«Это ж надо» – удивляются, – «не иначе выколол имя любимой девушки. Только вопрос, какое?»
Ну, врачиха как старшая и спрашивает: «товарищ краснофлотец, а какое у вас там было имя – Оля, Поля или Валя?»
А он в ответ: «Там было – пламенный привет славным ивановским ткачихам от доблестных моряков Севастополя!»
– Породистый був хлопэць, – утер выступившие на глазах слезы дед. – Знай хлотськых!
– Ну что, а теперь подымем градус? – рассмеялся Дим, черпнув холодной воды из бочки.
– Можно, – кивнул Богдан Захарович.
В сыром тумане мелькнул черпак, и каменка взорвалась паром. Кряхтя и ухая, все принялись охаживать себя вениками. Чуть отойдя от бани, славно отобедали. В небе проглянуло солнце, с крыш капало.
Глава 6. К морю
Приазовье – географическая область, расположенная на юге Восточно-Европейской равнины, на территории двух государств: России и Украины. Украинскую часть Приазовья представляют города: Мариуполь, Бердянск, Мелитополь, Приморск, восемь районов (Новоазовский, Тельмановский, Володарский, Першотравневый – в Донецкой области; Бердянский, Приморский, Приазовский – в Запорожской; Генический – в Херсонской). В России – юго-западные районы Ростовской области, включающие в себя Азовский район, Аксайский район, Неклиновский район, Матвеево-Курганский район; в Краснодарском крае – Ейский район, Приморско-Ахтарский район, Щербиновский район, Темрюкский район, Каневской район, Славянский район; а также побережье Крыма. Крупнейшие населённые пункты – Таганрог, Ростов-на-Дону, Ейск, Приморско-Ахтарск, Темрюк.
(Из Википедии)
Зима установилась морозная.
Вскоре после отъезда Петьки запуржило, а когда двое суток бушевавшая метель прекратилась, окружающий хутор ландшафт неузнаваемо изменился. Буераки и поля оделись волнами сугробов, верхушки деревьев в лесу накрылись снеговыми шапками. Иногда в лунные ночи где- то далеко выл волк, а днем на рябине у бани весело прыгали снегири в красных рубашках.
– Як ты насчет охоты? – поинтересовался однажды дед Богдан у Дима, когда, закончив утренние дела, они завтракали молоком и гречаниками на сале.
– Да как-то не доводилось, – пожал плечами Дим. – Я вырос в городе. Хотя попробовать, конечно, можно.
– Так давай попробуемо, – утер рушником усы хозяин. – Пользительно для здоровья и опять же приварок.
После завтрака, когда они убрали со стола, дед Богдан ушел в свою комнату, откуда вернулся с двустволкой в руке и кожаной, звякнувшей металлом, сумкой.
– Ось тоби «тулка», а ось знаряддя до нэи, – положил все на стол. – Зараз сходжу за другою.
После чего напялил на себя кожух с шапкою и вышел. Через некоторое время вернулся с русской «трехлинейкой в руке и пузырьком машинного масла.
– Солидный у вас арсенал, – присвистнул Дим. – А если найдет милиция? Кивнул на винтовку.
– Цэ вряд ли, – положил ее на лавку хозяин. – Храню у надежном месте з двадцатых.
Затем они тщательно вычистили оружие, проверив боеприпасы (к ружью имелись два десятка снаряженных патронов, а к винтовке три запасных обоймы), вслед за чем дед слазил на горыще и сбросил оттуда две пары самодельных лыж – свои и Петькины.
На следующее утро, задав буренке сена и оставив Черта охранять хутор, оделись потеплей и двинулись в лес. Дед Богдан с ружьем впереди, Дим с винтовкой сзади. Чем дальше они угодили в глубину, тем больше появлялось следов. Самых разных.
– Оцэ заяць, – указывая палкой на одни, поучал спутника старик, – цэ – лиса, а ото, стричка пид ясенем – куропатка. – Звиря описля вийны у днипровських пущах багато.
Спустя час на кустах шиповника Богдан Захарович сшиб фазана, а на втором Дим стреканувшего от лежки зайца.
– Прицельно бьешь, – одобрительно кивнул старик, наблюдая, как тот цепляет добычу на пояс.
– Хорошие учителя были, – сдвинул на затылок шапку Дим. – Ну что, теперь давайте я впереди? Снег глубокий.
К полудню вышли на поросшую хвойными деревьями возвышенность.
– Ну што? – давай пэрэкусымо чим Бог послав? – сказал старый солдат. – Тут гарнэ мисто.
Место действительно было красивым. Вековые, с золотистыми стволами сосны, внизу искрящийся инеем лес, а за ним, в серебристом мареве, синевато отливающий льдом Днепр, уснувший на зиму.
Сняв заплечные мешки, быстро соорудили из валежника костерок и, выстругав по шпичке, поджарили на них сала.
– Вкусно, – сказал Дим, заедая его черным сухарем, на который, шкворча, капал сок с зарумянившегося кусочка.
– А что, Богдан Захарыч? – расправившись со своей порцией и глотнув холодного чаю из фляжки, кивнул он на прислоненную к сосне винтовку. – Она у вас никак еще с Гражданской? Казенник граненый.
– Бэри бильше, – неспешно жуя, ответил старик. – Прывиз з Импэриалистычной.
– А на прикладе семь зарубок, это боевой счет?
– Ну да. Двох австрияк вбыв на перший вийни, трьох белогвардийцив на другий. А останни дви – хвашисты.
