В процессе технологического трансфера вместо традиционной схемы все чаще говорится о схеме R&D&D, третьим новым обязательным звеном которой является демонстрация каждого этапа НТП обществу. Усилия законодателей[80] идут параллельно с интенсивным обсуждением проблемы и огромным числом конкретных проектов R&D&D практически во всех развитых регионах мира[81].
Одновременно развертывается серьезная работа по подготовке общества к полноценному участию в этом процессе под девизом: «Общественное доверие в науке и технологии – критическое качество для развитого общества». Первые инициативы исходили из сферы биомедицинских исследований, в рамках которой нащупываются разнообразные пути и формы того, что называют вовлеченностью общества или отдельных сообществ (public engagement, community engagement). В частности, при планировании и проведении приобретающих все более широкий размах международных многоцентровых клинических исследований быстро возрастает роль локальных сообществ. Их лидеры или представители начинают привлекаться к участию в исследованиях, получают право голоса в решении таких вопросов, как, скажем, определение целесообразности испытания данного лекарственного препарата именно в данном сообществе (что зависит от распространенности среди членов сообщества тех заболеваний, для борьбы с которыми предназначен данный препарат), параметры рекрутирования участников планируемого исследования и т. п.
Другим примером может служить серия проектов, реализуемых в рамках Европейской комиссии по теме «Нанотехнологии и общество»[82]. В этих проектах не только оцениваются уровень информированности общества и позиции различных социальных групп относительно тех благ и рисков, которые несет с собой развитие нанотехнологий. Наряду с этим анализируется широкий круг инициатив по вовлечению общественности в обсуждение перспектив развития нанотехнологий, стимулированию широкого диалога между научным сообществом и общественностью, определению целесообразности этического и правового регулирования тех или иных нанотехнологических разработок и т. п. С целью максимально компетентного участия в обсуждении научно-технологических новинок формируется новый виток в развитии популяризации науки – создание новых форм научных и технологических музеев, научных фестивалей и т. п.
Другим стратегическим направлением является пересмотр системы профессиональной подготовки ученых. Целью здесь выступает десакрализация представлений о научной профессии, описание научной деятельности в современной социально-организационной реальности. Творческий характер деятельности ученых вовсе не отменяет их обязательств перед обществом, все более основательная и многогранная вплетенность науки в сложные организационные системы предполагает определенную регламентацию научной деятельности, которая должна и может быть подробно описана. Примером такого описания может служить «Европейская хартия исследователей», в кодексах которой зафиксированы отношения между исследователем, организацией и работодателем[83].
В настоящее время успешно реализуется ряд программ подготовки исследователей, упор в которых делается на систему дистанционного обучения и консультаций. Дальше других продвинулась «Объединенная институциональная учебная инициатива» CITI, на базе которой создается мощный общедоступный ресурс «Ответственное поведение ученых» с подробнейшими методическими разработками во всех областях наук (биомедицина, социальные науки, естественные и гуманитарные науки, технические науки, науки об управлении)[84].
Таким образом, в обоих главных направлениях выбранной стратегии уже наметилось серьезное продвижение. Хочется надеяться, что люди и институты, ответственные за научную политику и управление наукой в нашей стране, поймут всю важность процессов модернизации, которые проходят во всех развитых странах[85].
4. Гуманитарные науки: вчера, сегодня, завтра(Выступление на Круглом столе)[86]
На мой взгляд, наука в современном обществе действительно переживает очень серьезные и глубокие изменения. Конечно, она продолжает – и в обозримом будущем продолжит – оставаться одним из базовых социальных институтов. Вообще говоря, как показывает история, с течением времени круг социальных функций, выполняемых наукой, неуклонно расширяется – к оформившимся ранее последовательно добавляются все новые.
Первой из них у нарождавшейся науки Нового времени обозначилась мировоззренческая функция: наука стала претендовать на роль верховного авторитета в решении кардинальных вопросов, касающихся устройства окружающего мира. Затем, в эпоху Просвещения, эта функция дополняется еще одной: наука начинает выступать в качестве той основы, на которой выстраивается, организуется и наполняется содержанием институт высшего, а затем и общего образования. Тем самым некоторые начатки научных знаний, соответствующего видения мира и возможных путей его познания становятся достоянием рядовых граждан. Вслед за этим, уже в XIX столетии, наука стала претендовать на роль неиссякаемого источника новых технико-технологических решений. Постепенно именно эта функция науки начинает восприниматься и обществом, и самими учеными как наиболее заметная и наиболее значимая.
