Первыми словами воскресшего, которые он долгое время не мог – хотя должен был – произнести из-за испытываемого ужаса и страха перед могилой, стало заявление о том, что он видел мертвецов!
При этих словах по всему залу пробежала сильная дрожь; из очаровательных ротиков вылетали вскрики, полные ожидаемого ужаса. Услышав столь важную новость, многие дамы лишились чувств. Одна за другой они ощущали, как сладкозвучные и вместе с тем пугающие речи божественного профессора заставляют их умирать и воскресать! С ним, и только с ним, они хотели попасть на небо, и только с ним одним они бы согласились спуститься в ад. Внимательно слушая его щеголеватые, божественно звучавшие слова, они прогуливались по царству мертвых и ждали, когда пробьет час воскрешения мертвецов.
– И знаете, дамы, – продолжал Жалу (он перестал добавлять «и господа», поскольку «господа» охотно изображали из себя вольнодумцев, не верящих ни во что), – когда к прооперированному вернулся дар речи, он во всех красках рассказал, что место, где он живет, населено как живыми, так и мертвыми – он это видел, когда умер! Мертвецы невидимым вихрем окружают живых, нечистые души, обреченные на пребывание среди любимых ими некогда предметов, но не помнящие о них, – вечное чистилище, духи, отягощенные узами плоти со своим прежним существованием, когда они помышляли только о материальной стороне жизни, – все они неспособны подняться в высшие сферы, раскинувшиеся у стоп Красоты! Иначе говоря, божества!..
…Жалу хватило лишь раз взглянуть на зал, чтобы оценить свой успех. Словно архангел, он возносил на седьмое небо своих томных жертв: «“Высшие сферы, раскинувшиеся у стоп Красоты!..” Ах, дорогая!..»
– Да, милые дамы, вот что доктор Мутье и я сумели уловить среди жалоб, проклятий, стонов и страшных заклинаний, исходивших из истерзанных уст нового Лазаря, который все это видел и обо всем помнит!
Но, дорогие ученицы, хотя мы полагаем, что уже имеем доказательство существования мира духов, который мы, никогда его не видевшие, дерзнули описать и оценить его влияние на нашу жизнь в выведенной теории под заголовками «Предчувствие», «Предостережение» и «Подготовка», мы, тем не менее, не кичимся этим. Мы говорим и будем говорить, что невидимый мир мы познали не только своими собственными силами, но и благодаря спиритическим опытам наших знаменитых предшественников и разговорам с духами через медиумов!
Сегодня, после того, что произошло и свидетелем чего я стал, хоть и был поначалу изумлен, но потом с интересом взялся за изучение, никто больше не имеет права называть видения Крукса и фотографии, которые он сделал, галлюцинациями и трюкачеством!
Дамы и господа, мертвые живут среди нас!
Мы с доктором Мутье надеемся, что как только наш мертвец окончательно поправится и успокоится, вы получите возможность услышать эти слова из его собственных уст. Когда мы видели его в последний раз, он был раздражен, и уверяем вас, никак не отблагодарил нас за ту услугу, что мы ему оказали!.. Но он человек светский; поэтому я уверен: вскоре он вспомнит, чем обязан спиритической науке в целом и астральной хирургии доктора Мутье в частности!
После этого оратор замолчал, предоставляя аудитории возможность поаплодировать; приятный, радостный плеск маленьких ручек, обтянутых в перчатки, снова наполнил зал, а старая дама в это время, буквально забитая в угол, возмущалась что есть мочи, заявляя, что она пришла сюда не для развлечения, и требовала дать ей слово.
Жалузистки, рассерженные таким требованием, закричали, что на лекции не место для споров, и попытались вышвырнуть ее за дверь, но почтенная дама яростно защищалась.
В конце концов модный профессор заволновался, заметив столь неожиданную склоку, а доктор Мутье суровым тоном громко спросил:
– Что случилось?.. В чем дело?
В ответ раздался слабый, тонкий и отчаянный голосок зажатой в углу старой дамы:
– Это я, доктор!.. Я, мадемуазель Эльер!.. Я приехала из Ла Розрэ!.. Я видела мадам Сен-Фирмен… Мертвец вернулся!..
– Замолчите!.. Перестаньте!..
– Нет! Нет! Я больше не могу молчать! Мертвец заговорил! Его убили!
– Выставите за дверь эту чокнутую старуху! – раздраженно воскликнул его величество доктор Мутье.
Не сдерживай он себя, то кинулся бы на нее и задушил собственными руками!
Не хватало еще, чтобы эта слабоумная своими историями об оживших покойниках и вертящихся столах опозорила его и выставила на посмешище операцию, которую ему и без того было не просто защищать от фантазий профессора Жалу.
Ибо доктора Мутье лишь наполовину устраивало то, как его коллега все преподносил публике.
До начала лекции он сказал профессору: «Умоляю вас, говорите о предположениях, ничего не утверждайте!.. Сам факт проведения операции достаточно интересен, не стоит делать спиритические выводы, волнующие умы. Те, кто верит в спиритизм, сами придут к этим выводам, а те, кто в спиритизм не верит, дойдет своим умом или хотя бы начнет думать в этом направлении!..
