– Шарлатан! Шарлатан! – кричала она. – Вы все шарлатаны!.. Вы сами не верите тому, что говорите!
Мутье, слушавший сердце умершего через стетоскоп, выпрямился, побледнев.
– Успокойтесь, мадам!.. Ваш муж умер… Мы попытаемся его воскресить.
Ему только что принесли медицинскую сумку, за которой он на всякий случай отправил слугу к себе в комнату.
Посмотрев на Мутье, Жалу прошептал:
– Собственно, а почему бы и не попробовать?
Идея провести операцию воодушевила его: она могла бы пойти на пользу при подготовке «Астральной медицины», если, конечно, им повезет.
Но прежде следовало полностью убедиться, что тот, кого они станут оперировать, окончательно умер!.. Взяв стетоскоп, профессор Жалу тоже прослушал сердце, а доктор в это время, велев принести все нужное для операции, разложил на полотенцах инструменты и старательно вымыл руки, чтобы их обеззаразить.
Жалу встал и отложил стетоскоп.
– Он мертв! Из всех органов последним умирает сердце. Когда сердце перестает биться, наступает смерть. Значит, он мертв!.. Вы заметили, Мутье, что пуля, скорее всего, вошла в правый желудочек?..
– Быстрей, быстрей! – умоляла Фанни, чье волнение мешало докторам, и они хотели бы выставить ее из комнаты.
Но она пообещала успокоиться и мгновенно исполнила обещание, но прежде поклялась, что убьет себя, если доктора не сумеют вернуть Жака к жизни.
Операция началась. Перепуганные слуги разбежались. Они даже представить себе не могли, как доктора будут воскрешать их умершего хозяина; горничная, Лидия и кухарка крестились так, словно этой ночью в замке появился сам дьявол.
Когда Мутье хирургическим ножом сделал первый надрез на коже, он знал, что прошло не больше пяти минут, как его пациент испустил последний вздох.
– Если мне удастся провести операцию за десять минут, – шепнул он Жалу, – все обойдется!..
Жалу, державший лампу над грудью Жака, ответил:
– Постарайтесь управиться за пять. Вам же не раз приходилось делать операции!..
– Да, но все зависит от того, где пуля…
Больше они не обмолвились ни словом. Жалу, видя непоколебимое спокойствие Фанни, доверил ей держать лампу, а сам принялся помогать другу.
Сделав надрез на коже и отогнув ее, как переворачивают страницу в книге, Мутье открыл грудную клетку.
Жалу передал ему зажим, предназначенный для остановки кровотечения. Вооружившись хирургической пилой, доктор принялся пилить второе, третье, четвертое и пятое ребро, а потом их отогнул и положил поверх уже отогнутой кожи.
Быстро надрезав перикард, мембрану, окружающую сердце, он добрался до сердечной мышцы.
Как и думал Жалу, пуля вошла в стенку правого желудочка, повредив при этом, если можно так сказать, «иннервирующий» сердце нерв.
Сердце перестало биться, потому что этот нерв, задача которого попеременно расширять и сжимать сердце, прекратил свою работу.
Не трогая пока пулю, доктор приступил к самому неотложному, то есть к восстановлению работы сердца. Погрузив руку в перикард, он взял сердце, как берут грушу распылителя, и стал сжимать его и разжимать.
Для светил науки, которые намеревались превратить смерть в жизнь, настал столь торжественный момент, что все трое затаили дыхание… когда мертвый снова задышит, тогда вздохнут и они!.. Охваченные острой тревогой, доктора мучительно ждали, когда пациент задышит, и вместе с ними в страдальческой тоске женщина ожидала воскрешения любимого человека.
Труднее всего было сжимать сердце, а так как делать это приходилось в определенном ритме, то доктор Мутье изрядно утомился; но он старался, как старался порой при асфиксии, когда приходилось надавливать на корень языка… но какая разница: раньше он вырывал живого из лап смерти, а теперь ему надо вернуть мертвого к жизни!..
Внезапно ему показалось, что кровообращение восстанавливается… оно возобновилось!..
– Возобновилось!» – радостным криком Жалу объявил о пульсации в лучевой артерии!..
А Фанни испустила дикий вопль надежды: ведь лицо мертвеца начало розоветь!..
Дальше все происходило с невероятной скоростью: кончиком пинцета Мутье извлек пулю из мышцы, потом зашил раневой канал, а при накладывании швов совместил плоть и кости, с математической точностью вернув их на прежние места, что должно обеспечить быстрое срастание…
Мертвец продолжал дышать!..
– Мадам, – дрожащим голосом обратился Мутье к Фанни, – ваш муж ожил!.. Если не случится никаких осложнений, через неделю он будет здоров. А через две недели встанет на ноги!
XXIIИнтересная проблема для науки
В результате столь необычных событий Фанни слегла, терзаемая сильнейшей лихорадкой, и три дня провела в постели в комнате мужа, где за ней ухаживали, в то время как «мертвец» постепенно приходил в себя в комнате жены.
Доктора Мутье и Жалу, продолжавшие вести наблюдение за своим воскресшим пациентом и проявлявшие к нему вполне понятный научный интерес, опасались, что хозяйка замка Ла Розрэ серьезно заболела.
Но их опасения не подтвердились. Фанни обладала таким прочным стержнем, о котором они даже не подозревали. На третью ночь она уже чувствовала себя достаточно окрепшей, а разум ее окончательно обрел прежнюю ясность. Поэтому она с большой для себя пользой подслушала беседу ученых мужей, которые в соседней комнате, куда дверь была приоткрыта, обсуждали состояние здоровья «покойника»!
– Он меня пугает, – говорил Мутье. – Боюсь, как бы он не вернулся к нам оттуда совершенно безумным. Его упорное молчание, расширенные зрачки, испуганный взгляд, которым он смотрит на все и всех вокруг, дрожь, охватывающая его при малейших шуме и шорохе, явный ужас, испытываемый им при виде открывающейся двери, все это указывает на помутнение рассудка!
– Эх, дорогой мой, вы только подумайте, из какого далёка он вернулся. В сущности, мы и сами не знаем, откуда он вернулся. Но он-то знает! И, без сомнения, все помнит! – с энтузиазмом произнес профессор Жалу. – Я смотрел ему в глаза. В них еще отражается то, что не видим мы, но видел он!.. Поэтому ему наверняка потребуется время, чтобы вновь ощутить себя живым человеком!
– Что ж, дорогой мой друг, значит, пока он себя им не ощутил, надобно оставить его в покое!
– Ни за что! То, что вы предлагаете, может быть, очень человеколюбиво в узком смысле слова, но совершенно антинаучно! Ибо, знайте, он полностью почувствует себя живым человеком только тогда, когда увиденное им на том свете, постепенно забудется, потому что его будет окружать жизнь! И тогда, сами понимаете, он больше ничего не вспомнит, или его воспоминания станут такими далекими и расплывчатыми, что будут казаться ему сном. Мы же, с научной точки зрения, многое потеряем!.. А этого нам не надо. Следует его разговорить, пока его впечатления еще совсем свежи!.. И я не уеду, пока он не заговорит!..
– А если он по-прежнему будет молчать?.. Мне кажется, в нем живет страх, – вздохнул Мутье. – Вы жестоки…
– Ах, вот как! Но, дорогой мой, чего же вы тогда хотите?..
– Хочу, чтобы мы рассматривали случившееся с прагматической точки зрения, а не плодили гипотезы и надежды, которые станут лишь помехой для «Астральной медицины».
– Тогда скажите, вы верите в жизнь после смерти, да или нет?
– Да, верю… Верю, как верил Крукс…
– Превосходно, если есть жизнь после смерти, значит, ничего не помешает этому человеку, который четверть часа прогуливался в мире мертвых, рассказать нам о том, что он видел!..
– Думаю, дело в упрямстве!.. – хмыкнул Мутье.
– Дорогой друг, похоже, вы в восторге от его молчания!.. Это немыслимо!.. – не скрывая своего дурного настроения, проворчал Жалу.
– А теперь серьезно, – проговорил Мутье, – событие столь невероятно, столь непостижимо…
– Оно не непостижимо, – перебил его Жалу, – оно непривычно, но не более того!
– Согласен, непривычно. Еще бы! Событие настолько из ряда вон выходящее, что большинство заурядных ученых с трудом поверят живому господину, который станет им рассказывать, как устроена смерть! Но если он так и не заговорит, то я не буду держать зла! От этого значимость нашей операции лишь возрастет.
– Интересно, почему это?
– Почему?.. Потому что, если, как вы говорите, он ответил бы на ваши конкретные вопросы о царстве мертвых, а мы бы вынесли ваши вопросы и его ответы на публику… мы бы прослыли парочкой шарлатанов, воспользовавшихся слабоумием больного. Разве, чтобы прославиться, недостаточно воскресить мертвого посредством хирургического вмешательства?
– Нет! Мне этого недостаточно!.. Начнем с того, что это вы провели операцию!.. А я отвечаю за то, чтобы извлечь из нее все возможные знания!.. Никогда не подозревал, что вы такой опасливый!.. Вы воскрешаете человека, а потом перестаете обращать на него внимание, словно всего лишь вправили ему вывихнутую ногу!.. Но, послушайте, ведь мы вернули его к жизни!.. Этот человек должен поведать нам тайну смерти!
– Вы уже мучили его своими вопросами, но он ни разу вам не ответил… Повторяю, я боюсь, как бы он не сошел с ума и нас потом не обвинили в его безумии… В любом случае, он еще не заговорил, и мы не знаем, помнит ли он, что был мертв!..
– Помилуйте!.. Он только об этом и думает!..
– Дайте же мне договорить! Пока мы ждем, что он заговорит, я бы хотел показать вам рассказ об операции, написанный мною для «Астральной медицины». Нам надо еще кое-что обсудить. Идемте ко мне в комнату…
Фанни услышала, как они уходят.
Она не спеша встала, закуталась в халат и, несмотря на слабость, направилась в комнату мужа.
Открыв дверь, она услышала глухие стоны и взглянула на кровать, где лежал выздоравливающий «покойник». Слабый свет озарял комнату; Фанни увидела только, как в момент ее появления широко распахнулись два глаза. Невыразимый страх, читавшийся в этих глазах, заставил ее поторопиться к несчастному, который, приподнявшись на своем ложе, смотрел на нее.