Однако по сравнению с мнениями экспертов, сколь бы ни были эти мнения тщательно выверенными, мнения граждан нередко несут в себе одно существенное преимущество. Они базируются не столько на отвлеченном знании, сколько на непосредственном жизненном опыте и идущем от него восприятии, зачастую весьма эмоциональном, того положения дел, на которые призвано воздействовать принимаемое экспертами и политиками решение.
Именно для выявления и учета, нередко – корректировки и согласования спектра мнений по тем или иным значимым для общества проблемам и оказываются необходимыми механизмы совещательной демократии, в рамках которой центральное место при разработке легитимных законодательных норм занимает не голосование, а публичное обсуждение. Сам термин был предложен в 1980 г. американским философом и юристом Джозефом Бессетом[184]. Не вдаваясь в разбор многочисленных на сегодня концепций совещательной демократии, следует отметить, что она включает в себя элементы и представительной, и прямой демократии.
Механизмы совещательной демократии направлены на то, чтобы обеспечивать совместное участие в выработке и принятии ответственных решений представителей самых разных, вплоть до напрямую конфликтующих друг с другом, точек зрения. Но для того чтобы эти разнообразные голоса могли быть услышаны и приняты во внимание, необходимы особого рода социальные технологии. Эти технологии призваны обеспечивать, во-первых, выявление тех социальных слоев и групп, которые эти решения затрагивают (стейкхолдеров), а во-вторых, значимое участие (а не просто номинальное представительство!) в процессах выработки общественно значимых решений представителей всех этих слоев и групп.
Необходимо отметить, что разработка и использование таких технологий – это двунаправленный процесс. С одной стороны, в их применении заинтересованы политические силы, коль скоро они претендуют на рационально выстроенную выработку решений, приемлемых для самых разных социальных групп. С другой стороны, современные средства массовой коммуникации, и прежде всего – интернет, открывают широкие возможности для консолидации общественных групп и движений, заинтересованных в тех или иных вариантах решения социально значимых проблем. Сегодня мы уже имеем в России немало примеров такого рода консолидированных действий, участники которых (как, впрочем, и окружающие) начинают все больше осознавать себя в качестве весьма серьезных и влиятельных социальных акторов. В конце концов, как мы все хорошо знаем сегодня, новые технологии несут с собой и множество новых рисков, включая такие, которые характеризуются очень высокой неопределенностью. И бремя этих рисков ложится отнюдь не на одних лишь инноваторов, создающих и доводящих до рядовых граждан новейшие технологии, но и на самих этих граждан. А раз так, то и мнению этих граждан должен придаваться значимый вес.
Обратимся теперь к применению механизмов совещательной демократии и соответствующих им социальных технологий в формировании научно-технической и образовательной политики. Участие в ее формировании тех, кто не является экспертами, зачастую представляется совершенно непродуктивным. Ситуация, однако, такова, что возникающие в этих сферах проблемы оказываются все более близкими к уровню ожиданий и интересов живущего своей обычной жизнью рядового человека, а потому должен быть выслушан и его голос.
Сегодня не только от рядовых обывателей, но и от искушенных политиков нередко можно услышать призывы приостановить, а то и запретить те или иные направления научных исследований. Таким образом, связанные с наукой общественные ожидания носят не только позитивный, но и негативный характер. Иначе говоря, на стадии технонауки[185] механизмы взаимосвязи науки с обществом становятся все более сложными, многогранными и, что особенно важно, во многом определяющими конкретные судьбы тех или иных инноваций.
На прежних стадиях развития науки ее взаимодействие с обществом ограничивалось, в общем и целом, популяризацией науки и ее достижений. Ныне, по мере движения к обществу знаний, решение такого рода задач, деятельность научного сообщества по популяризации научных достижений, с одной стороны, становится все более важной. Но, с другой стороны, самой по себе такого рода деятельности оказывается недостаточно. Поэтому во многих развитых странах в последние годы уделяется значительное внимание поиску путей и механизмов, выработке технологий (социальных!) более активного вовлечения общества, в частности, многочисленных неправительственных организаций, в определение приоритетных направлений научно-технической и образовательной политики. Особую актуальность приобретает изучение и критическое освоение этого опыта.
В этом отношении особый интерес представляет опыт Великобритании, в которой на протяжении ряда лет проводится целенаправленная политика по укреплению социальной поддержки науки.