Наконец, в течение последних трех-четырех десятилетий на этом фоне всемерного возрастания роли науки как движущей силы бурного технологического прогресса начинает обозначаться еще одна весьма важная тенденция: интересы исследователей и разработчиков все более фокусируются непосредственно на человеке. Эта тенденция находит живейший отклик и в сфере бизнеса, охотно инвестирующего в новые технологии воздействия на человека и взаимодействия с ним, и у широкой общественности, ждущей от этих технологий эффективного решения многообразных проблем, с которыми сталкивается рядовой гражданин, и в средствах массовой информации, и среди политиков.
Следует особо подчеркнуть, что человек, на которого воздействуют и с которым взаимодействуют эти технологии, является, во-первых, их индивидуальным и, во-вторых, массовым потребителем.
Первое обстоятельство важно постольку, поскольку вопрос использования каждого научно-технологического новшества решается в конечном счете именно на этом, индивидуальном уровне. Второе же обстоятельство – массовость – делает возможным коммерчески эффективное функционирование всего контура деятельности – от появления первоначального замысла до выхода на рынок нового технологического продукта. Принципиально важно то, что такое «технологическое обслуживание» человека является одновременно и его изучением, его познанием, причем познанием не только его актуальных свойств и характеристик, но и его возможностей, как физических, так и психических и даже духовных. Более того, сегодня мы обнаруживаем, что это обслуживание нередко оборачивается преобразованием человека, вплоть до весьма радикального. К. Леви-Строссу приписывают высказывание: «XXI век будет веком наук о человеке (в некоторых случаях употребляют оборот «веком гуманитарных наук») либо его не будет совсем». Сегодня мы вполне можем считать, что это пророчество сбылось. Впрочем, этот «поворот к человеку» порождает массу проблем, лишь немногие из которых уже обозначились более или менее четко. Во всяком случае, такой поворот далеко не всегда оказывается для человека безусловным благом.
И если в данной связи говорить о соотношении традиционной науки и науки как «большого бизнес-предприятия», я бы не доводил это различение до противопоставления. На мой взгляд, каждая из этих ипостасей науки предполагает другую, более того, остро нуждается в своем визави. «Традиционная» наука продолжает выполнять те социальные функции, в частности, в сферах мировоззрения и образования, которые обеспечивают существование и воспроизводство науки в целом (включая и ее «нетрадиционную» составляющую) как социального института. В свою очередь, «большая наука» (если воспользоваться термином Дерека Дж. де Солла Прайса; в литературе последнего времени ее чаще называют «технонаукой») выступает по отношению к традиционной как источник финансовых и иных ресурсов. В современном меркантильном обществе именно способность «большой науки» привлекать ресурсы, прежде всего финансовые, позволяет существовать науке традиционной, «малой», которой достается от силы 10 % этих ресурсов. Грубо говоря, «малая наука» сегодня фактически находится на содержании у «большой» – именно так зачастую оценивается роль науки в современном мире политическими кругами, да и общественным мнением.
Теперь – о поисках истины, добра и красоты средствами «малой науки». Вообще-то принято считать, что из этой триады только истина проходит по ведомству науки, а для поисков добра и красоты лучше приспособлены другие сферы человеческой деятельности. Оставляя в стороне красоту, я готов согласиться с тем, что искание истины не является приоритетом для «большой науки», которую больше заботит получение практически значимого и поддающегося исчислению эффекта. Если, однако, говорить о поисках добра, то здесь я бы больше полагался как раз на «большую науку», ведь разрабатываемые ею технологические решения призваны удовлетворять те или иные потребности человека, а это значит – нести ему добро. Правда, зачастую то, что замышляется и создается в качестве научно-технического добра, в своей практической реализации оказывается ближе к злу, но это уже совсем другая тема.
И наконец, еще одно соображение в связи с этим вопросом. Я не готов согласиться с тем, что «большая наука» занимается в первую очередь интеллектуальным обслуживанием правящих элит. Напротив, ее чрезвычайная эффективность обусловлена как раз ее направленностью на массового потребителя, ее, если угодно, демократизмом. Исторически сложившиеся стандарты и регулятивы научной деятельности в условиях глубоких перемен как в строении и функционировании науки, так и в особенности ее взаимоотношений с обществом, естественно, переживают сегодня основательные перемены. Приведу пример. Одна из норм традиционного научного этоса заключается в том, чтобы воздерживаться от распространения среди широкой публики спорных, недостаточно обоснованных и не получивших одобрения в научном сообществе суждений и концепций. Считалось, что до ее сведения можно доводить только проверенные знания. Однако в современной «большой науке» действуют и противоположно направленные нормы. Обычным делом является публикация не в специализированных научных изданиях, а в СМИ сообщений о новых революционных открытиях, способных принести человечеству неисчислимые блага. Такого рода практика направлена на то, чтобы в условиях жесткой конкуренции увеличить шансы на получение поддержки, прежде всего финансовой, для проведения потенциально перспективных исследований и разработок.