Хозяйка запросила немного, и гость согласился, тут же вручив ей несколько червонцев.
Затем они прошли в хату, где бабка Одарка (так звали хозяйку), передала ему ключ от пристройки, а заодно выдала краткий инструктаж: «баб нэ водыть и не пьянствувать, бо выгоню».
– Ни в коем разе, – заверил ее Дим. – Я человек тихий и спокойный. Кстати, а почему это место называется «цыганский хутор»?
– До вийны тут цыганы жилы, а як тилькы вона почалась, кудысь выихалы.
– Ясно.
Про себя Одарка рассказала, что она вдова, сын погиб на фронте, а на пропитание зарабатывает, убираясь в школе и приторговывая овощами с огорода на местном рынке.
– А он далеко? – спросил постоялец. – Требуется кое-что купить. Для обзаведения.
– Та ни, пидэш по дорижци, понад яром, у сторону цэрквы. Потим будэ вулиця з двухповэрховымы домамы, та площа. А за нэю базар. Нэ заблукаешь.
Спустя полчаса, выложив содержимое вещмешка на стол и прихватив его с собой, Дим входил на по южному шумный и многоголосый базар. Здесь вперемешку слышалась русская, украинская и молдавская речь, встречались греки, татары, евреи и прочие национальности.
«Прямо Вавилон», – подумал старшина, расхаживая вдоль рядов с видом праздного зеваки.
На базаре было все, что требовалось непритязательному покупателю, за исключением продуктов. Их было явно недостаточно, а цены зашкаливали. Буханка ржаного хлеба стоила от двухсот рублей и выше, кило картофеля – шестьдесят, мясо – в пять раз дороже. Имелись и дары моря: знаменитые азовские бычки, кефаль, сушена тарань и многое другое.
Потолкавшись в толпе, Дим сторговал примус (котелок с миской и ложка у него имелись), пару нового солдатского белья, а еще сменял свою зимнюю шапку на кепку. А потом, сунув все в мешок, ощутил острый приступ голода и зашел в одну из рыночных забегаловок, откуда пахло жареной рыбой. Там он заказал порцию барабульки с картошкой, пару соленых огурцов и сто граммов водки.
– Ну, за прибытие, – сказал сам себе, расположившись за стоящим в углу столом, после чего не спеша высосал «московскую».
Подкрепившись, Дим решил сходить в порт, благо тот был недалеко, и справиться насчет работы. На постоянную он не претендовал, но нужно было как-то существовать дальше.
Порт работал на полную катушку. У причалов под разгрузкой стояли несколько сухогрузов, на рейд, дымя трубами, входил пароход, два башенных крана, урча моторами, ворочали стрелами.
Оглядев штабеля контейнеров и ящиков на берегу, Дим приметил у крайнего перекуривающую бригаду грузчиков и направился к ним, с удовольствием вдыхая морской воздух.
– Здорово, мужики, – подойдя ближе, обратился он к сидящим на тюках.
В ответ кто-то пробасил:
– И тебе не кашлять.
– Как вам в бригаду грузчики не нужны? – спросил Дим, после чего двое из пятерки переглянулись.
– Нужны, – перебросив папироску из одного угла рта в другой, сказал пожилой кряжистый дядя, по виду старший. – Но если пройдешь испытание.
– Понял – согласился Дим. – Давай попробую.
– В каждом из них, – кивнул дядя на высящийся рядом штабель мешков, – шестьдесят кило соли. Донесешь вон до того контейнера – ткнул пальцем в металлическую клетку метрах в ста, – тогда посмотрим.
– Хорошо, – согласился Дим, после чего снял с плеча сидор, поставил его на причал и подошел к штабелю. Затем потянул сверху один мешок на правое плечо, а после, второй – на левое.
Развернулся и вразвалку пошагал к контейнеру.
– Однако, – переглянулись грузчики, а кто-то присвистнул.
Через несколько минут чуть порозовевший Дим вернулся, стряхнул с бушлата несколько блестящих крошек и вопросительно уставился на бригадира.
– Ничего, – заплевав окурок, сказал тот. – Подходишь. А теперь, что б не тянуть вола за хвост, топай в кадры, они вон в том доме (показал на двухэтажное здание при выходе в город). Скажи что от Маркелова. Пусть оформляют, и завтра в шесть на работу.
– Ясно, – сказал Дим после чего, прихватив сидор, направился в нужную сторону.
В кадрах его принял инспектор, при упоминании Маркелова согласно качнул головой и попросил паспорт.
– У меня его пока нет, – пожал плечами старшина. – Оформляю в милиции. Недавно демобилизовался.
– Ну, когда оформишь, тогда и приходи, – блеснул очками кадровик. – Всего хорошего.
Когда Дим возвращался обратно, его окликнул бригадир (все остальные уже таскали мешки) и поинтересовался результатами.
– Крыса канцелярская, – сплюнул он, когда Дим передал суть разговора. – Но ничего, как только получишь, приходи. Место за тобою.
Вернувшись на квартиру, Дим попросил у бабки веник, тряпку и ведро воды, после чего навел порядок в комнате, а потом завалился спать, решив вечером наведаться на железнодорожный вокзал в поисках той же работы.
Здесь ему повезло больше. На грузовых путях он нашел бригаду шабашников, в которой кто-то запил, и был принят в нее без всяких проволочек.
– Оплата у нас по факту, – сказал старший, с мятым лицом мужик. – Выполнили наряд – получили.
Домой Дим вернулся утром, зайдя по пути на рынок, где добавив к полученным рублям еще три сотни, купил несколько кило картошки и связку бычков, которыми решил поделиться с хозяйкой, добавив кое-что из своих запасов.
– Вот устроился на работу и получил аванс, – сказал он, вручая все Одарке. – Берите, пригодится.
– Дякую, – прослезилась та. – Дай бог тоби здоровья, сынку.
Глава 7. Тамбовский волк
«Идет охота на волков, идет охота!
На серых хищников – матерых и щенков.
Кричат загонщики и лают псы до рвоты.
Кровь на снегу и пятна красные флажков.
Рвусь из сил, из всех сухожилий,
но сегодня – не так, как вчера!
Обложили меня, обложили,
Но остались ни с чем егеря…!»
(из песни В. Высоцкого)
Уже почти месяц Дим жил на новом месте. По ночам разгружал вагоны и платформы на грузовой станции, до полудня спал в своей пристройке на цыганском хуторе, а потом уходил на безлюдную косу к морю, где вволю купался и загорал под тихое шуршание прибоя. Когда жара спадала, он удил бычков со свай старой заброшенной пристани, что было для него и хозяйки дополнительным приварком.
Работа грузчика Дима не обременяла (силы хватало с избытком), случайные напарники его прошлым не интересовались, и все вроде складывалось удачно.
За исключением одного. В городе и его окрестностях часто грабили и убивали. Недавно закончившаяся война выбросила на поверхность множество шпаны, которая не желала честно жить и трудиться. Местная власть в лице милиции регулярно устраивала на нее облавы в порту, на рынках и железнодорожном вокзале.
Попал в такую и Дим. В одну из ночей, когда бригада ударно трудилась, разгружая очередной вагон с цементом, вокзал и грузовую станцию оцепили милицейские патрули с военными, которые организовали проверку документов.
А поскольку таковых у старшины не было, ему пришлось вспомнить боевое прошлое. Сигая по платформам и между вагонами, он умело оторвался от преследователей, которые, не особо церемонясь, пальнули пару раз вслед, и затерялся среди окраинных, погруженных во мрак улиц.
Вернувшись домой, Дим жадно напился и ополоснулся холодной водой, а затем, стянув сапоги, улегся на жесткую кровать, предавшись размышлениям. То, что работу он потерял, сомнений не вызывало, а посему следовало искать другую. И тут в голове возникла мысль «грабь награбленное». Это был старый тезис большевиков, его озвучил в 1918 году сам Ленин, а пролетарского вождя Дим глубоко уважал и решил ему последовать.
Спустя пять минут, задвинув на окошке занавеску и достав из печки припрятанный там «вальтер», Дим при свете потрескивающего каганца чистил оружие и тихо мугикал песню.
«Темная ночь, только пули свистят по степи,
Только ветер гудит в проводах,
Тускло звезды мерцают…»
фальшиво выводил он, занавесив чубом глаза и пощелкивая деталями.
Затем, для полноты ощущений вынув из сапога финку, подточил ее на обломке оселка, после чего проверил пальцем остроту жала.
– Ну, держитесь, гады, – подбросил финку на руке. – Я вам покажу, как грабить население.
В поиск он отправился на следующую ночь, когда в небе зажглись звезды. Здесь они были не такие как в России, а яркие и пушистые. В кустах акации пели цикады, со стороны моря угадывался шум порта, где-то в посадке за хутором дробно и звонко защелкал соловей.
Миновав овраг, а потом церковь, Дим вышел в город и пошел по его улицам, придерживаясь темной стороны. В окнах отдельных домов брезжил свет, по проезжей части, переваливаясь на колдобинах, изредка проезжали грузовики, на тротуарах порой мелькали тени запоздалых прохожих.
Прогулка по центру закончилась ничем, и Дим направился в сторону приморского района, именуемого «Лиски». Со слов местных аборигенов, в старое время то был рыбацкий поселок на берегу, где держала шинок некая Лизка, а потом ее именем власти нарекли район. Не иначе за заслуги.
Было так на самом деле или нет, старшина не знал, но то, что в Лисках грабили чаще, чем в других, слышал от грузчиков, с которыми работал. Те оказались правы.
Спустя час после блужданий в хитросплетении улиц, остановившись у афишной тумбы, Дим услышал далекую трель милицейского свистка, вслед за которой щелкнул выстрел.
– Наган, – сразу же определил он и насторожился.
Минут через пять впереди замаячили тени (Дим прижался к теплому бетону), а потом, сопя, мимо него пробежали двое мужчин, свернувшие в ближайший переулок. Старшина скользнул за ними.
Оставив переулок позади, незнакомцы остановились и прислушались, а потом тихо переговариваясь, направились в сторону небольшого пляжа, окаймленного по краям зарослями краснотала.
Дим нырнул туда, а мужчины уселись на перевернутую лодку метрах в трех от них и закурили.