Человек видимый — страница 29 из 40

12. Не знаю, была ли это какая-то организация или клуб. Я не понял, а они об этом ничего не говорили. Несомненно, они встречались уже не в первый раз, потому что обменялись рукопожатиями, а не представлялись друг другу. Но видно было, что они собрались здесь для одной-единственной цели — этим крутым парням просто хотелось посидеть в своем кругу и хорошенько надраться. Потому они и пили смешанное пиво и ели эти поганые грибы. Трудно себе представить более удручающий разговор, чем тот, что вели эти нагрузившиеся пивом парни. Они затрагивали только самые дикие и бесчеловечные проблемы: общество, отвергающее нравственность; этическое оправдание мести; геноцид как логически вытекающая из теории дарвинизма политика. Диспут велся, так сказать, по всем правилам: один задавал какой-то вопрос, другой отвечал на него своим вопросом, и в результате рождался третий вопрос, каждому давали право высказаться, редко перебивали друг друга и уступали в мелочах. Но могли и бесцеремонно заметить: «Это просто наивно!» или «Мысль, конечно, интересная, но рассуждаешь ты все-таки по-детски». (11:40, № 9)

13. Я мог бы назвать этих парней очень умными, только не совсем в этом уверен. Видно было, что они много читали и обо всем имели собственное мнение. Но это еще не означает, что они очень умные, не так ли? Между чтением и высокоразвитым интеллектом, разумеется, есть связь, но не прямая. Представьте, все до одного были приверженцами теории заговора. И потом, стоило мне кем-то заинтересоваться по-настоящему, как разговор переходил на какие-то глупые предметы. К примеру, в комнате зазвучала какая-то песня, и вдруг все принялись обсуждать, как записывалась музыка в 50-е годы. Один из этих чокнутых заговорил о Pro Tools[54] и разных студийных технологиях и начал долго и нудно объяснять, что сейчас музыкальные режиссеры имеют возможность редактировать тембр, отслеживая изображения звуковых волн на мониторе компьютера. Он не одобрял и не порицал этот метод — просто его использование представлялось ему необыкновенно важным. «Теперь мы определяем качество звука визуально, — сказал он. — То есть можно сказать, кто-то своим зрением создает музыку для нашего слуха. Это громадный скачок. Это можно сравнить с тем, как если бы вдруг оказалось, что самый надежный способ определить качество вина — это пощупать его пальцами, и все сомелье стали бы пользоваться пальцами, а не ртом и носом. И вот вино станут оценивать на ощупь, а музыку — на глаз». Мне это показалось совершенно новым и интересным подходом к звуку. Я ожидал более углубленного анализа, но он так увлекся, что даже не заметил, как заговорил уже о каком-то подземелье в окрестностях Нью-Мехико, принадлежащем церкви сайентологов. В этом подземном убежище находится вращающаяся платформа, которая приводится в движение солнечной энергией. На платформе имеются пиктограммы, объясняющие, как ее использовать. Видимо, сайентологи придумали эти пиктограммы на тот случай, если когда-нибудь на земле исчезнет письменность. Этот идиот уверяет, что подземелье сооружено на случай ядерной катастрофы, ведь никто не знает, что случится с энергетической системой США, если где-то в море взорвется атомная бомба. В лучшем случае, как он считает, все наши жесткие диски будут сожжены, Интернет рухнет, и все цифровые файлы будут либо стерты, либо внезапно испорчены. И когда в далеком будущем человеческое общество все-таки начнет возрождаться, записывать звук можно будет только в этом убежище — на всей земле одни сайентологи будут располагать работающим плеером. И понятно, что именно они будут контролировать всю музыку во всем мире. Его это ужасно беспокоило. (11:48, № 12)

14. В процессе наблюдения за этой вакханалией меня занимал один вопрос — наверняка это и вам хотелось бы знать, — почему эти парни пришли именно к Дэйву. В отличие от них, он был обычного, если не худощавого телосложения, казался не склонным к философии, практически не участвовал в разговоре, держался в тени, не был наркоманом и, казалось, больше симпатизировал Винсу Гуаралди.[55] Но он так тщательно готовился к их приходу и теперь с подлинным интересом слушал их глубокомысленную трепологию. Он был просто слушателем, часто одобрительно кивал. И определенно раньше был знаком с Загом. Это было видно с самого начала. Заг был у них главным. (12:44, № 30)

15. Заг у них был кем-то вроде лидера. Я говорю «вроде», потому что вряд ли кто-то из этих парней считал его таковым, да и сам он себя так не назвал бы. Но вел он себя определенно как настоящий вожак. Он говорил больше всех и чаще других круто менял тему разговора. Он был более начитанным, во всяком случае, постоянно цитировал известных писателей. И внешне был крупнее и мощнее всех, к тому же вся его туша была покрыта не просто волосами, а какой-то шерстью, даже загривок и грудь, которая виднелась из-под майки, я не говорю уже о руках. Большую часть грибов сожрал именно он. Но смеялся он реже всех и был самым ярым нигилистом. Среди этих крутых парней Заг был самым крутым. (11:50, № 14)

