В этой связи возникает вопрос о том, насколько совместимы интимность и технологии. Некоторые авторы считают выражение «интимные технологии» внутренне противоречивым: интимность – это человеческое чувство конфиденциальности и внутренней связанности с кем-то, и такое понятие никак не совместимо с понятием технологии, относящимся к безжизненным устройствам, собранным с помощью шурупов и болтов. Но действительно ли это так? Действительно ли мы склонны воспринимать себя как машину, в значительной мере изготовляемую? И можем ли мы видеть в машинах гуманоидов, даже романтических партнеров? От подобных вопросов уже нельзя отмахнуться чистосердечным «нет» или «полная бессмыслица», мы достигли момента, когда приходится искать новые ответы.
Третья глава книги ван Эста и соавторов носит название «Человек как машина». Эту идею развивал Р. Декарт в XVII в. в рамках своего механистического мировоззрения, при этом природа рассматривалась им наподобие зубчатого механизма, не имеющего какой-либо цели или внутреннего смысла. Это открыло возможность поиска чудес, таких, как способы ремонта наших тел. Современник Декарта У. Гарвей обнаружил, что сердце – это насос. Впрочем, после обнаружения этого понадобилось больше трех с половиной веков, чтобы в 1982 г. кардиохирурги смогли поставить человеку искусственное сердце. И даже тогда пациент смог прожить после операции всего 112 дней. Пока что реципиенты с искусственным сердцем могут надеяться продлить свою жизнь лишь на несколько лет.
В свете сегодняшних открытий и их приложений мы все чаще обращаемся к метафоре машины. В таком ракурсе мы рассматриваем мозг, считая его центральным регулятором нашего поведения и эмоций. И на выполнение им этих функций мы можем влиять извне. Так, М. Киндт, профессор экспериментальной клинической психологии из Амстердама, обнаружила, что своевременно назначаемое лечение антигипертоническими препаратами может помочь пациентам, страдающим от ослабления памяти. Более инвазивный метод – уже упоминавшаяся глубокая стимуляция мозга. Нейронный стимулятор, помещаемый под ключицей, посылает электрические импульсы на электрод, хирургически вживленный в определенный участок мозга. Эта технология уже помогает десяткам тысяч пациентов с болезнью Паркинсона. Есть сведения о том, что она помогает и при депрессии.
Высказывается беспокойство по поводу возможности с помощью электронных устройств на расстоянии влиять на мозг человека. Сценарий Судного дня – это контролируемая на расстоянии робо-крыса. С помощью электродов части мозга крысы связаны с ее усами и контролируются беспроводной связью, заставляя ее двигаться вправо или влево. Для того чтобы животное подчинялось безусловно, электроды соединяются также с центром удовольствия[484]. Что остается человеку, сокрушаются критики, если мы можем изменять его эмоции и настроение простым нажатием кнопки? Они считают, что глубокая стимуляция мозга, обещая сделать нас менее зависимыми от судьбы, вместо этого накрепко привяжет нас к технологии. Впрочем, пока что надежных кнопок счастья еще не существует.
В то время как некоторые чересчур спешат с опасениями относительно этих новшеств, другие не могут дождаться той поры, когда новшества реализуются: каждый, полагают они, вправе контролировать свое тело и мозг с помощью технологий, превзойдя таким образом человеческие ограничения. Они хотят выйти за пределы человеческого существования, и потому их называют трансгуманистами.
Конвергенция НБИК-технологий развивается именно в этом направлении. Не только официальная наука вовлечена в транс-гуманистические изыскания. Многие люди – их называют биохакерами или гриндерами – пытаются воплотить свои замыслы в гаражах, на чердаках и в сараях. Они в буквальном смысле слова хотят проникнуть внутрь своего тела, добиться, чтобы тело могло делать то, что не дано ему природой, выступая в качестве подопытных морских свинок. Они без тени сомнения берутся экспериментировать с транскраниальной стимуляцией постоянным током[485]. А поскольку некоторые потребители хотят улучшить работу своего мозга, находятся предприниматели, которые пользуются этими новыми возможностями для своего бизнеса. Так, компания Foc.us уже выпустила на рынок наушники, которые должны стимулировать деятельность префронтальной части мозга.
Биохакеры стремятся также обрести новые чувства. Один из наиболее известных – это художник-дальтоник Нейл Харбиссон. Он носит на голове прибор, айборг (eyeborg), который воспринимает цвета и преобразует их в звуки. Харбиссон теперь не дальтоник, он чрезвычайно чувствителен к цветам, благодаря айборгу он может воспринимать даже инфракрасный и ультрафиолетовый цвета. Харбиссон считает себя киборгом, смесью человека и машины. В 2010 г. он основал Фонд Киборг для того, чтобы поощрять людей к превращению в киборгов и отстаивать их права.
