– Возможно, этой ночью они не договорились о встрече, – прошептал Жак на ухо Фанни.
Но Фанни прикрыла ему рот рукой.
Они продолжили терпеливо ждать… ибо хотели узнать… выведать…
Половина пятого…
Внезапно калитка бесшумно приоткрылась, и показалась белая фигура.
Это Марта.
Одета она так же, как была одета во время встречи: в белом платье и наброшенной на дрожащие плечи шали.
Словно во сне, она сделала пару шагов. Шла медленно, словно сомнамбула. Протянула руки. Огляделась, остановилась перед замысловатой расплывчатой тенью, отбрасываемой ивами, и тихим проникновенным голосом позвала: «Андре!.. Андре!..».
– Смотри, она спит, – произнес Жак.
Фанни так сильно сжала ему руку, что, казалось, вот-вот переломает кости.
– Замолчи!.. Разве ты не слышишь звон цепей?
– Слышу, слышу, но это цепь от лодки…
– Да слушай же!..
– Но Марта сейчас упадет в воду!..
– И что? – сухо спросила Фанни.
Но Марта не упала в воду; она прошла вдоль берега, потом, не боясь потерять равновесия, наклонилась к реке и, вытянув руки, умоляющим голосом произнесла: «Андре!.. Андре!..».
Она не упала.
Несколько минут женщина стояла совершенно неподвижно, а потом возбужденно заговорила, словно обращалась к кому-то, делала знаки… затем, склонив голову на плечо и безвольно свесив руки, она залилась слезами и медленно пошла к калитке…
Чтобы не упустить ни единого ее движения, Фанни и Жак вышли из укрытия.
Впрочем, решив, что имеют дело с сомнамбулой, они перестали прятаться.
Фанни заговорила с Жаком:
– Ты видел? Ты ее слышал?.. Завтра она расскажет нам, что видела своего мертвеца и что с ним разговаривала!..
– А самое ужасное, – подхватил Жак, – она, скорее всего, как и сегодня, скажет нам, что мертвец ей ответил…
Он говорил совсем тихо, однако они с ужасом увидели, как двигавшаяся неуверенным шагом белая фигура Марты неожиданно остановилась, повернулась к ним и произнесла:
– Нет-нет! Сегодня мертвец ничего мне не сказал!.. Мертвец не пришел!.. А я так его звала… разговаривала с ним!.. Делилась всем, что у меня на душе… а он не пришел!.. Ничего не поделаешь, значит, придет следующей ночью…
Вытерев рукой слезы, она продолжила уже более спокойно:
– А вас, друзья мои, я ждала. Я точно знала, что вы придете! Как только мадам де Лабосьер спросила меня вчера: «В котором часу является ваш призрак?», я сразу поняла, что вы придете… Вы хотели убедиться… узнать, не снится ли мне это все… Впрочем, это совершенно естественно! К несчастью, именно сегодня он не пришел! А ведь мы могли бы поговорить все вчетвером!..
После этих слов, произнесенных отнюдь не во сне, а наяву и абсолютно уверенным голосом, она, словно старым добрым знакомым, пожала обоим руки и сказала, что была счастлива встретиться с ними и что теперь пойдет домой, и Марта действительно пошла домой, аккуратно закрыв за собой маленькую калитку.
Когда они остались одни, Фанни обратилась к Жаку:
– Самое необычное… – начала она.
– Это то, что мы все еще здесь, – перехватил ее мысль Жак. – Идем отсюда!
– Я никогда не слышала от нее таких здравых речей! Она говорила вполне разумно!.. И понимаешь, не только мы, но и она не видела призрака…
– Идем отсюда!
Внезапно оба вздрогнули, ибо оба в ночи вновь услышали звон цепей…
Они тотчас нырнули в свое убежище и, снедаемые любопытством, стали следить за происходящим.
Они увидели чей-то скрюченный силуэт, скользивший по грязного цвета воде и через минуту исчезнувший за ивняком, откуда снова послышалось звяканье цепей, затем силуэт выбрался на берег и пошел, прихрамывая и судорожно размахивая руками.
– Но это же Проспер! – промолвил Жак.
– Глухонемой! – шепотом произнесла Фанни. – Смотри, на одном костыле у него висит сетка, полная рыбы.
– Возвращается с добычей, – заключил Жак. – Наверняка рыбачил на запрещенных территориях.
– Уверена, это его она ждет и видит по ночам! – проговорила Фанни.
– Глухонемые не разговаривают, – заметил Жак.
– А разве мы точно знаем, что он глухонемой?
На вопрос жены, всю важность которого на настоящий момент он прекрасно сознавал, Жак не ответил.
И оба замолчали, понимая друг друга без слов.
Проспер ковылял, размахивая сеткой, в которой при лунном свете время от времени поблескивали серебряные чешуйки; он двигался очень быстро и вскоре углубился в осиновую рощу, откуда направился в лес, где находилось его таинственное жилище.
– Полагаю, теперь мы можем идти, – произнесла Фанни. – Здесь не на что больше смотреть…
Пройдя сквозь парк и выйдя через башню Изабелла, от которой Жак взял с собой ключ, они отправились домой. Даже собаки не залаяли.
