Как и предполагала жена, на целине было всякое. И палатки, и колышки. И радость первой борозды, и горечь первых неудач. Но как бы ни было тяжело, Федор Митрофанович никогда не расставался с любимым занятием. Его жилище всегда было заполнено ящичками, баночками, прохудившимися кастрюльками, и в каждой «емкости» проклевывались зеленые стрелочки…
Нежные ростки, неброские лепестки первых распускающихся бутонов вносили в целинные будни особую праздничную радость.
Пройдут люди мимо дома парторга — Крым, ботанический сад, да и только! Цветы и на подоконнике, и на полу, и на столах.
— Федор Митрофанович, дай росточек! Любо-мило смотреть на твое хозяйство, свое хочется иметь, ей-ей!
— Сделай одолжение, бери на здоровье, — отвечает парторг.
А если ты находишься в гостях у Федора Митрофановича, радушный хозяин никогда не отпустит с пустыми руками — без горшочка с зелеными усиками… Так «Козловские» питомцы переселялись из дома в дом.
А однажды мне посчастливилось быть свидетелем такого события — в совхозе справляли свадьбу. Веселую, комсомольскую! Механизатор Виктор Нартов и финансистка Татьяна Канаева решили соединить свои судьбы. Поздравить новобрачных пришли друзья и знакомые — полсовхоза, не меньше! И у всех подарки: на платье невесте, шелковую сорочку жениху, столовый сервиз.
Но пусть поймут меня правильно: ни один подарок, пожалуй, не вызвал у присутствующих такое восхищение, как подарок четы Козловых. Парторг и его супруга пришли на свадьбу с двумя крупными, с кулак, ярко-красными тюльпанами!
…В числе добровольцев приехали на целину Ольга Моисеевна Федотова и Прокалий Евдокимович Пацула. Откровенно говоря, в немолодые годы снялись они с родных мест. На висках проступила седина, по лицу побежали гусиные лапки морщин. Думали, уедут обратно. Но нет. Полюбились им пряный воздух степей, ширь бескрайняя, земля щедрая, черноземная… Ольга Моисеевна вот уже который год трудится поварихой — лучшей, говорят, не сыщешь в округе! Прокалий Евдокимович по животноводческой части пошел, стал скотником. Тихо да ладно живут всеми уважаемые люди. Красит поселковую улицу свежесрубленный домик, исправное хозяйство налажено, как часы. Казалось бы, что еще надо на старости лет?!
Одно огорчало и печалило: звонкие ребячьи голоса никогда не нарушали тишину опрятного сельского домика…
Уже несколько раз задумывались супруги обратиться в поселковый совет с просьбой — взять на воспитание осиротевших детей, да все представлялось: не доверят на возраст укажут.
Но вот кто-то из целинников привез из Адамовки страшное известие: во время родов умерла жительница поселка. Умерла, дав жизнь двум близнецам — мальчику и девочке. Отец умер несколькими месяцами раньше…
Не выдержало сердце Ольги Моисеевны.
— Попробуем, Прокалий! Напишем заявление в поселковый Совет, пусть детишек нам отдадут. Плохо ли им у нас будет!
Просьба целинников обсуждалась на заседании исполкома Адамовского поселкового Совета. Мнение единое: удовлетворить!
Радости у приемных родителей не было границ. Они еще не видели детишек, а уже накупили им кроватки, приданое, теплые одеяльца. Одних игрушек, пожалуй, хватит на все пять лет вперед! Порешили, что приемные дети станут носить фамилию Прокалия Евдокимовича. Не было разногласий и в выборе имен. Мальчика нарекли Виктором, а девочку — Людмилой. И стали готовиться к поездке в Адамовку за детьми…
О благородном поступке супругов узнали в совхозе. В тихий домик повалили ходоки. Сначала самые легкие на ногу — от комсомольской организации:
— Понадобятся няньки — пожалуйста! Подошлем девчат тотчас же!
Потом зашел «на огонек» представитель рабочкома профсоюза. Этого больше интересовала хозяйственная сторона дела.
— Не слишком ли темно в доме? Исправлены ли печи? Открываются ли форточки?
Наконец, пожаловали в гости директор совхоза, Герой Социалистического Труда И. Д. Задремайлов и парторг П. К. Михайленко.
— Здравствуйте, люди хорошие! — еще с порога поклонились они. — Как повезете малышей из Адамовки? На машине. Так мы и знали. Еще простудите их. Нет, так дело не пойдет! Мы уже позаботились: от имени совхоза закупили самолет…
Окраина центральной усадьбы. Пройдешь еще десяток шагов — и ты в степи, порыжевшей от солнца, от злого набега суховея. Этот кусочек степи специально не трогают механизаторы: превратили в свой совхозный «аэродром». На целине случается всякое, и самолет здесь считают самым верным другом. Но еще ни один самолет не встречали так много людей — на его борту мирно посапывали носиками два маленьких человечка. Большая у них родня обнаружилась — весь совхоз!
Виновата во всем… кинокомедия «Иван Бровкин на целине». Как известно, фильм этот снимался в одном из новых совхозов Оренбургской области — «Комсомольском». Постановщики возьми да и укажи место съемки… Отсюда все и началось.
В Оренбургский обком комсомола посыпались письма со всех концов страны. А в них непременная просьба: подтвердите, действительно ли солдат Иван Бровкин, демобилизовавшись, приехал жить и работать к вам, на оренбургскую целину?
