– Форсируй и сразу направо, в кусты, – высунулся из окна Зорень. – Мы почти на месте.
«Студебеккер», вздымая водяные усы, легко преодолел водную с галечным дном преграду, сделал плавный поворот и въехал в узкий просвет зарослей молодого осинника.
– Глушить? – покосился на приятеля Дим.
– Ага, – улыбнулся бортстрелок и выпрыгнул из кабины.
– Вылазь, кореша! – гулко постучал по борту. – Приплыли!
– Гуп, гуп, – отозвалось сзади, вслед за чем на свет появились Олег с Васькой.
Первый держал в руке наган, настороженно озираясь, а второй, запихав свой за пояс, грыз хлебную горбушку.
– Молодец, Васек, не теряет время даром, – обернулся Зорень к вылезшему из-за руля Диму.
– Молодец, – кивнул старшина. – Пора и нам порубать. Заработали.
Чуть позже, усевшись на разостланном на траве брезенте, беглецы отдавали дань оставшимся в кузове продуктам. А осталось там немало: три лотка свежего ржаного хлеба, несколько мешков с сечкой и перловкой, два бочонка лярда, соль в пачках и тюк плиточного чая. А помимо этого три картонных коробки со «вторым фронтом», макаронами и сахаром для офицерской столовой.
– Да, – намазывая финкой Дима очередной ломоть хлеба пахучей тушенкой, икнул Васька от непривычной сытости. – Оружие, транспорт и жратва у нас есть. Можно подаваться в Робин Гуды.
– Молчи уж, Робин Гуд, – осадил его Олег. – Сейчас вся областная НКВД на рогах. Найдут и кранты нам. – Пиши пропало.
– Нескольких гадов все равно положим, – хлопнул по рубчатой рукоятке за поясом Олег. – Лично я не сдамся.
– Ладно, братва, кончай травить, – Дим, отобрав у Васьки финку, сунул ее за голенище.
– Надо избавиться от машины и зашхерить продукты. Как насчет места, Сеня? – обратился к мечтательно жующему травинку Зореню. – Ты тут все знаешь.
– Есть такое неподалеку, – сплюнул тот, после чего все встали и тщательно за собой убрали.
Потом «студер» тихо заурчав мотором, сдал назад, и, оставив позади речку, выехал на ту же чуть приметную дорогу. Вскоре она привела друзей к окруженной деревьями и зарослями терна долине, на одном из склонов которой было что-то вроде горной разработки, а перед ней внизу отсвечивало темной водой лесное озеро.
– Здесь когда-то дядьки ломали песчаник – сказал Зорень Диму, когда тот остановил грузовик под нависавшим сверху козырьком из камня.
Далее все выгрузились, быстро соорудили факел из обломка сушняка, обмотав его куском ветоши, макнули в бензобак, после чего направились к горизонтально расположенной и носившей явные следы человеческого труда расщелине. Она была высотой метра два и поросла снаружи кустами шиповника.
– Подходяще, – осветив потрескивающим огнем слоеные, рыжего оттенка своды, констатировал Дим, – когда все вошли. – Неприметно и сухо.
– Здесь при желании можно переждать, пока все уляжется, – заглянул в одно из коротких ответвлений Олег. – Подходы просматриваются, опять же лес и вода под боком.
– Там будет видно, – ответил старшина. – Айда таскать груз и определять машину.
Вскоре в темном ответвлении выработки покоилось все, что было в кузове, а моряки стояли возле «студебеккера».
– Жаль топить такой аппарат, – вздохнул Олег, подойдя к обрыву. – Интересно, какая глубина в этом озере?
– Хрен дна достанешь, – сказал со знанием дела Зорень. – Мы пацанами как-то тут летом купались. Вода что лед. Родниковая.
– А может мы того, заначим «студера»? – предложил Васька. – Глядишь, еще пригодится.
– Дельная мысль, – с любовью гладя теплый капот, – поддержал его Дим, после чего все с надеждой воззрились на Зореня.
– Я и сам так считаю, – кашлянул тот в кулак. – Вообще-то можно попробовать. Пошли за мною.
Оскальзываясь на камнях и хрустя щебнем, они прошли от схрона метров сто вперед (тут тоже угадывалось подобие дороги), потом свернули за скальный отрог, за которым в новом массиве песчаника, темнели какие-то отверстия.
– Тут две старые штольни, – сказал Зорень, когда они подошли ближе.
Вход в первую, у которой остановились моряки, оказался полуразрушенным, а вот во второй сохранился вполне, хотя и изрядно зарос лозою.
– Да, если снять тент, грузовик здесь вполне пройдет, – сказал, осмотревшись Дим, когда они ступили в полумрак выработки.
– Тут и два поместятся, – пройдя вперед, споткнулся о полуистлевшее бревно Васька.
Откуда-то сверху, разбуженные шумом, сорвались два ушана и, спланировав на перепончатых крыльях, тенями унеслись к выходу.
Глава 4. К фронтовому другу
«22 июня 1945 года – ровно через четыре года со дня нападения фашистской Германии на Советский Союз – в Москве открылась сессия Верховного Совета СССР, которая приняла закон «О демобилизации старших возрастов личного состава действующей армии». Свыше 3 млн. воинов возвращались к мирному труду. Это было крупнейшее мероприятие в переходе страны к мирному строительству».
(Из газеты «Известия»)
Ближе к вечеру освобожденный от тента и стоек «студебеккер» был загнан в глубину штольни, а беглецы сидели у небольшого костра в схроне, ужинали и обсуждали дальнейший план действий. Исходя из него Зореню надлежало пробраться в село, находившееся в пяти километрах к югу, где жил его приятель.
Со слов бывшего беспризорника, тот работал машинистом в депо Чугуева и гонял грузовые составы по всему Союзу. Машиниста следовало уговорить помочь беглецам вырваться за пределы Харьковщины в Россию, а там, как говорят «ищи ветра в поле».
– Митяй мне что брат, – уверенно заявил Зорень. – К тому же фронтовик, свой в доску. А поэтому не сомневайтесь – сделает все, что сможет.
– Да мы и не сомневаемся, – свернув цигарку из последней махры, прикурил ее от уголька Олег, сделав пару глубоких затяжек.
Сразу после ужина, бросив в мешок два кирпича хлеба и три банки тушенки, Зорень сунул в карман заряженный наган и в сопровождении друзей вышел из схрона.
– Ну, ни пуха, ни пера, – напутствовал его Дим.
– К черту.
Вскоре споро шагающая фигура в шапке и ватнике появилась на противоположном с редкими елями склоне, четко нарисовалась на его гребне и исчезла.
На ночь Дим организовал снаружи дежурство и заступил на него первым. Чем черт не шутит.
Край неба быстро темнел, в холодном небе зажглись первые звезды, где-то в лесу тоскливо ухал сыч, но на душе было спокойно.
Утром моряки спустились к озеру, где ополоснули лица, а потом, набрав в шоферское ведро воды, снова разожгли костер, соорудили над ним таган и стали варить макароны.
– Сделаем их по-флотски, – взрезав Димовой финкой крышку «второго фронта», облизнулся Васька. – Эх, еще бы по граммульке шила.
– Может, тебе и бабу под бок? – чуть улыбнулся Дим.
– А чего? Можно и бабу, – сделал мечтательное лицо Васька.
Когда подложив хвороста в огонь, он опустил в ведро щепоть соли, наблюдавший за местностью Олег, негромко свистнул.
– Идут двое, – обернулся он назад, когда Дим с Васькой поспешили наружу.
Со склона в том же месте, где ушел их товарищ, спускалась пара. Шедший впереди время от времени останавливался и поджидал второго, который шел медленней.
– Семен, – уверенно сказал дальнозоркий Олег. – А позади не иначе его кореш.
Так и оказалось. Спустя пятнадцать минут на площадку, где стояли все трое, выбрался сначала Зорень с туго набитой противогазной сумкой на боку, а за ним худощавый человек в кепке и защитного цвета солдатском бушлате. Он хромал на одну ногу.
– Ну, вот и мы, – смахнул со лба пот Зорень. – Знакомьтесь, мой друг Дмитрий.
– Выходит, тезка, – протянул машинисту первым руку старшина, после него то же проделали остальные.
– На фронте подбили? – кивнул на Митькину ногу Олег.
– Ага, весной под Кенигсбергом, – ответил тот. – Я был сапером.
– Ну что, айда в пещеру? – сделал радушный жест Васька. – У нас там как раз завтрак поспевает.
– Завтрак это хорошо, – оживился Зорень. – Мы с Митькой здорово проголодались.
Когда на расстеленном на полу брезенте появились ведро с коронным флотским блюдом, а к нему нарезанный крупными ломтями хлеб, сахар и масло, бортстрелок высыпал туда же из сумки десяток оглушительно пахнущих золотых антоновок, а Дмитрий извлек из кармана солдатскую фляжку, в которой тихо булькнуло.
– Первач, – и угнездил в центре. – За ваши гостинцы.
– Ну, я как чувствовал, – алчно раздул ноздри Васька, после чего взял ее, отвинтил колпачок и передал Диму.
– Со знакомством, – вздел флягу в руке тот в сторону Мити и забулькал горлом.
– Хороша, – выдув воздух, передал посудину Олегу.
Когда она завершила круг, стали черпать ложками из цыбарки.
– Ну, прям как у нас на эсминце в старые добрые времена, – подставляя под ложку кусок хлеба, смачно втянул в себя сочную макаронину Олег. – Могешь, Вася!
– А то, – утер масляные губы тот. – Все пропьем, но флот не опозорим!
По этому поводу фляга сделала еще круг, потом все серьезно навалились на ведро, которое вскоре опустело. Далее Олег быстро смотался на озеро за водой вскипятить чай, а когда отмытое песком ведро снова повесили на таган, Митя вынул из галифе кисет, и все, кроме Дима, свернули цигарки.
– Значит, так, – пустил дым из широких ноздрей машинист. – Степан рассказал мне, что к чему, и вам надо отсюда выбираться. На этот счет у меня имеется мысля, слушайте. Сейчас у нас в депо формируется грузовой состав, который через неделю отправится в Ташкент. Его поведу я с поездной бригадой. А неподалеку от Чугуева, Зорень знает где, есть перегон, на котором я смогу притормозить состав, вы заберетесь в вагон, а потом дело техники.
– Это от нас километров семь, – добавил Зорень. – А вагон будет помечен.
– Ясно, – переглянулись беглецы. – Какой маршрут движения?
– От Чугуева на Пензу, потом Куйбышев, с Актюбинском и Ташкент. Время в дороге пять суток.
– Ташкент город хлебный, – сказал Васька. – Подходяще.