На случай, если бы их обнаружили в такой час в чужом саду, следящими за домиком на берегу реки, они, как было решено, рассказали бы старому Сен-Фирмену обо всех причудах его жены, попросили бы его лучше следить за супругой или же вовсе запереть ее в соответствующем заведении, где ее слова перестали бы что-либо значить, а она сама ни для кого не представляла бы никакой опасности.
Сейчас же другой несчастный калека, слывший идиотом, которого все считали глухим и немым, обитатель жалкой лесной пещеры, интересовал их больше, чем сама мадам Сен-Фирмен.
XVIIIОпасность приближается
Весь следующий день Жак провел в замке; он совершенно не мог работать после того, как узнал о словах мертвеца: «Он спрятал мой труп в сундуке!»
Эта фраза не давала ему заснуть всю ночь, она преследовала его весь день, Жак мысленно возвращался в тот угол погреба, где он зарыл тело брата.
Либо Марта, ходя сомнамбулой во сне, все видела и слышала – в таком случае ее ночные хождения, как бы это странно ни звучало, представляли опасность, либо кто-то на самом деле ее осведомлял; в любом случае им не избежать беды.
Что же касается Фанни, то она призвала на помощь все ресурсы своего разума, чтобы предупредить угрозу, предугадать и предотвратить ее.
Проявив недюжинную силу характера, она исполняла обязанности хозяйки дома с такой легкостью, что никто не догадывался о ее страхах и опасениях.
А ведь она только и думала, что о нависшей над ними угрозе!..
Она нисколько не сомневалась, что кто-то знает… И этим кто-то может быть колченогий? Этот колдун, как его называют местные жители?.. Неужели опасность исходит от этого идиота? Хорошо обо всем подумав, она все равно не могла в это поверить… Он выглядел сущим ничтожеством, да к тому же все знали, что он глухонемой.
Только она решила, что при первой же возможности поговорит с ним, будь то в Ла Розрэ или Эроне, куда он часто приходит попрошайничать, как вспомнила, что в то зловещее утро видела Проспера в Эроне за несколько минут до приезда Жака. Значит, он никак не мог находиться в лесу во время того дела. Она побежала сообщить об этом Жаку и застала его подавленным, сидящим в кресле за письменным столом.
Это было непросто, но он все же вспомнил место, где все это произошло. Глухим голосом он объяснил, что все случилось примерно в одном лье отсюда, на перекрестке Ла Френе. Уточнение вселило в супругов уверенность, что Проспер тут ни при чем. Впрочем, вскоре они окончательно успокоились относительно колченогого. Примерно в пять часов, когда день подходил к концу, сторож попросил дозволения поговорить с Жаком, и его впустили. Тот рассказал, что нашел в лесу силки браконьера, устроил возле них засаду и выследил виновника. Им оказался колдун; завидев сторожа, он бросился наутек, но споткнулся и, кажется, сломал ногу…
– И что вы с ним сделали? – спросила Фанни.
– Из двух ружей и двух веток мы с сыном собрали что-то вроде носилок и отнесли его в замок. Он стонал, не переставая. Нам было неохота с ним возиться, но не по-христиански оставлять его одного в лесу в таком состоянии.
– Вы правильно сделали, что принесли его сюда, – сказала Фанни. – Он бедный человек. Доктор Мутье скоро придет и осмотрит его. Где вы его оставили?
– У привратника!
– Я немедленно пойду к нему, – промолвила она, увлекая за собой Жака. – Darling, прошу вас, прекратите нагонять на себя тоску… Вы же сильный, так продолжайте задавать тон фортуне, хранившей вас все эти пять лет… а если кто-то и знает… Не стоит отчаиваться, ведь получается, что он знает уже пять лет, но за все эти годы так никому ничего и не рассказал… Возможно, кто-то на самом деле ничего и не знает, а всего лишь хочет узнать!..
Но Жак покачал головой:
– Есть вещи, которые недоступны нашему сознанию.
– Замолчите, дорогуша!.. Дело всего лишь в одной сумасшедшей, которая должна замолчать, или же одной очень умной девчонки, которая притворяется сумасшедшей, но клянусь вам, мы заставим ее замолчать!..
Фанни стояла перед Жаком, полная энергии… такая грозная, что ему стало стыдно за себя.
– Давайте взглянем на нашего глухонемого, – решил он.
Доктор Мутье, которого оторвали от редактирования статьи о внушениях при лечении вытяжным пластырем, с ворчанием последовал за ними. Он хотел закончить статью до приезда профессора Жалу. Доктор Мутье оставался единственным гостем в замке Ла Розрэ. Он не выезжал из замка, потому что хотел довести до совершенства макет первого номера «Астральной медицины», ради которого с минуты на минуту должен был прибыть профессор Жалу из Академии наук и взором мастера оценить номер.
Когда Мутье понял, что его побеспокоили из-за пустяка… простого растяжения… разумеется, болезненного, потому что стоило коснуться Проспера, как тот начинал издавать нечленораздельные выкрики… ему стало жаль потерянного времени…
– Вдобавок, прикасаясь к такому больному, испытываешь одно отвращение, – ворчал доктор, вставая со стула и требуя воды и мыла, чтобы помыть руки. – Сейчас вы возьмете щетку для асбеста, черное мыло, нальете горячей воды и отмоете мне это отродье, – велел он сторожу и привратнику, указывая им на несчастного, что пытался приподняться на локтях.