– Так вы что, воевали и в эту?
– Та ни, – бросил шпичку в костер и потянулся за флягой дед Богдан. – Був звязным у партызан, а потим при обози.
– Ясно, – сказал Дим, проникаясь к нему все большим уважением.
Под Новый год на розвальнях, запряженных буланой лошадкой, снова приехал Петька вместе с матерью. Привезли хуторянам куль муки, корзину яиц и немного картошки.
Надежда Марковна перестирала в бане все белье, а парни доставили из лесу елку. Источавшее аромат праздника деревце украсили гроздьями калины и несколькими нашедшимися в сундуке разноцветными лентами.
Новый год встретили в тесном семейном кругу с дедовой грушовкой, украинскими варениками со сметаной и дарами леса: медом и запеченным с сушеными грибами зайцем.
Утром, оставив Надежду Марковну с дедом на хозяйстве, Петька с Димом отправились на рыбалку. С собой взяли «тулку», два рогожных мешка, пешню и дубовый, наподобие кузнечного, молот с длинной рукояткой.
– А это зачем? – удивился Дим. – Рыбу же ловят удочкой или сетью.
– Там увидишь, – хитро улыбнулся друг, вручая колотушку Диму. – На, тащи, ты поздоровей меня будешь.
Двинулись к тому же взгорью, где однажды Дим был с Богданом Захарычем, а от него на лыжах скатились вниз к днепровской пойме, поросшей камышами и лозняком.
– Тут с весны после разлива осталось много неглубоких озер, – сказал Петька, воткнув в снег пешню. – А в них зашедшая туда рыба. Мы будем ходить по льду, он сейчас не особо толстый, и как только заметим подходящую рыбу, станем глушить ее сверху, а потом долбить прорубь и вытаскивать.
– Оригинально, – взвесил на руке молот старшина. – Ну что же, веди, Сусанин.
– Пошли, – Петька выдернул из снега пешню, и они заскользили к ближайшим камышам, за которыми открылось небольшое с голубоватым льдом пространство.
– Снимай лыжи и тихо за мной, – приятель вынул ноги из ремней.
Дим проделал то же самое и, водрузив на плечо молот, бесшумно пошагал за другом. Тот шел крадучись и внимательно вглядывался в лед, время от времени наклоняясь.
Минут через пять Петька замер, а затем предупреждающе поднял руку. Дим вгляделся. Чуть слева от них подо льдом темнело что-то вроде полена.
– Бей, – шевельнул губами приятель.
– Хэк! – мелькнул в воздухе молот, вверх взлетели осколки, и лед пошел трещинами.
– Е-есть, – оскалив зубы, заработал пешней приятель.
Потом, зацепив бородкой за бок, он вывернул на лед крупную желтовато-серую в крапинку рыбу. Та сонно зевала ртом и валко шевелилась.
– Налим, – заблестел глазами Петька. – Кило на шесть потянет.
– Да, – присел на корточки Дим. – Не меньше.
После этого они сунули добычу в мешок и двинулись дальше.
Второй оказалась небольшая щука, которую глазастый Морозов углядел в самом центре озерца рядом с торчащей из-подо льда корягой. На этот раз он оказался тоньше, и пешня не понадобилась.
– Здесь все, – определив хищницу к налиму, – заявил Петро. – Двинем к следующему.
Миновав полосу краснотала, друзья вышли к следующему, более обширному водоему, где вскоре добыли почти метрового усатого сома, щуку и еще одного налима. Потом везение прекратилось.
– Больше ничего нет, – сокрушенно вздохнув, сказал спустя пару часов Дим.
– Есть, – не согласился Петро. – Просто все остальные попрятались.
Дед Богдан остался весьма доволен уловом, а Надежда Марковна тут же занялась самой крупной из щук, собираясь ее поджарить.
На следующее утро Петька с матерью, прихватив часть улова, уехали, и дни снова потекли спокойно и размеренно. По утрам Дим помогал Богдану Захаровичу по хозяйству, во второй половине дня ходил на охоту или просто бродил в лесу на лыжах, вечерами они подолгу беседовали, а ночью он читал труды Яворницкого, погружаясь в историю козачества.
Как-то, когда они пошли с дедом Богданом на вторую рыбалку, Дим поинтересовался, в какой стороне Синельниково.
– Он бачишь, оти буераки, – показал рукавицей старик в сторону чередующихся, заваленных снегом оврагов. – Якщо йты по ным, выйдэш прям на Синельниково. До нього вэрст пять будэ. А навищо цэ тоби?
– Да так, – пожал плечами старшина. – Просто интересно.
Зима пролетела незаметно.
В марте ударила оттепель, и начали таять снега, окружавшие хутор леса потемнели, а одним утром со стороны Днепра донесся едва слышный гул – там начался ледоход.
– Ну, ось и пэрэзымувалы, – перекрестился на него дед Богдан.
Дим с удовольствием принюхался. Пахнуло морем.
Апрель оказался ранним, вокруг все зазеленело, а в небе появились стаи птиц, летящие к речной пойме.
В это время в душе старшины возникло смутное беспокойство – что делать дальше? За годы войны подолгу оставаться на одном месте он не привык, а сидеть на шее Петькиной семьи не собирался.
Действия определил случай, а потом все завертелось как в калейдоскопе.
Как-то в полдень, возвращаясь с утренней зорьки с тремя подвешенными к поясу утками, Дим увидел стоящую у дома заседланную лошадь.