в парикмахерскую.
– И в восемь часов вы были один?
– Да, пока не ушел в театр.
– Ронни позвонил вам и сказал, что вы должны собираться и уезжать обратно в Англию. Он сказал вам, что ликвидирует договор.
Увидев его задрожавшие руки, я почувствовал себя провокатором. Никаких доказательств у меня не было.
– Я не понимало вас.
– Но Ронни говорил так?
– Может быть, он и звонил. Я не помню. Видите ли, когда я остаюсь один и работаю, то никогда не подхожу к телефону. Если же говорить о вашем диком предположении, что Ронни с его изысканным вкусом и тонким пониманием литературы позволил бы себе из-за недоразумения, происшедшего между ним и его женой, изменить свое отношение ко мне…