Современный прогресс в области высоких технологий уже невозможно уложить в традиционную схему. Во-первых, их взрывное развитие в очень многих случаях существенно обгоняет наличные практические потребности и, соответственно, не поддается стратегическому планированию. Во многих случаях эти потребности осознаются или изобретаются уже задним числом, когда инновации, необходимые для их удовлетворения, уже существуют годами. Это заставляет корпорации и правительства затрачивать серьезные ресурсы для формирования даже довольно «мягких» прогнозов типа forеsight, в стремлении определить сферы возможного применения даже той относительно небольшой части научных идей и технологических новаций, которые удается предвидеть более или менее надежно.
Во-вторых, инновационное развитие не удается описать в традиционной последовательности звеньев в цепочке НТП (фундаментальные исследования —…). В традиционной схеме НТП практическое знание было уделом специалистов, которые передавали его в экономику и к населению в виде уже готовых продуктов и услуг (в том числе и образовательных), предварительно обрабатывая его на каждом шаге уже упоминавшейся цепочки переходов. Соответственно, цикл передачи знания (от новой научной идеи до конечного продукта) занимал в среднем около 15 лет, а доступ к знанию на каждом шаге находился под контролем системы управления.
Хронологическая согласованность этих и массы других, тесно связанных процессов была настолько велика, что воспринималась как нечто «естественное». Не менее естественным выглядело и возрастное накопление профессиональных, должностных и социальных преимуществ (стаж работы). Смена шагов приводила, как правило, к определенным локальным напряжениям (пресловутые конфликты «отцов и детей»), которые достаточно легко преодолевались. Согласованность процессов давала возможность составлять достаточно надежные научно-технологические и экономические прогнозы, то есть делало НТП в определенной степени управляемым. Не менее естественным представлялось и то, что в управленческой вертикали каждый высший уровень обладал преимуществом в доступе и объеме информации о поведении системы в целом.
Инновационное развитие по практически всем основным параметрам: субъектам процесса, схеме отношений между ними, последовательности этапов и т. д. кардинально отличается от «магистрального пути» НТП, основными двигателями которого были государственные хозяйственные отрасли и крупные корпорации. До тех пор, пока вклад индивидуальных инноваторов и малых предприятий в НТП был практически незаметным, им можно было пренебрегать. Сегодня роль инновационного развития в общей экономической динамике и его масштабы осознаны, накоплен достаточно большой материал о специфике этого развития, однако его взаимоотношение с традиционной схемой управления НТП выпало из сферы интересов исследователей социально-экономических процессов.
Можно утверждать, что речь идет о двух альтернативных типах научно-технологического прогресса, обеспечивающих его в различных сегментах социально-экономической системы. Между тем, в научной политике и стратегии развития современных государств хотя и декларируется приверженность к инновационному развитию, но его специфика практически никак не отражается в сфере управления. На законодательном уровне и в практике управления социально-экономическими системами описанная ситуация рассматривается как «временные трудности». Они не включены в список актуальных управленческих задач, а учеными – не сформулированы как проблемы, в решении которых можно продвинуться за счет исследований.
На практике это приводит к тому, что в государственном управлении экономикой, особенно в индустриально развитых странах, научно-технологическая и инновационная политика либо развиваются параллельно, либо реализуются главным образом с помощью совершенно непригодного инструментария, некогда созданного для традиционной модели НТП. Между тем, общество знания, по определению, представляет собой общество, население которого обладает доступом к знанию (включая способы его культурного и экономического использования), достаточным для активного и квалифицированного участия в процессе инновационного развития, то есть изменения условий жизни путем создания и распространения инноваций. Наивно было бы думать, что такие кардинальные изменения не затронут идеологию, ценностные ориентации и регуляторы поведения кадрового потенциала научно-технологического комплекса.
