Время от времени навстречу попадались следующие в сторону Будапешта колонны грузовиков и конные обозы, по обе стороны от разрушенной во многих местах автострады в полях и рощах чернела сгоревшая и брошенная немецкая техника, а также вмерзшие в грязь трупы.
– Да, намолотили их и тут, – прикрывая ладонями огонек от ветра, закурил сигарету Петька. – Прямо душа радуется.
– У меня тоже, – переключил рычаг скоростей Дим, объезжая очередную воронку.
Километрах в десяти от города на развилке их обстреляли. Из примыкающего почти вплотную к дороге леска грянула пулеметная очередь, старшина вывернул руль (раздался визг тормозов), и автомобиль влетел в кювет, где едва не перевернулся.
– Из машины! – вывалился наружу с автоматом Дим, а Петька мелькнул тенью по другую сторону.
Когда изготовившись к бою, они выглянули из кювета, к машине бежали трое со «шмайсерами» и в черной униформе. Навстречу им из руки Морозова вылетела «фенька», и в следующий момент грохнул взрыв, куда Дим выпустил несколько коротких очередей. Вслед за этим наступила тишина, на земле остывая, дымились гильзы, а потом в леске чуть качнулись ветви.
– Прикрой! – заорал Петька, и под треск автомата старшины метнулся на ту сторону.
Еще через несколько минут все было кончено. Вернувшийся Морозов сообщил, что пристрелил раненого пулеметчика, после чего они с Димом осмотрели подплывающие кровью трупы.
– Ты смотри, совсем пацаны, лет по шестнадцати, – удивился Дим наклонившись над последним и вытаскивая у него из нагрудного кармана серый «зольдбух».
– Отто Крамер – прочел в нем. – Дивизия СС «Гитлерюгенд».
– Фашистские выкормыши, – нахмурился Петро. – Типа наших пионеров.
После этого Дим завел мотор, и машина с ревом выбралась на дорогу.
– А кузов он нам гад, попортил, – похлопал по багажнику со строчкой пулевых отверстий Морозов, вслед за чем хлопнула дверца, и они завершили остаток пути теперь уже без приключений.
Разрушений в Кечкемете было намного меньше, как и людей, и друзья быстро проскочили в центр, где расспросили стоящую на перекрестке девушку-регулировщицу о госпитале.
– Два километра направо, – махнула она в сторону флажком. – А там кирпичный дом с башнями.
– Спасибо, красавица, – подмигнул ей Петька. – Давай, Дим, трогай!
Здание оказалось чем-то вроде небольшого средневекового замка, с часами под стрельчатой крышей и двумя угловыми башенками.
Подкатили к входу, у которого стояла пара крытых грузовиков и медицинский фургон, в который два пожилых санитара в халатах загружали носилки. Заглушив мотор и прихватив с собой вещмешок (бочонок решили пока оставить), разведчики вышли из машины и направились к санитарам.
– Бог в помощь, отцы, – поприветствовал их Дим. – Можно маленькую справку?
– И тебе не хворать, – обернулся один. – Отчего же? Можно.
– Здесь у нас приятель, Георгий Дорофеев. Несколько дней назад доставили из Будапешта.
– Тут много кого, сынок, – вздохнул санитар. – Разве всех упомнишь?
– Ростом повыше него, – кивнул Петька на рослого Дима. – И плечи во! – Изобразил ширину руками.
– А ведь точно, был такой моряк, – вмешался второй. – Мы его с Кузьмой и двумя легкоранеными еле наверх подняли.
– Это точно, Жора! – обрадовались друзья. – Сейчас таких раз-два и обчелся. Штучная работа.
– Тогда двигайте прямо к начальнику госпиталя, – переглянулись старики. – У майора все списки.
Поблагодарив их и презентовав пачку сигарет, Дим с Петром бодро зашагали к входу.
Внутри на них пахнуло знакомыми запахами лекарств и карболки, а пробегавшая по коридору медсестра с кипой бинтов подсказала, где найти начальника.
Поднявшись по широкому маршу лестницы на второй этаж, в коридор которого выходили несколько дверей, а в оконной нише дымили двое парней в халатах и с костылями, моряки прошли в его конец, и Петька постучал костяшками пальцев в торцевую комнату с фанерной табличкой «Начальник госпиталя».
– Да-да, войдите, – глухо донеслось изнутри, и Дим потянул на себя медную скобу ручки.
Перед ними был небольшой кабинет с засохшим фикусом и шторами на окнах, за столом которого сидел однорукий майор медслужбы с орденом Боевого красного Знамени на кителе и заполнял гору каких-то формуляров.
– Слушаю вас, – поднял он голову от бумаг. – Присаживайтесь.
Разведчики сели на два, стоящих напротив стула и изложили суть вопроса.
– Так, – начальник потянул к себе лежавший в стороне толстенный фолиант и принялся листать страницы. – Был такой, Дорофеев Георгий Иванович 1921 года рождения, проникающее осколочное ранение в спину, – прочел запись. – Вчера отправлен во фронтовой госпиталь.
– Что, совсем плохо?– напряглись моряки, привставая.
– А вот этого сказать не могу, – закрыл фолиант майор. – Можете справиться у его лечащего врача Решетовой Марии Петровы. Она должна быть в процедурной.
