11. Человеческий потенциал: основы гуманитарной экспертизы[175]
В предыдущей главе были показаны некоторые факторы риска, которому подвергается человеческий потенциал России в современных условиях. При этом речь шла преимущественно о таких факторах, действие которых уже стало ощутимым в масштабах всего общества. Мы, однако, никоим образом не застрахованы и от возникновения новых факторов риска, новых угроз человеческому потенциалу.
При этом можно, конечно же, достаточно грубо различить два типа социальных и научно-технических новаций – те, что оказывают непосредственное воздействие в массовых масштабах (как, скажем, законодательное изменение сроков прохождения действительной военной службы), и те, которые, хотя бы на первых порах, затрагивают сравнительно узкий круг людей (пример – новые репродуктивные технологии). Следует, однако, подчеркнуть, что характеристики риска и возможных угроз, связанные с новациями второго типа, проявляются не только в непосредственных, но также и в опосредованных формах. Они, в частности, могут обнаруживать либо даже провоцировать глубокие и далеко идущие изменения в системе ценностей личности и общества, выступать в качестве основания для новых культурно-ценностно обусловленных размежеваний и конфликтов между людьми и социальными группами и т. п.
Наряду с этим имеет смысл говорить и о тех социальных и научно-технических новшествах, о которых сегодня человечество может даже и не догадываться, и об обусловленных ими воздействиях на человеческий потенциал, в том числе и несущих ему те или иные угрозы. Но действительно ли общество, находящееся в условиях непрерывных изменений, пронизываемое нисколько не убывающим, а напротив, постоянно усиливающимся потоком все новых и новых технологий, в том числе и социальных, обречено реагировать на эти угрозы с запаздыванием, тогда, когда они уже обозначились более или менее отчетливо?
Думается, вполне возможно ставить вопрос и об опережающем реагировании, которое начинается не после, а до того, как риск для человеческого потенциала становится очевидным. Возможность такого опережающего реагирования предполагает принятие как минимум двух исходных посылок:
– любое социальное или научно-техническое новшество можно считать источником негативных последствий, рисков, угроз для человеческого потенциала, пока в отношении него не показано обратное;
– нередко эти угрозы, риски и негативные последствия оказываются непредвиденными не в силу принципиальной невозможности их спрогнозировать, а просто в силу того, что на предваряющих или на начальных стадиях их внедрения не было предпринято требуемых для этого специальных усилий.
Из этих посылок можно сделать такой вывод: сегодня социально необходимой становится особого рода систематически организованная деятельность, направленная на прогнозирование вновь возникающих угроз для человеческого потенциала. Ядром такого рода деятельности, на наш взгляд, должна быть гуманитарная экспертиза.
Разнообразные методы экспертизы, вообще говоря, достаточно разработаны в современной науке и получили широкое распространение в различных сферах практики. В этой связи можно отметить, например, экспертизу научно-технического прогресса, основные задачи которой – во-первых, выявление наиболее перспективных, прорывных его направлений и, во-вторых, выдвижение, оценка и выбор одного из альтернативных проектов решения конкретных научно-технических задач.
Наряду с этим экспертиза сегодня является необходимым этапом деятельности по решению тех или иных народнохозяйственных задач, чем занимаются специальные экспертные службы. Все более широко применяется ныне и экологическая экспертиза, предваряющая внедрение новых промышленных и сельскохозяйственных технологий, строительство новых производственных и транспортных систем. В России сегодня существует государственная экологическая экспертиза, положение о которой утверждено правительством. Еще одна область экспертной деятельности (которая, к сожалению, до сих пор не обрела развитых, систематически организованных форм) – это предваряющий комплексный анализ как законопроектов, так и проектов постановлений и решений органов исполнительной власти. Поэтому многие методологические и методические подходы и средства, наработанные, скажем, при организации и проведении экологической экспертизы, с соответствующими модификациями применимы и для экспертизы гуманитарной.
В целом, однако, следует отметить, что основная концептуальная и методологическая работа по определению как общих принципов, так и средств осуществления гуманитарной экспертизы – это то, что еще надлежит проделать. В этой сфере и в отечественной, и в мировой литературе пока что, к сожалению, больше деклараций пожеланий, чем конкретных результатов.
Именно с точки зрения конкретики обращает на себя внимание концепция, предложенная норвежским философом Г. Скирбекком[176], характеризующим свои воззрения как «прагматический мелиоризм». В противовес технологической экспертизе, при которой используются термины, которые «касаются лишь некоторых дисциплин, что не позволяет увидеть более широкий и адекватный спектр проблем», причем «предпочтение отдается недемократическому по своей сути выбору экспертов из числа других специалистов и анонимным силам рыночной экономики»[177], Скирбекк предлагает расширительное толкование понятия «экспертиза». В частности, он говорит о необходимости «укрощения» технократических подходов «в пользу экологически просвещенной гуманитарной экспертизы»[178].
