– Но…
– Нет, погоди. Я поставлю другой движок – у меня есть «харлей», шестицилиндровый, рейсеровский, редкая вещь, хороший развал, не меньше этого, состояние практически идеальное. Все остальное как было – Салли был бы рад, он бы оставил его тебе. Бери, вещь твоя по всем законам. Это правильный поступок, ты должна.
– Присядем. Последние формальности. У нас еще минут десять, – сказал Ричард. – Может, что-нибудь выпьешь?
Мэриэтт отрицательно помотала головой. Сквозь прозрачный колпак причальной галереи, на фоне проплывающих слева внизу рассеянных прядей атмосферы и черноты, украшенной россыпями звезд и пестрыми пятнами туманностей, отчасти можно было видеть загороженную присосавшимся шлюзом королевскую яхту «Британия» – высокую, словно сдавленную с боков кабину с уходящим вверх белесым склоном фюзеляжа, чуть дальше – такой же светлый край гондолы двигателя на широком пилоне обтекаемого сечения, и уж совсем вдалеке – один из вертикальных килей стабилизатора. По этим признакам любой мало-мальски грамотный человек легко определил бы, что перед ним архаичный гибрид-универсал, приспособленный для самостоятельной посадки на планеты земного типа. Но Мэриэтт, мало сведущая в этих материях, просто думала, что корабль большой и красивый.
– Перед тобой весь наш звездный флот, – заметил Ричард. – Большего нам не позволяют.
– Кто не позволяет?
– Наш куратор, СиАй. Я же тебе рассказывал. Паскудное ведомство здесь, на Земле, решает, как нам жить. Чем-то – вот до сих пор не пойму, чем мы их напугали, и нашу родину заперли на вечный карантин и велели гнить в Средневековье. Расхлебывайте, как хотите, ваш четырнадцатый век. Прогресс нам, оказывается, противопоказан. Нельзя ломать хребет истории, не то история закатит я не знаю что нашим историческим соотечественникам.
– И ничего нельзя сделать?
– Мэриэтт, пока что мы бессильны против них. Более того, надо благодарить Бога и сидеть тихо, не то нас передадут в КомКон – там и вовсе законченные отморозки, они нас вообще закопают в пять минут. Знаешь, какой был визг, когда я построил железную дорогу из Лондона в Йорк? Ты бы их видела. Впрочем, это еще вопрос, для кого паровоз большая экзотика – для тебя или для моих земляков… За стенами Хэмингтона – там ты будешь жить и работать – цивилизация, наука, электричество и лифты, но вокруг – пропадайте со своим феодализмом, чумой и инквизицией. Подонки. Инквизицию и чуму я, правда, искоренил, но всего остального ты хлебнешь полной мерой. Кстати, я тоже официально сотрудник СиАй и по регламенту должен сделать тебе внушение. Инструктаж. Если говорить серьезно, то при дворе, где ты будешь часто бывать, да и в Лондоне вообще, немало разумных, просвещенных людей, которых не напугаешь разговорами о космосе и демократии, но в целом я тебя просил бы воздержаться от просветительской, прогрессорской, а также правозащитной деятельности. В принципе, говори, конечно, что хочешь, я замну любой скандал, но зачем? Уж поверь, я делаю все, что в моих силах, чтобы вернуть нормальное положение вещей. Ну, ты сама увидишь.
– А у вас там действительно есть рыцари, графы, бароны?
– Сколько хочешь.
– И король? Дед, ты знаком с королем?
– Еще бы.
– А познакомишь меня? Как с ним надо разговаривать?
– Да как разговаривала до сих пор, так и разговаривай. Не будем ничего менять.
Воцарилась пауза, и потом Мэриэтт растерянно спросила:
– Дед, ты это о чем?
Ричард засмеялся:
– Помнишь сказку Клайва Льюиса? Там надо было ответить на три вопроса… Когда спустится Лурга? Кто будет в те дни Пендрагоном? Где учился он брани?
– Да, помню эту историю…
– Ну и вот. На Переландре учился я брани. Лурга спустится скоро. – Тут Ричард сделал еще одну паузу и затем, слегка наклонившись к Мэриэтт, закончил: – Я Пендрагон.
– То есть как?
– Мэриэтт, все как-то не было времени рассказать, но я и есть король Англии Ричард Третий Плантагенет. Твой отец, мой сын Гарри, был принцем Уэльским, наследником престола. А вот с тобой вопрос сложный. Сделать тебя принцессой Уэльской я не могу по закону. Ты могла бы стать герцогиней Йоркской, но тут тоже казус. Мой отец, последний герцог, исхитрился умереть таким двусмысленным образом, что на сегодняшний день у нас вообще нет такого звания, как герцог Йоркский. Представляешь? Королевские юристы уже лет двадцать судят и рядят об этом и ни к чему не могут прийти. Кончится тем, что я попросту перевешаю эту банду крючкотворов в мантиях, тогда следующие, которых я назначу на их места, будут порасторопнее… И если в итоге у нас все же появится герцог Йоркский, ты все же можешь стать герцогиней, если выйдешь за него. Но ты ведь не торопишься с замужеством?
Глядя на обескураженную Мэриэтт, Ричард развеселился.