16. Мне не нравилось отношение Зага к Дэйву. Каждый раз, когда Дэйв пытался вставить слово, он закидывал голову назад и разражался презрительным смехом. Иногда в его взгляде даже читалась угроза. До какой-то степени, должно быть, они нравились друг другу, но Заг вел себя высокомерно и неоправданно жестоко. Вы видели фильм «Славные парни»?[56] Помните сцену, где Джо Пески стреляет подростку в ногу? Вот это было очень похоже. (12:46, № 31)

17. Между ними произошел конфликт. Вроде бы ничего особенного, но тогда он воспринимался как настоящая ссора. Сейчас в свете случившегося он определенно кажется просто ерундой. (12:20, № 22)

18. Было уже поздно, около двух ночи. Они заговорили о так называемых достойных обществах, в которых все члены обладают равными правами и все общество в целом знает, что любая угроза или негативные действия будут пресечены мгновенно и беспощадно. Это как сейчас в тюрьмах и, по-видимому, было в Исландии в десятом веке. Понятия не имею, почему эти парни были так осведомлены об этом периоде истории Исландии. Заг утверждал, что по сравнению с иным устройством общественной жизни достойные общества отличаются большим благородством и терпимостью, так как в них господствует равноправие и они более эффективны. Если каждый может защищать свои права, все становятся равными. Я видел, что Дэйву все это не нравится — он морщил нос и покачивал головой. Через несколько минут он прервал выступление Зага, сказав, что идея такого общественного строя ему кажется наивной, отрицающей значение разума, что Заг идеализирует примитивный мир, в котором, если признаться честно, он и сам не захотел бы жить, и что все его теоретические обоснования принципов достойного общества можно выразить афоризмом «Око за око и зуб за зуб». Думаю, если бы это сказал кто-то другой, Заг отреагировал бы более сдержанно. Но поскольку возражение исходило от Дэйва, Заг раздраженно закричал: «Как ты не понимаешь, что этот афоризм призывает к терпимости, необходимости сдерживать себя?!» Дэйв сказал, что не желает углубляться в поиски истинного значения этой фразы. Он нервничал и, кажется, даже испугался. И тогда Заг говорит: «Ну ты же наверняка знаком с книгами Уильяма Генри Миллера (sic)[57] по этому вопросу, верно?» Он прекрасно понимал, что Дэйв не читал труды какого-то неизвестного ученого. И когда он сказал, что не знает его, Заг изумленно выкатил глаза. На что Дейв тихо сказал: «Ты просто рисуешься». И тут Заг взорвался и заорал: «Заткнись, идиот! Молчи, когда говорят взрослые!» Ну и дальше в том же духе. Он орал изо всех сил, не считая нужным сдерживаться. Короче, это было ужас что такое. (12:23, № 24)

19. Дэйв просто слушал эти потоки брани и молчал. Это продолжалось довольно долго. (12:24, № 25)

20. Вскоре после того, как Заг начал орать, в дверь постучали. Это была рыжая женщина, что жила напротив. Дэйв открыл дверь. В комнате мгновенно наступила полная тишина — такая неестественная тишина, какая воцаряется, когда на вечеринку врываются копы. Очевидно, она спрашивала, что за шум, хотя мне не было слышно ее слов. Наконец Дэйв вернулся и сказал: «Ребята, вам лучше уйти. Сейчас гораздо позднее, чем я думал». Никто не стал возражать. Крутые парни встали и начали выходить, прощаясь с Дэйвом за руку и благодаря его за отличный вечер. Все ушли одновременно, кроме Зага. Заг остался. Он подошел к холодильнику, достал по бутылке Guinness и Bass и смешал себе новый коктейль. Пожалуй, Дэйва и его приятелей это не удивило. (12:27, № 23)

21. Дэйв начинает убирать квартиру, относит бокалы в мойку. Заг стоит, прислонившись к кухонной стойке, с пивной пеной на усах, и говорит: «Извини, что наорал на тебя, Дэйв». Дэйв отвечает что-то вроде: «Я вообще не понимаю, с чего ты вдруг взорвался». Заг снова извинился. А потом опять начал поучать Дэйва: «Пора тебе уже разбираться в сложных вещах». Он говорил, что Дэйв мало читает, а те книги, которые он читал, поверхностные, и что порой его озадачивает то, что произносит Дэйв. Он уже не кричал, но читал ему нотацию, как занудный отец. Он говорил: «Все твои мысли — заимствованная мудрость», «Если ты не умеешь мыслить самостоятельно, то хотя бы послушай тех, кто на это способен». И все это противным, высокомерным тоном. Это было отвратительно. А Дэйв только пожимал плечами и молчал, делая вид, что полностью занят приведением квартиры в порядок. Наконец Заг замолчал и одним глотком осушил пол стакана пива. И тут произошло нечто неожиданное и странное. Дэйв обернулся к нему и спросил: «Останешься на ночь?» Заг снова глотнул пива и сказал: «Там будет видно». (12:31, № 26)

22. Что же между ними происходило? Не знаю. У меня, конечно, была мысль, но это уже не важно. (12:30, № 27)

23. Я огорчился и, если честно, даже возмутился. Заг вел себя отвратительно, подло. Я сожалею о том, чем все это кончилось, но не о своем поступке. Здесь мне не о чем сожалеть, разве только чуть-чуть. В том, что случилось, я вижу нелепость и жестокую иронию, поскольку, хотя я и нарушил свои правила, я не замышлял ничего дурного. (11:53, № 13)