Ваня бросил вилку и с завистью посмотрел на сестру – ему предложить было нечего, никаких умных мыслей в голове не возникало. А поучаствовать во взрослом, серьезном разговоре так хотелось!
– Ну, ладно! – легонько хлопнув по столу ладонью, сказал батюшка. – Утро вечера мудренее. Вот начну служить, там и посмотрим, что и как, куда наша семья подевалась… И спящих разбудим, не сомневайтесь!
***
Роль настоятеля оказалась тяжелой и очень ответственной – за всем уследить, всем помочь… Отец Николай, конечно, догадывался об этом, но опыта-то не было… Зато было благословение Владыки, и это успокаивало и вдохновляло.
Служить батюшка начал сразу же. Служил горячо, вдохновенно, говорил пламенные, необыкновенно интересные и поучительные проповеди…
Матушка Варвара тоже приступила к своему служению – встала на клирос. Регент Алексей Владимирович был счастлив – свежий, сильный, красивый голос матушки очень органично вплелся в хор.
Детей устроили в школу. Оба были общительные, веселые, учились хорошо, с интересом. Друзьями и Маша, и Иван обзавелись сразу.
***
Служил батюшка, служил, и постепенно стал замечать – а ведь права Лидия Петровна! Нет "семьи". Приходят люди, отстаивают службу, вроде даже молятся. Но – каждый сам по себе, никто ни с кем не разговаривает. После службы разбегаются, никаких посиделок в трапезной, даже в воскресенье… Никто не перешептывается, перед началом службы молча пишут записки и так же молча расходятся по "своим" местам… Ни тебе свежих новостей, ни сплетен, друг с другом едва здороваются, словно первый раз видят…
Произнося очередную проповедь, батюшка вдруг внимательнее взглянул на прихожан и даже слегка испугался – на него никто не смотрел, все глаза уперты в пол… Хотя слушают, кажется, внимательно…
– Господи, помилуй, – пробормотал батюшка. Конец проповеди получился скомканным и невнятным.
На исповедь подходили редко, причащались и того реже. И батюшка стал напрягаться. Что-то здесь действительно не так…
***
По вечерам сидели с матушкой в кухне, долго разговаривали… Батюшка делился своими наблюдениями.
– Варюшка, а ты замечаешь?, – тоскливо спрашивал он. – Ведь права Лидия Петровна, права! Люди в церковь приходят, но они словно спят! Я даже не знаю, как это объяснить… Как повинность какую-то отбывают. Замечаешь?…
И глаза у них какие-то рыбьи, прости меня, Господи! Не причащаются! Варюшка, почти никто не причащается! А уж исповеди… Боже мой, что это за исповеди!
– Коля, опомнись! – встревоженно останавливала его матушка.
– Нет, Варюшка, я ничего тебе не собираюсь рассказывать… Тайну исповеди еще никто не отменял…
Хотя чего уж там скрывать – редкие исповедники словно под копирку "каялись" в одном и том же. Не молюсь, не пощусь, в общем, грешник я великий…
Батюшка терпеливо выслушивал, пытался разговорить, "копнуть" поглубже. Нет. Молчат. Не видят своих грехов? Не доверяют новому священнику? Не хотят говорить? Батюшка никак не мог этого понять, хотя служил не первый год…
С тяжелым сердцем читал разрешительную молитву и спрашивал – к Причастию готовились? Нет, батюшка, времени совсем нет. Ну просто абсолютно нет времени! – каноны вычитывать, молитвы, поститься… Нет, к Причастию не готов… И – по домам.
Матушка только плечами пожимала… Она пока что ничего особенно необычного не замечала, да и некогда ей по сторонам глядеть… Хотя тоже отметила для себя и пустующую трапезную, и удивительно неразговорчивых прихожан… Но мало ли…
***
Желая помочь супругу, матушка Варвара стала пристально наблюдать, прислушиваться, пыталась заводить знакомства… И через какое-то время посоветовала отцу Николаю поговорить с прихожанами вне храма, в неофициальной, так сказать, обстановке.
И батюшка стал отлавливать своих "спящих" прихожан… На улице, в магазинах, на рынке… Люди как люди. Радуются "случайной" встрече, здороваются, улыбаются… Даже разговоры какие-то заводят.
Странно, Господи, как странно! То ли храм у них какой-то "заколдованный", то ли он что-то делает не так?… Первую версию батюшка отверг сразу же, а вот вторая вполне годилась, как "рабочая".
И отец Николай решил просить помощи. По ночам вставал у икон и молился. Молился долго, иногда почти до утра. Просил помощи и вразумления у Бога, у Пресвятой Богородицы… Долго простаивал у иконы святителя Спиридона, рассказывая ему о своей проблеме и недоумении… Испрашивал совета у своего небесного покровителя – Николая Чудотворца.
Осунулся, побледнел, под глазами появились синяки… Матушка с тревогой наблюдала за ним и тоже молилась, молилась…
***
Ответов не было долго, но батюшка был настойчивый, упорный…
В одну из очередных бессонных ночей, стоя перед иконами, отец Николай вдруг увидел сначала робкий, а потом все более и более яркий, переливающийся свет, исходящий от иконы святителя Спиридона.
Постепенно этот неземной свет осветил всю комнату. Батюшка поначалу испугался. Перекрестился, упал на колени. Мелькнула мысль – задремал!, – но нет. Голова работала четко, мысли оставались ясными, да и свет, неземной, жемчужный – был вполне реальным и ничего страшного в нем не было. Оцепеневший было батюшка быстро пришел в себя и взмолился:
– Отче Спиридоне, помоги! Почему все так? Люди словно спят! Помоги!