– Спасибо, товарищ, майор. Разрешите идти?
– Идите.
– Ты видел, чего он заполнял? – оказавшись снаружи, тихо спросил Петька.
– Видел, – пробурчал Дим. – Справки о смерти.
Против ожидания Решетова оказалась совсем молодой женщиной с грустными глазами, которая, внимательно выслушав посетителей, сразу же их успокоила.
– Ранение тяжелое, но организм у вашего друга богатырский. Я думаю, что он поправится.
– Только почему во фронтовом, а не здесь? – осторожно поинтересовался Дим.
– У них есть специальное отделение по профилю таких ранений, – чуть улыбнулась врач. – Все будет хорошо, поверьте.
Когда, спустившись вниз, ребята шли по коридору назад, дверь одной из палат отворилась, и в ней возник коренастый крепыш с забинтованной головой и рукой на перевязи, под халатом которого синела тельняшка.
– Привет, браток, – сказал Дим. – Ты никак из флотских?
– Похоже на то, – баюкая руку, поморщился тот. – Командир бронекатера, мичман Северин.
– А мы из 83-й бригады, – солидно сказал Петро. – Небось, слыхал про такую?
– Я десантников с нее высаживал на Чепель.
– И здорово тебя? – кивнул Дим на повязки.
– Да не особо, – опять поморщился мичман. – Вот только рука мозжит, мочи нету. Нерв пулей задело.
– Ну, тогда держи, – сняв с плеча Морозова «сидор», поставил его перед раненым Дим. Это тебе с ребятами гостинец.
Когда они отъехали от госпиталя, Петька вспомнил про бочонок. Но возвращаться было недосуг, солнце клонилось к западу.
Испытывать судьбу моряки больше не стали и, выбравшись за город, пристроились в хвост следовавшей в сторону Будапешта какой-то части на «студебеккерах» с прицепленными к ним орудиями.
Токай же друзья распили вечером во взводе за здоровье Жоры Дорофеева.
Глава 12. На подступах к Братиславе
«Боевые действия Красной Армии на чехословацкой земле начались осенью 1944 года, но в решающую стадию они вступили в начале 1945 года. Тогда по решению Ставки ВГК в Западных Карпатах развернулось наступление 4-го и 2-го Украинских фронтов. Войска 4-го и 2-го Украинских фронтов под командованием генерала армии Еременко А.И. и маршала Малиновского Р.Я., освободив Словакию, в начале мая 1945 года продолжали громить противника на территории Чехии. С севера, занимая оборону в предгорье Рудных гор и Судет на рубеже свыше 400 км, над группировкой противника в Чехословакии нависали войска 1-го Украинского фронта маршала Конева И.С., но основные силы 1-го Украинского в то время находились еще в районе Берлина».
(из истории Великой Отечественной войны)
Куда перебросят бригаду, для Дима и многих других, в общем-то, было ясно.
После освобождения Будапешта войска Второго Украинского фронта, прорвав две линии обороны, вышли в тыл немецкой группировки «Юг». Это была все еще мощная армада, включающая в себя танковые дивизии СС «Дас Рейх», «Викинг», «Мертвая голова» и другие, а также отборные пехотные части Вермахта. Главные ее силы закрепились в районе припортового дунайского городка Эстергом, превратив его в мощный узел сопротивления, перекрывающий путь нашим кораблям вверх по Дунаю.
Оборонять этот город-порт, да и весь прилегающий район, гитлеровские войска могли долго. Во всяком случае, пока сохранялся уходящий на запад «коридор», по которому они получали подкрепления, а при необходимости могли и отойти с минимальными потерями. Тут уж не нужно быть командующим фронтом Малиновским, чтобы предположить, что первым делом надо рубить этот «коридор». Причем лучше всего двумя встречными ударами: по фронту, с юго-востока и с тыла, то есть с севера, высадив за спину немцам десант.
Так оно и случилось. 19 марта 1945 года все три батальона 83-й бригады разделили на два отряда. Один из них, состоящий в основном из 144-го батальона под командованием теперь уже майора Быстрова, буквально продрался через речную позицию противника у Эстергома. Высадившись затем выше по течению у села Тат, «быстровцы» перерезали проходящую мимо него шоссейную дорогу. В результате загон, на котором скучилась вся эстергомская группировка, реально оказался перед перспективой стать «котлом». Но чтобы эта перспектива стала фактом, свою задачу должны были выполнить ударившие с юго-востока 10-й гвардейский корпус и два остальных бригадных батальона – 16-й и 305-й. Именно им был отдан приказ в течение суток выйти на соединение с отрядом Быстрова. И тут нашла коса на камень. Непрерывными и эффективными контратаками противник сбил наступательный порыв наших частей, переведя схватку в русло вязкого, позиционного боя.
– Вперед! Вперед вашу мать! – орал майор в трубку командирам рот, не видя желаемого результата.
Между тем немцы подтянули к селению Тат более тридцати танков и самоходок, а заодно ввели в бой отборные части пехоты. Те принялись методично истреблять десант.
Какое-то время, отряд Быстрова закрепившись на нескольких высотках, оборонялся довольно успешно. Только за первые сутки роты отразили десять вражеских атак. Но сколько они могли продержаться?