Такие эксперименты не остаются достоянием одних лишь художников и биохакеров. В течение многих десятилетий культура допинга доминирует в мире велосипедного спорта. Профессиональные игроки в покер глотают модафинил, чтобы сохранять бодрость и не ослаблять внимание. Риталином пользуются не только те, кто страдают синдромом гиперактивности: в Университете Эразма 3 % студентов используют его для усиления концентрации, а 5 % – как наркотик для вечеринок. Тем не менее в целом большинство голландцев не хотят превращаться в киборгов. Они боятся принуждения и погони за улучшением: будут ли работодатели требовать обязательного употребления таблеток концентрации и сможет ли кто-то остаться в стороне, если коллеги станут принимать такие таблетки?
Четвертая глава – «Машины во взаимодействиях между людьми». Технологии играют все более важную роль в интимных межличностных взаимодействиях. Общение лицом к лицу, без технологических средств – это только один из многих способов, которыми мы совместно социализируемся. Но даже и при таком общении технологии оказывают свое действие на нас, тормозя наши разговоры.
Интернет и социальные сети порождают фундаментальную путаницу относительно ценности и места интимной жизни. Область интимного – это прежде всего то, что связано с телом и с вопросами, которыми мы можем делиться только с людьми, которые традиционно считаются близкими нам: с нашими возлюбленными, ближайшими членами семьи и подлинными друзьями. Эпоха Интернета вытесняет это простое определение «интимного».
Социальные сети и Интернет, хотя они почти невидимы, могут оказывать разрушительное влияние на пространство нашего внимания, нашу социальную интуицию и наше мышление. Некоторые утверждают, что мы становимся поверхностными, поскольку блуждание в сети позволяет нам извлечь только малое количество информации, тогда как добрая старая книга способствовала бы тому, чтобы мы мыслили в более широких контекстах[486].
Изменяется даже наш способ обретения опыта. Если прежде надо было стоять тихо и фокусировать свое внимание на чем-то, чтобы реально впитать опыт, сегодня мы обретаем опыт, находясь в движении. Люди ищут такие области, которые, подобно Интернету, порождают и предполагают движение.
Еще один пример влияния технологий на интимность взаимоотношений обсуждается в связи с дебатами относительно дронов – беспилотных летательных аппаратов, способных наносить бомбовые удары. Они управляются дистанционно, с расстояний в тысячи миль. Оператор решает вопрос о жизни и смерти, основываясь на образе, который он видит на экране. Такой офисный воин живет в двух мирах: в рабочее время он убивает врагов, а вечером приходит домой, в семью. Риск заключается в том, что вражда кажется менее реальной. Вот слова одного из операторов: «Это похоже на видеоигру. Она, эта игра, кажется немного кровожадной. Но она чертовски холодна»[487].
Наряду с этим технологии могут применяться для того, чтобы передавать на расстояние чувства и переживание интимности.
Следующая, пятая глава – «Машина как человеческое существо». Авторы отмечают, что машины выступают не только в качестве начинки в бутерброде между двумя людьми; многие из нас уже философски и эмоционально подготовлены к тому, чтобы, как пишет американский социолог науки Ш. Тэркл, «серьезно видеть в них потенциальных друзей, конфидентов и даже романтических партнеров»[488]. Она считает, что мы стоим на пороге того времени, когда социальная кампания технологических артефактов и их мнение станет нормальной частью нашей жизни. Где бы мы были без советов Rain Radar, точно предсказывающего выпадение осадков, или навигатора GPS? Это – наши цифровые конфиденты. Аппарат Tone Check помогает пользователю контролировать состояние своего здоровья.
Некоторые философы полагают вероятным, что в близком будущем мы будем считать технологические артефакты «значимыми другими». Постепенно технологии станут играть ту же роль, как интимно близкие люди и как таковые станут важными для формирования и выражения нашей идентичности. Именно потому, что мы столь интенсивно пользуемся своими портативными устройствами, они, в свою очередь, участвуют в выстраивании нашего профиля. Они становятся зеркалом нас самих; они позволяют нам понять, кто мы есть, или по крайней мере воссоздают наш технологический образ.
Создание все новых типов роботов побуждает к серьезному обсуждению вопросов о взаимодействии людей с ними, о тех функциях, которые они будут выполнять в этих взаимодействиях. Так, несколько лет назад на рынке появился секс-робот Roxxxy, выполненный в виде женщины ростом 170 см, весом 25 фунтов. Она двигается, у нее есть сердцебиения, она реагирует на прикосновения и может говорить о вещах, которые нравятся ее пользователю. Шахматист Дэвид Леви считает, что к 2050 г. станут нормой даже свадьбы между людьми и роботами. Но действительно ли мыслимо такое, чтобы мы передоверили любовь и заботу машинам и что в будущем самые интимные отношения у нас будут с роботами?