– Каждая душа драгоценна для Бога, – сказал святитель. – Твои прихожане – редкой красоты жемчужины, но все они заняты только собой… спрятаны по своим закрытым раковинкам… Помоги им раскрыться. Разыщи других, очисти, приведи к Богу, тогда и твои жемчужинки засияют… Собирай себе сокровища на Небесах… И поторопись…
Свет медленно, как-то незаметно угас и настала тишина. Отец Николай снова взглянул на иконы. Ничего не изменилось. Ласковый огонек лампадки, свечи, Евангелие, крест… И ничего необычного.
О ночном происшествии не стал рассказывать никому, даже матушке. Сам, долго и мучительно, размышлял над словами святителя. Закрытые раковинки?… Ну, тут понятно… Каждый занят только собой – тоже понятно. Нет общего дела. А вот найти других? Каких, где? И как это поможет его прихожанам?
В голове, где-то на самом краю сознания, неотвязно крутилась известная в народе поговорка – "тот, кто любит Спиридона, не останется без дома"… Без дома… Бездомные!… Нищие, голодные, обездоленные – вот кого искать нужно! Ведь и они – драгоценны! (кстати, вдруг подумал батюшка – а почему при церкви нет трапезной для нищих? Надо будет спросить казначея или Лидию Петровну).
Наверное, это могло бы стать тем общим делом, которого сейчас нет. А еще святитель сказал поторопиться…
На мгновение накатила мучительная, смертельная тоска… Батюшка торопливо зашептал молитву, перекрестился… Немного отпустило. Сделал несколько земных поклонов – слава Тебе, Господи, слава Тебе! Да будет воля Твоя святая…
С той ночи у отца Николая стало пошаливать сердце. То начинает колотиться, переворачиваться, толкаться в груди, то острой иглой пронзит вдруг боль… К врачу батюшка не пошел,– молодой еще, пройдет… Украдкой заскочил в аптеку и купил себе какие-то капли…
Несколько дней отец Николай пребывал в глубокой задумчивости. Потом сам себе разрешил отпуск на два дня, сел в машину и укатил. Поехал к своему духовному отцу – исповедаться и посоветоваться.
***
Вернувшись домой, отец Николай первым делом созвал домашних на семейный совет.
– Варюшка! Ребята! Будем открывать столовую для неимущих.
– Хорошо бы, – согласилась матушка, и вздохнула, – только вот где? И кормить чем будем? Казначей говорит – пожертвований – кот наплакал.
– Где – понятно. Помнишь, справа от храма, возле самой ограды, есть домик? В самый раз! Подремонтируем… Семен Семеныч вот поможет. А кормить чем… Будем молиться, матушка. Будем молиться.
***
И закипела работа. Ремонтировали домик, чинили протекающую крышу и меняли разбитые окна. Красили, белили, мастерили мебель – столы, длинные скамейки. Сторож Семен Семеныч работал как вол, ему с воодушевлением помогал Ваня. Притащили откуда-то старенькую плиту. Наскребли денег и купили маленький, дешевый холодильник. Лидия Петровна принесла посуду. Чашки, тарелки, сковородку. Все-равно, говорит, живу одна, мне много не надо. Несколько кастрюль разного размера притащила из дома Любаша – повар церковной трапезной.
Мастер на все руки Семен Семеныч починил перекосившуюся старую раковину, заменил проржавевшие трубы, открыл кран… Все столпились вокруг и внимательно смотрели, как из крана вытекает тоненькая струйка ржавой, с песком, жидкости… ждали… И, наконец, в раковину хлынул поток чистой, прозрачной воды, – все закричали – урааа! – и захлопали в ладоши.
На свежепобеленную стену батюшка прибил полочку и поставил на нее икону Святой Троицы и небольшую лампадку, – чтобы все, как полагается. Это было завершающим штрихом. Маша помыла полы, матушка протерла окна, оглядела все придирчивым взглядом… Переглянулись с батюшкой… Улыбнулись. Трапезная для неимущих была готова. Готовкой на первое время вызвалась заняться Лидия Петровна.
***
Развесили объявления. Отец Николай рассказал прихожанам о новой столовой для неимущих, попросил "разнести" весть по городу. Прихожане слушали, но только плечами пожимали – знакомств с нищими бомжами никто не водил…
Все вместе, из своих весьма скудных средств стали закупать на рынке продукты. Картошку, морковку, лук… Каждый день, часов с двенадцати, Лидия Петровна несла службу в столовой. И не знала – начинать уже готовить, или как? В столовую никто не приходил…
***
И тогда пошел батюшка по дорогам и обочинам, по свалкам и чахлым лесочкам вдоль Спиридоновки. Пошел искать свои "жемчужины". Всем встреченным бомжам и нищим говорил одну и ту же фразу – Храм святителя Спиридона знаете? Приходите! Бесплатные горячие обеды, да и приоденем вас чуток – зима скоро…
Смотрели на него настороженно, угрюмо, несколько раз даже посоветовали проваливать, откуда пришел…
Одна пьяненькая компания, расположившаяся на берегу Спиридоновки вокруг костра, оказалась особенно агрессивной. Один из бомжей, старый, в драной вязаной шапке и женской куртке, чуть не с кулаками набросился на батюшку: