– Джои?
– Свеча догорела, – пояснил он.
Девочка прошла куда-то в конец пещеры, и вскоре опять вспыхнул желтый огонек. Только тогда Джон смог разглядеть свою команду.
Анжела уже сидела на полу возле своей царственной Луизы. Мальчики выстроились в ряд: толстый краснощекий Вак, тоненький подвижный Тимми и невысокий золотисто-шоколадный Лерой, все такие разные и однако все с одинаково расширенными от удивления глазами.
– Мы им сказали, – заявила Эмили, – они поклялись. А теперь поклянитесь перед Джоном!
Лерой сверкнул белыми зубами и заговорил скороговоркой нечто вроде «лопни мои глаза, разорви живот, если я…» Остальные мальчики вторили ему. Судя по их серьезным физиономиям, Джон не сомневался, что они уверены, что с ними произойдут все эти страшные вещи, если они только распустят язык.
Отныне они именовали себя шайкой, предводителем которой объявила себя Анжела.
Покончив с клятвой, мальчики начали оглядываться.
– Ничего себе пещерка! – одобрительно заметил Лерой. – Вот это секрет!
– Гм, Джон, – засмеялся Вак, – они охотились за тобой по всему лесу, ходили возле самого входа, а тебя не нашли!
– Да, не нашли, – подтвердил Джон.
– Папа тоже ходил с ними, – заявил Тимми Мерленд, – гонялся по всему лесу. Он сказал маме, что ты наверняка уехал, вышел на дорогу, «проголосовал», и тебя посадили в попутную машину.
Джои представил себе, как Гордон Мерленд, этакий чистоплюй и интеллигент, рыскает по лесу в компании грязных, пропахших потом фермеров, пересыпающих свою речь отборной бранью.
– Все отлично, Джои, – сообщила Эмили, – Я им сказала про велосипед. Сказала отцу Бака, верно, Вак? Он как раз стоял с другими людьми у бензоколонки. Выслушав меня, все затолкались в машину и поехали искать мой велосипед.
Анжела поднялась, прижимая Луизу к груди.
– Они нашли миссис Гамильтон, – объявила она. – Она была спрятана под цементом. Оми ее оттуда откопали.
Девочка принялась сильно раскачивать куклу. Все дети, даже Эмили, следили за ней, пораженные тем, что она не побоялась облечь в слова то, что они все знали, но не осмеливались высказать вслух.
Вдруг Анжела закружилась в какой-то неистовой пляске, визгливо выкрикивая:
– Они ее откопали, откопали, откопали… Она была такая страшная. Мертвые глаза, мертвые губы, мертвое лицо, мертвые…
– И кровь, – замогильным голосом добавил Вак Риттер, очевидно желая разделить с ней лавры, – кровь повсюду. Вся одежда в крови. Кровь на…
– Кровь, – подтвердил и Тимми, хотя его лицо при этом приобрело зеленоватый оттенок.
– Нет! – закричала Анжела в экстазе от такого искусственно вызванного ужаса. – Нет, не смейте говорить такие гадкие вещи! Я не хочу! Не хочу!
Она упала вместе с Луизой на пол, и дети немедленно прекратили свою игру в нагнетание страха. Они казались испуганными и одновременно смущенными.
Джон, у которого в отличие от детей этот ужас был подлинный, спросил у Эмили:
– Они ее действительно нашли?
– Да. Патрульные. Они приехали сразу за остальными, сначала проверили подвал, а потом заглянули в коровник, увидели новый пол и…
Она замолчала.
Уже много часов подряд Джон был уверен, что Линда умерла, и это вроде бы, должно было смягчить остроту удара. Но не смягчило. Линда убита. Он пытался представить ее живой, но у него ничего не получилось. Вместо этого она выглядела такой, какой ее нарисовала необузданная детская фантазия: страшное мертвое лицо, тусклые глаза и кровь, сплошная кровь…
Мальчики столпились вокруг него. Эмили смотрела на него с какой-то чисто материнской тревогой. Он снова увидел их всех, и это помогло ему вернуться к неотложным делам настоящего.
– Скажи, Эмили, ее увезли?
– Не знаю.
– Да, – вмешался Тимми, – папа говорил, что да. Увезли в санитарной машине.
– Полицейские все еще в доме?
– Не знаю, я…
Джон почувствовал, что его кто-то тихонько тянет за рукав. Он посмотрел вниз: это Лерой пытался привлечь его внимание.
– Мистер Гамильтон, можно я туда схожу, в ваш дом, посмотрю, есть ли там еще полиция.
Он скромно опустил ресницы.
– Потом я вернусь и скажу. И вы будете знать.
– Нет, – возбужденно закричал Тимми, – Джон, разреши мне сходить, ладно?
Это уже совсем была игра. Дети совершенно не думали о том, убил ли он Линду или нет. Никто из них этим даже не поинтересовался. Такие проблемы для них не существовали.
А если так, то нужно было руководить этой новой игрой, как он делал это всегда раньше, в лесу, соблюдая все неписаные правила и законы всякой игры.
Джон строго посмотрел на Тимми.
– Но мне очень хочется. Мне тоже хочется что-то делать… Понимаешь…
– Найдется дело и для тебя, Тимми, но это идея Лероя.
– Тогда я пошел.
Улыбка Лероя была чуть поддразнивающая.
– Не сомневайтесь, я туда проберусь. Сейчас идти?
– Да, Лерой. Но будь осторожен. Не попадись никому на глаза.
– Не попадусь. Я скоро вернусь и все расскажу.
Лерой побежал к выходу. Он уже собрался нырнуть в дыру, но тут раздался возмущенный голос Анжелы:
– Что ты делаешь, ты сначала обязан спросить у меня разрешение. Я же ваша атаманша!
Лерой растерянно уставился на Джона. Как быть? Джон почтительно обернулся к Анжеле:
– Анжела, как ты считаешь, можно отправить Лероя на разведку к дому?
На круглой физиономии девочки появилось чувство злой радости. Надменно наклонив голову, она изрекла:
– О’кей, я посылаю Лероя в разведку.
Лерой упал на живот и с ловкостью ящерицы исчез в проходе. А Тимми и Вак уже теребили Джона:
– Что нам делать?
В первую очередь ему необходимо им внушить, что это была тайная игра.
– Который час?
– Половина пятого, – ответила Эмили.
– Когда вы должны вернуться домой к ужину?
– В восемь, – ответил Вак.
– В половине шестого, – сообщил Тимми, – мама велела мне приходить в пять тридцать, чтобы помыть руки, привести себя в порядок и немного полежать до еды. Потому что я нервный, говорит она, а это меня успокаивает.
– Нам с Анжелой надо быть дома в шесть, – сказала Эмили. – Мама возвращается с почты, и мне надо приготовить ужин.
Джон озабоченно спросил:
– Вы все понимаете, не правда ли, насколько важна «тайна пещеры»?
– Да, – первой отозвалась Эмили, – мы знаем, Джон. Разумеется, мы все это знаем.
– Вак и Тимми, что скажете?
– Да, да, Джои. Мы знаем.
Тогда, подумал Джон, самым лучшим для сохранения тайны было бы, если бы мы сейчас вообще ничего не делали. Но он сознавал, что требует от детей невозможного.
Ну и потом, после того, как Лерой разведает обстановку в его доме, кому-то из них придется пробраться в коровник. И все это после той страшной находки. Имеет ли он моральное право просить ребенка отправиться в одиночестве туда, да еще после наступления темноты? Впрочем, может быть он плохо разбирается в детской психологии? Не доказали ли дети только что ему, что произошедшая с Линдой трагедия была для них лишь наполовину реальна, представляясь чем-то вроде страшной сказки? Он этого точно не знал и предпочитал особенно не задумываться, потому что в любом случае должен был решиться на этот шаг.
Если он не сумеет нанести контрудара, воспользовавшись тем единственным оружием, в существовании которого он почти не сомневался, его пребывание в пещере окажется всего лишь оттяжкой неминуемого краха.
– Кто из вас сумеет спокойно уйти из дома после ужина? Поймите, если ваш уход вызовет хоть малейшее подозрение, тогда вы должны оставаться дома.
– Я могу, – с уверенностью сказал Вак, – никто никогда не интересуется, чем я занимаюсь вечерами. Мама крутится в кафе, ну а папа… сегодня папа вообще на работе и все такое.
– Мы можем прийти, – объявила Эмили, – мама снова уходит на почту часов до семи. Считается, что в восемь часов я уложу Анжелу, а потом просто сижу и дожидаюсь маму. Ложимся мы с ней около десяти, потому что утром ей приходится очень рано вставать. После десяти, как я уже говорила, мы с Анжелой почти каждый вечер тихонько вылезаем из окна и прибегаем сюда спать. Мама до сих пор ни о чем не догадывается.
– Я тоже могу прийти, – сказал Тимми, – и смогу устроить так, что никто ничего не узнает…
Его глаза блестели от возбуждения, но в голосе не было большой уверенности. Неожиданно лицо мальчика вытянулось:
– Боюсь, что не смогу, Джон, потому что, как ты нам сказал, нельзя возбуждать ни малейшего подозрения. Когда мы вечерами не ходим в гости, папа для меня всегда ставит пластинки с симфонической музыкой после ужина. А мама читает вслух какую-нибудь умную книгу, когда я уже лежу в кровати. Я же понимаю, что сейчас основное – сохранить тайну. Так что пусть уж они ставят свои пластинки и читают умные книги, а я все время буду думать об этом секрете. И молчать. Ведь это тоже означает участвовать в игре, правда?
Джон кивнул головой.
– Может быть, тебе будет труднее, чем всем остальным, мой мальчик. Нужно иметь железную волю, чтобы ненароком не проговориться и не выболтать важный секрет.
В проходе раздался характерный шум, и через минуту перед ними появился сияющий от гордости Лерой-
– Я бежал всю дорогу туда и назад, – пояснил он, хотя это было и так ясно. – И меня никто не видел. Я пробрался к самому дому. Там остался всего один полицейский с машиной. Машина стоит перед домом. Сначала он в ней сидел, а потом вылез и пошел в обход дома. Больше там никого не осталось. Один-единственный полицейский.
Итак, они проглотили историю с велосипедом Эмили, поверили, что ои уже где-то далеко. Полицейский оставлен для проформы. В таком случае, все сильно упрощается.
– Спасибо, Лерой.
– Я все сделал, правильно?
– Сделал отлично.
Кто же из них в таком случае? Тимми, с его нервами, которому необходимо отдохнуть перед едой, отпал автоматически. Вак? У Вака, разумеется, нет никаких нервов, да и благодаря особенностям их семейного уклада он совершенно свободен. Но Вак – сын Стива Риттера. И Джои решил прибегнуть к его услугам лишь в крайнем случае. Оставалась одна Эмили, хотя девочка