Работники обкома, конечно, в затруднении: оставить письма без ответа никак невозможно, а ответить по существу, то есть огорчить далеких и незнакомых друзей, тоже нежелательно…
— А почему огорчить? — сказал инструктор Иван Арнаутов, только что возвратившийся из командировки. — Есть такой Бровкин. Настоящий! Что, не верите? Тогда звоните в Сакмарский комитет комсомола…
К телефону подошла инструктор комитета Татьяна Пилат.
— Иван Бровкин? — переспросила она. — Да, имеется. Конечно, комсомолец. Работает в колхозе имени Карла Маркса. Ну, конечно же, тракторист. Как трудится? Здорово! Хлеб убирал, зябь пахал — все, как полагается. Откуда прибыл? Что вы, он свой, доморощенный.
Нашелся Бровкин. Не какой-нибудь, а именно Иван! Тут бы обкомовцам радоваться, а они не очень. Подумаешь, Сакмарский район… Это ж не целина, всего в полсотни километров от областного центра. К тому же, работает не шофером, а трактористом. И в довершение всего, свой, коренной, оренбуржец. Нет, не тот Бровкин!
Однако было решено поиски продолжить.
…Путь-дорога привела Геннадия Быкова, фотокорреспондента газеты «Южный Урал», в совхоз имени XIX партсъезда. Как обычно, зашел Гена в контору совхоза справиться, кто отличился на уборке хлеба. Назвали четыре фамилии лафетчиков и комбайнеров. Сказали и пятую — шофер Иван Бровкин.
— Будет меня разыгрывать, — улыбнулся Геннадий.
— Нет, товарищ корреспондент, мы ж серьезно. По две нормы дает Ваня на вывозке хлеба. Неужели не достоин?
Руки фотокора сами потянулись к аппарату.
— А ну-ка, ну-ка покажите мне его…
— Э-э, — закачали головами целинники, — наш Бровкин на месте не сидит. Время сейчас горячее, хлебное. На токах его надо ловить.
Остаток дня гонялся Быков за Иваном Бровкиным. В какую бы бригаду ни приехал, всюду один ответ: «Бровкин? Только что нагрузили ему машину. Уехал!»
«Они меня водят за нос, черти, — злился Геннадий, — и, возможно, не меня первого. Никакого Бровкина нет, выдумки! А впрочем, съезжу в бригаду Юрия Насыбуллина, уж он-то скажет, разыгрывают меня целинники «без отрыва от производства» или правду говорят…»
К великой радости корреспондента, на току бригады находился тот, кого он так долго разыскивал. Запыленный, обросший.
— Дорогой мой, с утра за тобой гоняюсь! — засуетился Быков. — Ну-ка, чуть подайся из кабины. Вот так. Хорошо! А теперь нужен бы портретик. Побриться на скорую руку сможешь?
— Товарищ фотограф! — взмолился Бровкин. — Нельзя ли в следующий раз? В колонне я. На станцию Шильда зерно повезем. На всю ночь поездка, отставать никак невозможно…
Задние машины протяжно загудели: пора двигаться. Иван хлопнул дверцей, и через пять секунд на пыльной дороге остался один фотокорреспондент, все еще недоумевающий: неужели он сделал пару кадров с живым, всамделишным Иваном Бровкиным?!
И чтоб не оставалось сомнений, решил позвонить нам в Адамовку. А мы только плечами пожимаем… Неудобно, но что делать! Позднее познакомились с Ваней, узнали, кто и как его принимал в совхоз. Было это в пятьдесят седьмом году. Зашел. Представился. Девчата так и прыснули со смеху!
Директор совхоза Владимир Матвеевич Хмелевский оторвал взгляд от документов — парень как парень. Одет в серую армейскую шинель, крепко перехвачен ремнем, на ногах кирзовые сапоги. В руке неказистый на вид солдатский чемоданчик.
— Из армии, что ли?
— Так точно, товарищ директор. Демобилизовался — и сюда. По комсомольской путевке. Уж вы меня, пожалуйста, не гоните. В части так надеются…
В совхозном клубе показывали фильм про солдата непутевого — Ивана Бровкина. И директор подумал про себя: «Совпадение фамилий, что ли? Или Бровкин сошел с экрана и махнул на целину?»
— Из армии, говоришь? А не тот ли ты непутевый, которого нам в клубе показывали? Похож, как две капли воды.
— Нет, товарищ директор, не тот, — улыбнулся демобилизованный, — мы с Иваном просто однофамильцы. Даже имена у нас одинаковые — а не тот.
Владимиру Матвеевичу понравился новичок. Он глядел на него и улыбался: чего только не случается на целине! Подумать только, в совхозе будет свой Бровкин — ну и ну!
Возвращая солдату комсомольскую путевку, сказал:
— А кем хотел бы устроиться?
— Посадите на «ГАЗ-51». Шофер я…
Директор не сдержался и громко захохотал:
— Оказия! Даже шоферишь? А может, у тебя и девушка на примете есть. Скажем, где-нибудь под Калинином проживает. Там, писали, фильм-то делался. Так ты зови ее сюда, зови!
Иван вздохнул тяжело, потоптался и негромко произнес:
— Девушки не имею. Это картина всю жизнь мне испортила. Девчата думают, будто у меня и впрямь под Калинином Любаша имеется. Потому и обходят стороною.
Владимир Матвеевич хлопнул парня по плечу: