Она нашла мужа в гардеробной, он стоял, словно часовой, с ружьем наперевес и с ужасом смотрел на свечу, прикрытую серебряным колпачком.
Она вырвала ружье у него из рук. Фанни была в ярости, но муж не сопротивлялся.
– Это что еще такое? – сурово спросила она. – Клянусь, если вы и дальше продолжите изображать сумасшедшего… я перестану за вами ухаживать!.. С меня довольно! Да, я чувствую, что с меня довольно!.. Откуда вы взяли ружье?.. Да оно еще и заряжено!..
Он не ответил. Уверенным движением она вытащила из ружья патроны. Он по-прежнему смотрел на свечу.
– Да скажете ли вы, наконец, что случилось?.. Что не так со свечей?.. Почему вы так странно на нее смотрите?..
Тогда он тихо, не отрывая взгляда от свечи, короткими рублеными фразами поведал ей страшную тайну… тайну свечи, прикрытой маленьким серебряным колпачком!..
Когда он запирал эту комнату, свеча в ней горела… Ключи от комнаты он хранил у себя в кармане… а спустя неделю он вернулся и увидел, что свеча до конца не догорела, ее погасили с помощью маленького серебряного колпачка!.. Так кто же погасил свечу?..
С этими словами он так растерянно на нее посмотрел, что она испугалась, как бы разум не покинул его навсегда!.. И поспешила успокоить его…
– Кто?.. Вы спрашиваете: кто?.. Но, бедный друг мой, это всего-навсего Катрин!
– Но это невозможно!.. Ты лжешь мне!.. Лжешь! Потому что чувствуешь, как мой разум слабеет!..
– Не торопитесь, выслушайте меня!.. Это Катрин, она сама мне об этом сказала. Да, собственно, что в этом странного?.. Когда неделю назад я вошла в спальню, вы как раз предавались сумасбродствам, и пришлось вас уложить. Я спросила Катрин, и она мне ответила: «Мадам, мы делали уборку в комнате, и на это время выкатили кресло месье в гардеробную. Вдруг мы услышали шум, хлопнула дверь. Я тут же побежала в гардеробную. Но там никого не было! Я хотела открыть дверь, ведущую в детскую, но она оказалась запертой на ключ; тогда я вышла из гардеробной и закрыла за собой дверь, естественно, погасив перед этим свечу… тут из коридора, словно сумасшедший, ворвался месье, бросился к двери в гардеробную и запер ее на два оборота». Вот, мой бедный друг, как все было. Надеюсь, такого объяснения вам достаточно?..
Жак смотрел на нее тупым взглядом.
– Да… правильно… логично…
И он вздохнул.
– Ты снова болен!.. Доктор будет недоволен…
– Дорогая… любимая моя Фанни… нам надо уехать… Я изучил расписание… Может, поедем через Венецию?
– Куда захотите, но только сделайте милость: уезжайте завтра в Париж, вместе с вашим лакеем… Я не хочу, чтобы вы провели здесь еще хотя бы день…
– Я тоже так считаю, – промолвил Жак. – Только вдали отсюда я смогу полностью поправиться… Однако какой я глупец, придумал эту историю со свечой… Господи, какой же я бестолковый!.. Подумать только!.. Это как звон цепей… Тот самый звон цепей… который я все время слышал… который вы сами слышали однажды вечером?.. Вспомните, вы говорили: «Завтра мы найдем объяснение… В звоне цепей нет ничего странного…» Да, вы говорили это… Конечно!.. Дорогая моя Фанни, вы снова оказались правы… это звенела цепочка на окне!.. Так что есть над чем посмеяться, правда?.. И правда, вот смеху-то!.. Только что я громко смеялся, так же, как смеялся доктор, когда я ему рассказал, что вернулся из мира мертвых!.. Из-за всей этой истории с потушенной свечой покой в душе моей снова нарушен… но теперь все стало ясно… все объяснимо… мне кажется, этой ночью я сумею выспаться…
В малой гостиной месье де Ламариньер терпеливо ждал, когда же вспомнят о его присутствии; он узнал о событиях в замке от своих друзей, и ему стало весьма любопытно. Он только что вернулся из Парижа, где прочел вечерние газеты, в которых писали о лекции профессора Жалу в Школе высшего образования.
Он привез газеты мадам де Лабосьер и хотел предложить ей свое содействие в случае, если той захочется отправить ответ… Какая, однако, история!.. Он безумно хотел тоже принять участие в ней …сыграть роль друга, ведь он слыл очень хорошим человеком.
Когда Жак лег спать, Фанни спустилась к гостю и предложила ему остаться на ужин – тот только этого и ждал.
– А потом, – сказала она, – мы сыграем партию в безик[35]! Как приятно провести вечер с желанным гостем!.. С тех пор, как прошел слух, будто Ла Розрэ – место встреч всех окрестных призраков, нас все покинули. О, значит, вы в курсе?.. Вечерние газеты?.. Благодарю, вы очень любезны!.. Весь замок будет наводнен журналистами… Сегодня уже приходила целая ватага… Жаку об этом я, разумеется, не говорила!.. Да, Жалу и Мутье рассказали про операцию, а мадам Эльер назвала наши имена… Как это мило!.. Но мы хотим, чтобы нас оставили в покое… Поэтому нам придется уехать… именно это, дорогой Ламариньер, мы и собираемся завтра сделать… видите, у меня нет от вас секретов… мы уедем, никому ничего не сказав… Я повезу своего «выходца с того света» в Италию или Швейцарию… и вернемся тогда, когда нами окончательно перестанут интересоваться!.. А теперь идемте ужинать!.. И расскажите мне о ваших щенках, дорогой друг… вы по-прежнему занимаетесь курсингом?..
