Другая характеристика субъекта гуманитарной экспертизы связана с тем, что задачи, решаемые при ее проведении, носят, как правило, комплексный характер. Здесь следует подчеркнуть нередко упускаемое из виду различие между понятиями междисциплинарности (или мультидисциплинарности) и комплексности.
Первое из них фиксирует то обстоятельство, что проблемы, возникающие перед людьми в их практической жизни, как правило, не могут быть решены средствами одной научной дисциплины, одной области знания. В этой ситуации возникают задачи определения круга дисциплин, специалистов из которых необходимо привлечь для поиска решения, и организации продуктивного взаимодействия между ними.
Понятие же комплексности применяется с тем, чтобы показать, что решаемая проблема лежит на стыке разных областей практической деятельности человека – она, скажем, не является ни сугубо экономической, ни сугубо политической, а включает в себя, допустим, и демографические, и социокультурные, и иные составляющие. Соответствующие сферы практики, естественно, должны быть сначала выявлены, а затем представлены или по крайней мере приняты во внимание при организации гуманитарной экспертизы.
Совершенно очевидно, что проблемы, связанные с человеческим потенциалом, в этом смысле являются комплексными, поскольку в обществе нет такой отдельной сферы деятельности и такого отдельного социального института, которые замыкали бы на себя все эти проблемы. Здесь уместно привести пример такой комплексной проблемы, связанной с еще одним объектом (на этот раз потенциальным) гуманитарной экспертизы. Речь пойдет о валеологии – науке о комплексном, системном подходе к проблеме здорового образа жизни.
«Валеология» – термин отечественного происхождения, он был введен для систематизации определений понятия здоровья[181]. Составляющие признаки здоровья и вообще здорового образа жизни широко варьируют от отсутствия болезни и нормальной функции до полного физического, духовного, умственного и социального благополучия. В соответствии с этим осуществляются различные валеологические подходы от узкомедицинского до культурологического. Валеология на современном этапе фактически не является самостоятельной научной дисциплиной с разработанной методологией и четко очерченным объектом исследования, а обозначает собой только попытку системного подхода к проблемам здоровья. Причем системность здесь не подкреплена методологически обоснованными междисциплинарными взаимодействиями. Валеологические исследования – это скорее «встречное» движение от практических задач здравоохранения и образования и поэтому работы здесь имеют, как правило, узкопрофессиональный характер – медико-диагностический, психолого-педагогический и пр.
Это, безусловно, нарушает уже на концептуальном уровне междисциплинарные системные связи, изначально заложенные в основу валеологии как науки. Так, например, как уже показывает практика, в случае медицинского акцента в валеологическом подходе методы, впрямую заимствованные из арсенала медицинской диагностики, ориентированы в основном на определение уровня заболеваемости, а не здоровья. В этом случае валеология мало чем отличается от традиционной профилактической медицины и эпидемиологии. Аналогичные потери научно-практических возможностей валеологии происходят и при педагогическом уклоне. Школьная гигиена, соответствующие учебные курсы, борьба с перегрузкой учебного процесса и т. д. целенаправлены на здоровый организм, а не на здоровую личность.
Конечно, комплексный подход к здоровью человека – далеко не новость, он разрабатывался и до появления валеологии[182]. Но ведомственные барьеры и профессиональные различия не позволяли выработать методологически и концептуально единое представление о здоровье человека как о комплексе физических, духовных, психологических и социальных факторов. Валеология, по сути своей, призвана снять эти препятствия, но именно они и мешают окончательно оформиться валеологии как самостоятельной науке. Разорвать этот порочный круг можно, на наш взгляд, применив процедуры гуманитарной экспертизы.
Являясь механизмом согласования подходов и решений, она в то же время и, пожалуй, в первую очередь должна проявлять и актуализировать фундаментальные уровни любого комплексного проекта и его комплексной реализации. Именно междисциплинарный и «надведомственный» характер гуманитарной экспертизы может придать понятию «здоровье человека» значение компонента человеческого потенциала. Это, во-первых, сформирует или, точнее, деформирует валеологию как истинно комплексную фундаментальную науку и, во-вторых, позволит объединить ведомственные усилия в этой области, предотвратив тем самым распыление ресурсов и средств.
Кроме того, здесь с необходимостью проявится эффект опережающего реагирования. Как любая новая комплексная наука (а тем более связанная с человеческим здоровьем), валеология неизбежно притягивает к себе сторонников всяческих «нетрадиционных» методов диагностики и терапии. Как всегда в таких случаях, относительный вакуум междисциплинарности заполняется «вне-дисциплинарной» некомпетентностью, а недостаточно проработанные теоретические положения вытесняются таинственной «эзотерической» фразеологией – притягательность подобной эзотерики и вред, приносимый ею, хорошо известны. С помощью выводов и оценок, полученных здесь в ходе гуманитарной экспертизы, специалисты будут вооружены необходимым теоретическим и методологическим аппаратом, а население будет защищено от шарлатанства соответствующим образом разработанными механизмами государственного лицензирования.
Завершая рассмотрение этого примера, заметим, что валеология может не только стать объектом гуманитарной экспертизы, но и содержательно обогатить ее методологию. Если, как уже говорилось выше, здоровье – это компонент человеческого потенциала, то из определения самой сути и гуманитарной экспертизы как процедуры, и валеологии как науки следует, что к любому объекту гуманитарной экспертизы применимы исследовательские и диагностические методы валеологии.
Цели фундаментальной гуманитарной экспертизы были охарактеризованы при ее описании выше. Для реализации этого замысла, однако, потребуется определенное время. В данном же разделе мы попытаемся в обобщенном виде представить цели гуманитарной экспертизы, проводимой на уровне отдельных технологий.
Очевидно, основной целью такой экспертизы является определение, оценка и возможности корректирующих воздействий на факторы риска, которые потенциально или актуально несет в себе данная технология. Не менее важно, однако, и то, чтобы одновременно экспертиза была нацелена и на выявление заложенных в этой технологии новых возможностей для развития и реализации человеческого потенциала. С этой – методической – точки зрения результатом экспертизы является итоговый баланс, суммирующий взвешенные положительные и отрицательные оценки различных аспектов технологии и сопровождающийся представлением возможных корректирующих воздействий.
Исходя из высказанных соображений об объектах, субъекте, целях и задачах гуманитарной экспертизы, остановимся теперь специально на вопросе о возможном ее месте и статусе в структуре решений и действий органов государственной власти.
В настоящее время в стране осуществляется корректировка курса реформ, направленность которой – усиление социальной значимости проводимых преобразований, улучшение условий жизни человека, соответствующее обновление экономического и социального законодательства. Если в общей оценке сложившегося в стране положения попытаться отвлечься от того, что говорится под влиянием политических пристрастий или диктуется идеологическими предпочтениями, то можно будет констатировать наличие угрожающе высокого уровня риска, которому подвергается сегодня человеческий потенциал страны. Обычно, впрочем, примерно то же самое выражается в другой форме, когда говорят о возросшем уровне социальной напряженности.
Говоря о причинах, порождающих этот высокий уровень риска, следует прежде всего подчеркнуть, что далеко не все здесь обусловлено неудачами в определении и ошибками в проведении политического курса. Во-первых, население страны живет своей жизнью, в которой действуют как объективные закономерности развития современной цивилизации (и необходимость адаптации к ним порождает свои трудности и проблемы), так и стихийные начала. Поэтому по многим параметрам она не зависит, да и не должна зависеть от решений властных органов и структур. Во-вторых, сами эти органы и структуры не обладают сегодня такими управляющими возможностями, какие были характерны для тоталитарного режима (хотя, стоит заметить, в последние советские десятилетия реально эти возможности становились все меньше и меньше), и вместе с тем еще мало приспособлены к сколько-нибудь эффективному осуществлению управляющих функций в новых условиях.
Все это, на наш взгляд, чрезвычайно актуализирует задачу научного обоснования и введения в стране в широких масштабах гуманитарной экспертизы принимаемых государственных решений, федеральных и региональных программ, проектов, инициатив. Такая экспертиза могла бы стать эффективным инструментом стратегической и тактической корректировки всей социальной (и культурной – в той мере, в какой о ней вообще можно говорить) политики государства и ее жизненно важных направлений. При этом существенно, что такая экспертиза позволит систематически различать и разграничивать то, что:
а) государство может сделать уже сейчас;
б) оно может сделать в обозримой перспективе;
в) ему неподвластно в принципе ни сейчас, ни в перспективе. В настоящее время накоплен определенный опыт государственной экспертизы в сфере деятельности министерств и ведомств, в различных (в том числе и независимых) аналитических и экспертных центрах. Однако достигнутый уровень социальной экспертизы проектов решений высших органов государственной власти и государственного управления с точки зрения прогнозирования всего комплекса социальных и особенно гуманитарных, человеческих последствий не соответствует ни современным задачам реформирования общества, ни возможностям того научного потенциала, которым располагает страна.