Сама по себе гуманитарная экспертиза понимается при этом весьма широко – как переход от технологической экспертизы к мульти- и междисциплинарной экспертизе и далее – к широкой публичной дискуссии. В интеллектуальном смысле, отмечает далее Скирбекк, это означает «переход от узкотехнологической экспертизы к дискурсивной рациональности (т. е. к диалогической рефлексии, к совместному обсуждению. – Б.Ю.). В моральном смысле – это отказ от узкой системы “затрата – выгода”, в основе которой лежат не долговременные, а ближайшие приоритеты, и переход на позиции глобальной этики. И наконец, в политическом смысле – это отказ от ограниченных бюрократических интересов рынка и переход к такой политической культуре, которая базируется на совместной ответственности»[179].
Фактически гуманитарная экспертиза по Скирбекку – это не только и не столько процесс выработки конкретных решений, сколько непрерывный и широкий диалог, в ходе которого наряду с обоснованием и критикой тех или иных предлагаемых решений происходит также и процесс выявления, обсуждения и согласования посылок (нередко скрытых) и ценностных позиций различных социальных групп.
В целом, скирбекковская концепция гуманитарной экспертизы, при всех ее несомненных достоинствах, представляется нам недостаточно операциональной, что, между прочим, косвенно признает и он сам. Предполагаемый ею широкий диалог, конечно, является важным средством достижения общественного консенсуса, однако он же делает затруднительным принятие окончательных решений по оценке той или иной технологии. Само по себе это имеет и определенный позитивный смысл – до некоторых пределов важно оставлять решение открытым, имея в виду процедуры его оптимизации или же то, что при изменении обстоятельств оно может быть пересмотрено и скорректировано. И все же бывают ситуации, когда принятие решений и осуществление соответствующих действий не может откладываться, даже если эти решения и действия заведомо не оптимальны.
Тем не менее концепция Скирбекка позволяет обратить внимание на одно принципиально важное обстоятельство: основные процедуры гуманитарной экспертизы, такие как широкое междисциплинарное обсуждение конкретных решений и проектов, согласование разнонаправленных интересов и т. п., не есть нечто неведомое и экзотическое; напротив, они чрезвычайно широко используются людьми во множестве самых разнообразных практических ситуаций. Эффективность же гуманитарной экспертизы во многом объясняется тем, что эти процедуры используются:
а) на систематической основе и б) целенаправленно.
Обратимся теперь к основным составляющим гуманитарной экспертизы.
В предыдущем изложении в качестве объекта гуманитарной экспертизы мы имели в виду прежде всего научно-технические или социальные инновации. Однако здесь необходимы некоторые уточнения и пояснения. Прежде всего, сферу ее приложения, исходя хотя бы из аналитических (но также и из содержательных) соображений, имеет смысл трактовать и намного более широко. В частности, объектом экспертизы может быть состояние (а также и динамика изменения) человеческого потенциала России в целом.
Будем называть такого рода экспертизу, направленную на оценку состояния и динамики изменения человеческого потенциала в масштабах всей страны, фундаментальной гуманитарной экспертизой. Если же теперь вернуться к гуманитарной экспертизе на более частном уровне – на уровне отдельных технологий, то здесь необходимо отметить следующее. Понятие «технологии» мы здесь употребляем в самом широком смысле, отнюдь не сводя его, как это свойственно традиционной трактовке, лишь к цепочке взаимосвязанных производственных операций.
Вообще говоря, всякое новшество, входящее не только в производственный процесс, но и в наш быт, и в социальную практику, можно рассматривать как некоторый «предмет» (даже при фигуральном понимании этого термина применительно, скажем, к социальной жизни). Однако такое «предметоцентрическое» понимание нередко оказывается чересчур узким, ибо это новшество есть не только определенный предмет, но и определенные способы, практики его применения, оперирования с ним и т. п. И с человеческой, и с социальной точки зрения именно эта сторона дела и является наиболее существенной, поскольку последствия для человека и общества обычно порождает не сам предмет, а те способы, которыми мы взаимодействуем с ним, те результаты, к которым ведут эти наши взаимодействия, и, наконец, те изменения в нас самих, которые вызываются этими взаимодействиями. Иначе говоря, мы имеем дело не столько с самими по себе предметами и вещами, сколько с технологиями.