Таблица 2. Идеология и социально-психологическая среда участников двух типов НТП
В приведенной таблице[76] намечены узловые характеристики, которые, на наш взгляд, определяют мотивацию выпускников высшей школы на разных этапах их трудовой деятельности. Еще относительно недавно карьера выпускника выглядела довольно узким коридором. Накопление статуса специалиста происходило шаг за шагом, в соответствии с его способностями (аспирант, научный сотрудник или инженер, старший преподаватель или доцент и т. п.). Параллельным вариантом было продвижение по должностной лестнице (руководитель подразделения, заместитель декана или директора НИИ и т. п.). Естественно, подавляющее большинство «солдат» достаточно быстро обнаруживали, что перспективы выйти в генералы у них практически отсутствуют. Однако альтернативы форм карьеры, исключая, может быть, политическую деятельность, не было. Мотивация, управленческая, информационная инфраструктура, система поддержания и повышения квалификации, императивы профессионального сообщества – все это жестко ограничивалось карьерным коридором.
Ситуация стала серьезно изменяться по мере развития того, что с серьезным расширением термина мы называем инновационной экономикой.
Для нашей темы особую важность приобретают две клеточки в правой части таблицы: /1/возраст основного карьерного рывка, /2/мобильность наиболее активной части кадрового потенциала по фронту рыночных потребностей.
1. Возраст основного карьерного рывка. Для молодого человека, 18 лет своей жизни потратившего на образование, основной карьерный рывок означает, в полном соответствии со сложившейся в обществе идеологией, принадлежность к «среднему классу», причем не в отдаленном будущем, а в возрасте 30–35 лет. Это не только стремление перейти в определенную статусную категорию, но и определенный материальный достаток, средства на достойное содержание семьи и т. п.
В исследованиях интервал принятия судьбоносных индивидуальных решений (27–33 года) совпадает с окончанием первой или второй стажировки. Здесь исследователю становится ясно, имеет ли смысл его дальнейшее постепенное продвижение в науке, или же имеет смысл использовать накопленный человеческий капитал в сфере инновационного развития, консультирования и т. п. Нужно учесть, что в быстро развивающихся областях технологии на исследователей оказывается огромное давление. Исследовательский грант, как правило, на порядки меньше исследовательской субсидии, предоставляемой фирмой, надеющейся опередить конкурентов на рынке.
Как следствие этого, исследователь сталкивается с трудными решениями: если результаты одного из экспериментов в серии противоречат другим, ученый испытывает искушение игнорировать его и заявить, что все данные указывают в одном направлении. Экстремальные случаи намеренной фальсификации редки[77].
2. Мобильность наиболее активной части кадрового потенциала по фронту рыночных потребностей. Здесь мы сталкиваемся прежде всего с инновационной деятельностью. Из науки и инженерии в инновационный процесс ежегодно уходят тысячи молодых талантливых и азартных специалистов, готовых принять характерные для фронтира правила конкуренции. Значительное большинство этих молодых людей успеха не добивается, недаром инновационный бизнес основан на риске. Жесткие санкции и отторжение нарушителей научного этоса ведут к огромным кадровым издержкам – научное сообщество навсегда потеряет своих талантливых и энергичных блудных детей[78].
Поэтому постепенно растет понимание главной задачи – предотвращение нарушений, а не борьба с нарушителями. Эта задача, по определению, имеет стратегический характер.
Проводимые исследования сложившейся ситуации, а также выявившаяся ограниченность практических оперативных мер по ее выправлению как со стороны научного сообщества, так и со стороны исполнительных государственных органов – все поставило вопрос о серьезном пересмотре позиций в современной постановке проблемы отношения общества к НТП. Ситуация, в которой эти отношения общество фактически делегировало органам исполнительной власти и научному сообществу, показала свою неадекватность современным условиям.
Поэтому одним из главных направлений в стратегии стало расширение общественного контроля за развитием науки и НТП в целом. В центре внимания оказались вопросы инновационного развития и технологического трансфера.
Прежде всего, предпринимаются последовательные усилия по развитию правовой базы НТП с упором на регулирование инновационных процессов. Так, в США первый закон об инновациях (так называемый закон Бэя – Доула) был принят еще в 1980 г. Затем этот закон, определяющий правовую базу современного НТП, был существенно модифицирован в 2008 г.[79]
Ряд правовых шагов был предпринят и с целью обеспечить прозрачность НТП для широкого участия общества в контроле инновационной деятельности. Сегодня есть все основания говорить о социально распределенном производстве знаний, когда общество в лице отдельных локальных сообществ, социальных групп и разного рода потребительских движений рассматривается не как пассивный восприемник новых научных и технологических достижений, а как одна из сторон инновационного процесса, участвующая в формировании проблематики исследовательских и технологических проектов.