XXIXЧто может случиться с женщиной с сильным характером
Ламариньер уехал в одиннадцать.
А в полночь, казалось, в замке все уже спали. Часы на башне пробили два часа ночи, когда какая-то тень, пользуясь каждым темным уголком, сливаясь с живой изгородью, стенами и оградами, проскользнула в заросшую часть парка.
Тень эта вышла из маленькой двери башни Изабеллы.
Любопытно, но собаки, внезапно поднявшие яростный лай, смолкли, когда тень прошла мимо псарни и углубилась в беспросветную тьму платановой аллеи.
Затем тень миновала лесок и подошла к стене, ограждающей замок. Там, пройдя по тропинке метров двести, она, наконец, остановилась перед изъеденной червями калиткой, наполовину скрытой густой завесой плюща и растений-паразитов.
Внезапно тень глухо вскрикнула. Калитка, которая должна была быть запертой, оказалась приоткрытой.
Фанни была так потрясена, что даже задержалась на пути к преступлению.
Однако вскоре она пошла дальше.
Поверни она обратно, начала бы презирать себя!.. Из-за какой-то открытой калитки!.. Когда ее жизнь, ее судьба, честь ее семьи, будущее ее ребенка – все зависело от одного движения… движения такого простого… требующего совсем мало усилий…
Поразмыслив, Фанни решила, что калитка, возможно, открыта уже несколько недель… или месяцев… может, через нее ходил какой-нибудь слуга, отправлявшийся в деревню на поиски приключений…
Прячась под ветками деревьев, Фанни терпеливо ждала, внимательно прислушивалась к каждому шороху. Но ничего подозрительного она не услышала и не увидела. Тогда она решила, что пора поспешить к дому у реки, ибо приближался час, когда Марта обычно приходила на свидание со своим призраком.
Выйдя из парка, Фанни не заметила ничего необычного, и по хорошо известной ей тропинке, бежавшей вдоль опушки леса Сенар, дошла до березовой рощи.
Сквозь деревья она время от времени видела стены дома, на которые падали блики луны. Небо было затянуто огромными тучами, и ветер гнал их галопом в сторону леса, затянувшего свою заунывную песню.
Но сердце Фанни словно выковали из стали: закутавшись в теплый плащ, защищавший ее с головы до ног, Фанни не дрожала ни от холода, ни, если можно так сказать, от моральных терзаний.
Ночные звуки и виды ее нисколько не тревожили. Ее не остановили ни неожиданно надломившаяся ветка, ни силуэт измученного куста на обочине дороги. Она шла осторожно, но все-таки шла и вскоре уперлась в сколоченное из досок ограждение, за которым однажды вечером ей уже доводилось прятаться вместе со своим дорогушей, когда они следили за одержимой Мартой.
В то время речь шла только о том, чтобы «знать». Теперь следовало «действовать».
И она стала ждать.
Примерно тот же час и тот же пейзаж… Сквозь тучи проблескивает луна… На деревенской колокольне отбивают время те же старые часы… слева от дороги так же печально трепещут листьями осины… тот же самый холодок между прибрежными кувшинками и корнями ив… и так же позвякивает цепь старой лодки…
Ах, этот звон цепей, как много он значит для некоторых несчастных, потерявших рассудок людей!.. Даже в такой момент Фанни вряд ли удержалась бы от улыбки, если бы она не заметила у маленькой садовой калитки бедняжку Марту…
Да, разумеется, это была она, бледная, словно привидение… такой Фанни ее раньше не видела!.. Еле идет, вся дрожит… и в сущности такая маленькая, что даже Фанни с ее стальным сердцем, возможно, сжалилась бы над ней, если бы бедная безумица внезапно не произнесла имя своего безумия: «Андре!.. Андре!..»
Она звала своего дорогого призрака… свое преданное привидение… И, наверное, видела его, потому что слышала то, чего никто не слышал, а значит, могла видеть то, чего никто не видел… Протягивая руки навстречу своему сновидению, несчастная женщина двинулась к реке… продолжая звать: «Андре!.. Андре, ты здесь?..»
И со спины к ней, словно подстерегающая добычу тигрица, подкралась Фанни. Оставался всего один шаг, и она бы дотянулась до жертвы, одно движение, и тело полетело бы в реку.
Но Фанни не сделала этот шаг, не сдвинулась с места… она чуть не закричала от ужаса: «Призрак явился!..»
XXХБегство
Она узнала его по ране на виске; впрочем, лицо его было освещено лунным светом, пробивавшимся сквозь ветви. Это был Андре. Его прекрасные глаза, казалось, ставшие еще больше, с бесконечной печалью смотрели на Марту, его бледное красивое лицо, изможденное и страдальческое, еще больше осунулось, на все это Фанни обратила внимание, хоть и смутно различала его контуры, что терялись в ночном тумане, плывущем вдоль берега.
На нем был широкий плащ, точнее, бесцветное тряпье, ниспадавшее с плеч и терявшееся в ночной дымке. Он сидел в старой лодке и видел только Марту.