– Кроме того, я надеюсь, что ты не будешь претендовать на престол… Но, кроме шуток, поскольку твой отец женился по законам другой страны, я даже не знаю, какой титул тебе дать среди Плантагенетов. Поэтому с сегодняшнего дня ты герцогиня Ричмондская, есть такое бродячее звание с шотландским акцентом, и вторая принцесса крови при английском дворе. Первая – моя дочь Елизавета, она еще совсем крошка, но уже твоя тетка, привыкай к этим генеалогическим странностям… Имя громкое, но само поместье невелико, и доход от него тоже… правда, дворец Ричмондов – одно из лучших творений Иниго Джонса, съездишь как-нибудь летом, посмотришь на фонтаны, там дивный каскад… По такой причине дарю тебе Рочестер, он пустует с тех пор, как Эдуард – это мой племянник, предыдущий король Англии – нас покинул.
– Он умер молодым? – с тревогой спросила Мэриэтт.
– Он вовсе не умер, напротив, свински здоров, защитил там у себя диссертацию, сущий вздор, приезжал полгода назад, показал жену… Девушка милая, но бестолковая, впрочем, это его дело. Доход от Рочестера принадлежит тебе пожизненно, а дальше – твоим детям.
– И что мне делать, как герцогине… Ричмондской?
– Научись носить платья по британской моде. Это искусство. У тебя будет целая команда статс-дам, они обучат тебя разным хитростям, одна из них – Милдред, вы с ней знакомы, она тебя уже ждет в Лондоне, будет при тебе чем-то вроде дуэньи… Знаешь, что такое дуэнья? О, а вот и наш капитан с бумагами.
С папкой в руках к ним спешил высокий парень в форме, наводящей на мысль о военных моряках.
– Добрый день, ваше величество, добрый день, ваше высочество. Извините за задержку. Чиновники.
– Здравствуй, Тони, – приветливо кивнул ему Ричард. – Мэриэтт, позволь тебе представить нашего капитана. Энтони Джонс, он валлиец, на сегодняшний день единственный капитан звездного флота на всю Англию… Тони, это леди Мэриэтт, моя внучка, герцогиня Ричмондская. Покажешь ей корабль.
– Буду счастлив приветствовать вас на «Британии», ваше высочество.
Мэриэтт почувствовала холодок между лопаток.
– Вообще-то по этикету не положено целовать руки принцессам, – сказал Ричард, – но сегодня, я думаю, мы можем отступить от правил. Мэриэтт, дай капитану руку.
Потрясенная Мэриэтт подняла руку, и звездный капитан Энтони Джонс, сняв свою военно-морскую фуражку, наклонился и эту руку поцеловал.
– У-у-у-у-у, – сказала Мэриэтт.
– Прошу на борт, – объявил капитан Джонс.
Первый разговор состоялся еще на Земле, еще в достаточно давние времена. Речь зашла о нейропередаче, и Мэриэтт произнесла сакраментальную фразу, что-то наподобие «Через синапсы, с медиаторами, сигнал идет слишком медленно. Любой провод был бы быстрее». Ричард сказал «гм» и как будто призадумался, а потом заговорил в своей витиеватой манере – свободно, даже беззаботно лавируя между мыслями, не слишком беспокоясь об их связи:
– Я понимаю, к чему ты ведешь. Я, как-никак, твой научный руководитель, потрясающих открытий, правда, не совершил и уже не совершу, открытия – удел тридцатилетних, но, как говорится, я еще могу указать, где забить первый кол. Гистология – самое яркое доказательство афоризма, что опыт выше знания. Мэриэтт, ты уже сейчас блестящий морфолог, и моя обязанность подумать, куда тебе двигаться дальше. Я вижу, ты сама это чувствуешь, просто пока не осознаешь. Я вижу направленность твоего ума, твоих мыслей. В наше время морфология наука лишь постольку, поскольку она сравнительная морфология. Хотим мы этого или нет, мы все живем в русле ксенобиологии, от этого никуда не денешься. Наша с тобой специальность – медицина, сиречь патоморфология, и, естественно, у тебя возникает желание привлечь в свой арсенал – скажем, методов изучения или даже влияния – ксенобионтов. Увы, мне придется сразу охладить твой пыл. Попыток привлечь в медицину внеземные биологические механизмы – мембранные, биохимические, любые – таких попыток было несть числа, и ни одна не увенчалась успехом. Ни одна. Скажу проще – это не путь. То же и генные модификации – но это отдельный и длинный разговор.
Позволь предложить твоему вниманию иной вариант. Резервы организма громадны, чудовищны, надо лишь найти способ их запустить…
– Нейрокибернетика?
– Совершенно верно. Пока неясно, куда ведет эта дорога, но, по крайней мере, она есть. Известны серьезные достижения в этой области – они часто неоднозначны, но они существуют. У тебя чутье на всякую технику. Подумай об этом. Напиши-ка мне небольшой реферат на эту тему, возможно, сделаем из него статью…
Черновик статьи Мэриэтт закончила незадолго до смерти Салли.
– Вижу, вижу, куда ты клонишь, – сказал Ричард. – Электронные импланты. Этого многие хотели. Мозг в таком случае превращается в некое подобие карлойда… Но будет он размером со шкаф, а система жизнеобеспечения – с комнату, в которой этот шкаф стоит. Впрочем, лаксианцы умудрялись проделать это на человеке – и тот становился киборгом. Но как они делали – теперь вряд ли кто-нибудь расскажет. Может быть, тебе удастся разгадать их тайну? Пока что все попытки кончались неудачей… Говорят, секрет этих технологий знал один человек…