Но он не смог помешать Жалу начать заигрывать с царством мертвых!
Хорошо хотя бы, что Жалу, как было решено изначально, не стал примешивать к этой истории призрака, который присутствовал при операции, а потом явился рассказать о ней даме, проживающей в доме на берегу!..
Но ведь Жалу опустил только этот эпизод!.. Значит, профессор непоколебимо верил в существование призрака!.. Подумать только!.. Призрак передал маленькой женщине фразу, которую доктор Мутье прошептал на ухо Жалу, и, кроме него, эти слова никто не слышал!.. Только Жалу!.. Впрочем, там еще находилась мадам де Лабосьер, она тоже могла эту фразу услышать, а потом передать… А слуги? Разве они не созданы для того, чтобы подслушивать?
Ах, этот Жалу – превосходный оратор!.. Спору нет, оратор превосходный, но вот ученый из него никакой!
Мутье успокоился только тогда, когда удостоверился, что старую дылду Эльер выгнали из зала – теперь можно не бояться, что она во всеуслышание будет рассказывать небылицы.
Но он не обратил внимания, что, когда старуха уходила из зала, немного раньше, чем она планировала, первый ряд, где сидели журналисты, опустел.
XXIIIМадемуазель Эльер дает интервью прессе
На улице мадемуазель Эльер, мечтавшую выплеснуть свое раздражение после столь неприятного для ее самолюбия случая, окружила стайка репортеров, которой, в общем-то, и нужно было ее разговорить.
Ничего не скрывая, она рассказала о событиях, недавно перевернувших всю ее жизнь; возмущение мадемуазель Эльер было столь велико, что она совершенно не заметила злорадства, с каким журналисты выслушивали ее удивительные разоблачения.
– Ни профессор Жалу, ни тем более доктор Мутье, который так грубо со мной поступил, не имеют права молчать, – выпалила она, – но раз они не понимают, в чем состоит их долг, раз они этого боятся, то я скажу за них.
Знайте же, что человек, вернувшийся, по их утверждению, из мира мертвых, – это месье Жак де Лабосьер, родной брат месье Андре де Лабосьера, что исчез загадочным образом пять лет назад, оставив детей, замок Ла Розрэ, квартиру в Париже и действующий завод по изготовлению колпачков для газовых ламп в Эроне, неподалеку от леса Сенар.
Полагаю, вы помните, что правосудие пыталось разгадать эту загадку, но безуспешно, а потом и вовсе закрыло дело. Но его нужно решить, ибо в одно прекрасное утро истина непременно откроется: месье Андре де Лабосьер был убит!
– Что вам известно об этом деле? – тотчас спросили репортеры, не упуская ни единого слова мадемуазель Эльер и с улыбкой на лице записывая все в блокноты.
– Месье де Лабосьер явился молодой жене месье Сен-Фирмена, нотариуса из Жювизи, и все ей рассказал!
– Рассказал, что его убили?
– Ну да!
– Этого не может быть!
После такого необычного заявления послышались перешептывания, сопровождаемые шуточками дурного толка, но громкие «Тсс!» восстановили тишину.
Тогда мадемуазель Эльер продолжила скороговоркой делиться своими историями о выходцах с того света; по ее мнению, только такими рассказами можно было привлечь интерес слушателей.
Сначала она поведала журналистам о своей важной роли, что на протяжении нескольких лет играла в замке Ла Розрэ, и не утаила от них ни одного из мистических событий, случившихся ранее и повлекших за собой ее отъезд.
Она вспомнила историю вертящегося стола, пересказала странные речи мадам Сен-Фирмен, поведала о ее обмороках, о появлении призрака на берегу реки, о чем рассказала сама мадам Сен-Фирмен, и, наконец, о блуждании призрака в замке.
Послушать ее, так все в коридорах замка Ла Розрэ встречали призрак Андре, и каждому, кто хотел его слушать, призрак рассказывал о том, как его убили.
Более того, призрак спас своего маленького сына: войдя к нему в комнату, он почувствовал запах газа, открыл окно и отнес спящего малыша на кровать мадам де Лабосьер. А на следующую ночь, за несколько минут до несчастного случая и, соответственно, до начала знаменитой операции, которую сделали месье Жаку де Лабосьер, призрак Андре снова явился маленькому Франсуа, и тот, страшно испугавшись, так закричал, что разбудил всех в замке!
Никогда еще репортеры, привыкшие брать интервью, так не развлекались.
– По сути, – заметил юный Дарбуа из «Эксельсиор», – в этом замке все вернулись с того света! Да он просто предназначен для операции доктора Мутье! А вы, мадемуазель, присутствовали при операции?
– Нет, месье, меня выставили за дверь. Я едва успела взглянуть на тело мертвого месье де Лабосьера, но с тех пор, как он ожил, я его больше не видела. Меня «отблагодарили» за мою работу тем, что выставили за порог! А почему? Потому что, взволнованная появлениями месье Андре де Лабосьера и его разговорами на берегу реки с мадам Сен-Фирмен, я попросила детей сесть вместе со мной за стол из красного дерева и узнать у духа отца об обстоятельствах, при которых несчастный встретил смерть! Узнав об этом, мадам де Лабосьер тут же назвала меня безумной старухой!