Так, в 2006 г. фондом Wellcome Trust – одной из крупнейших организаций, финансирующих исследования (его годовой бюджет – около 600 млн фунтов стерлингов) был обнародован доклад под названием «Включаясь в науку: мысли, дела, анализ и действие»[186].
Авторы доклада отмечают, что корни участия общества в науке уходят в глубь времен. Однако в отличие, скажем, от времен Ньютона природа взаимоотношений между учеными и непрофессионалами сегодня существенно изменилась.
С момента возникновения Лондонского королевского общества джентльмены считали важным присутствовать при проведении экспериментов, а публика всегда была в сфере интересов науки, хотя формы ее участия не всегда оставались постоянными. Популяризация науки – отнюдь не феномен одной лишь сегодняшней реальности. Так, работы Ньютона популяризировались не только в книгах для взрослых, но и в текстах, написанных для детей. Первые газетные журналисты, специализирующиеся на научной тематике, появились в Великобритании в 30-е годы ХХ в. Один из основоположников этой специализации, журналист Дж. Кроусер писал: «Сто лет назад людям было желательно иметь представление о науке; сегодня это необходимо им для выживания»[187]. Параллельно с этим в газетах постоянно публиковались и статьи видных ученых, таких, например, как Дж. Хаксли или Дж. Холдейн. В 1920-е годы начинается научная журналистика на радио, а с появлением телевидения и это средство массовой информации начинает участвовать в популяризации науки.
Вскоре после Второй мировой войны, впрочем, наряду с преклонением перед наукой в общественном мнении возникают и новые нотки разочарования, враждебности или просто недоверия по отношению к науке. Вместе с тем ученые предпочитали прятаться в своих раковинах, осуждая в своей среде тех, кто рискует обращаться к публике.
Ситуация начала меняться после того, как в 1985 г. был опубликован подготовленный сэром У. Бодмером (sir Walter Bоdmer) доклад Королевского общества, озаглавленный «Понимание науки обществом». Вскоре после этого под эгидой Королевского общества был создан комитет по этой проблеме, а затем возникло и общественное движение, ставящее своей целью повышение научной грамотности общества. Доклад Бодмера отразил беспокойство влиятельных научных кругов по поводу того, что отступление ученых от контактов с обществом достигло таких масштабов, которые ставят под угрозу финансирование научных исследований. После выхода в свет этого доклада в Великобритании в беспрецедентных масштабах начинают поощряться ученые, стремящиеся делать свои дисциплины открытыми для общественности и общаться с нею.
В 1995 г. комитет, возглавляемый астрономом сэром Арнольдом Уолфендэйлом (Arnold Wolfendale), подготовил для Бюро по науке и технике парламента Великобритании доклад, посвященный пониманию науки обществом[188]. Одна из рекомендаций доклада состояла в том, что ученые, которые получают финансирование для своих исследований из государственных фондов, обязаны сообщать о результатах этих исследований общественности. В 2005 г. Совет по науке и технике при премьер-министре Великобритании опубликовал универсальный этический кодекс поведения ученых, в котором говорится, что ученые должны «стремиться к обсуждению проблем, которые наука ставит перед обществом»[189].
Теперь ученых, подающих заявки на финансирование исследований, спрашивают об их планах взаимодействия с общественностью, и организации, которые осуществляют такое финансирование, используют различные схемы, призванные способствовать взаимодействию с общественностью.
Впрочем, как показывали результаты социологических опросов, к 2000 г., несмотря на все усилия и затраты, научная грамотность граждан не повысилась. В этом контексте комитетом по науке и технологиям палаты лордов парламента Великобритании была инициирована подготовка нового доклада[190]. В начале ХХI в., отмечается в этом докладе, вопрос о взаимоотношениях науки и общества приобретает иные очертания: теперь становится ясно, что суть его – не в низкой научной грамотности населения, а в том, что наука и базирующиеся на ней новые технологии ставят перед лицом человека новые трудности, новые проблемы. На смену «дефицитной» модели коммуникации науки и общества, в рамках которой главной проблемой считается невежество населения в области науки, приходит другая модель, которая подчеркивает необходимость диалога между ученым и гражданином и самого серьезного отношения к знаниям и верованиям публики.
В этой связи подчеркивается необходимость целого ряда форм деятельности, включая консультации, проведение опросов, фокус-групп, гражданских жюри, консенсусных конференций и интернет-диалогов. Авторы доклада отмечают, что все эти подходы имеют ценность и дают людям определенную уверенность в том, что их взгляды принимаются в расчет, повышая шансы на то, что будут найдены приемлемые решения