– А что мне сделается, Семён Геннадьевич? Боя то сегодня, считайте, и не было. Порвём чехов, как альфа-самец бабуина старую газету. Не волнуйтесь.
Некоторые говорят, что смех продлевает жизнь, а некоторые, что укорачивает. Судить об этом сложно, ведь точных расчётов никто не представил, но вот уверенность в своих силах этот смех сборной СССР придал. На поле стадиона имени Ленина в Лужниках, вечером второго августа, вышли одиннадцать ментально бабуинских альфа-самцов. Сборную Чехословакии порвали именно как старую газету – 8:1 (пять голов Харламова и семь голевых передач Воронова).
Глава 12
На церемонии закрытия Московской олимпиады, флаг сборной СССР нёс Высоцкий, а флаг Франции Бельмондо. Привлечение француза в группу Савельева дало вполне сопоставимый с Высоцким эффект. Владимир Семёнович, конечно, неподражаем и ни с кем по популярности не сопоставим в Советском Союзе, вот только рынок в этом Союзе совсем крохотный. Народу много, а денег мало, но это пока. А пока их можно заработать во Франции.
"Наш Жан-Поль" был приговорён Президиумом Верховного Совета СССР к награждению орденом Октябрьской Революции, который на торжественной церемонии в Большом Кремлёвском Дворце вручили только ему. Павлов, Савельев, Высоцкий, Сергей Белов и Нелли Ким награждались Орденами Ленина, Владимир Сальников, Аслан Курбанов, Александр Дитятин, Виктор Кровопусков, Виктор Седых, Виктор Андрейченко и Максим Воронов – орденами Трудового Красного Знамени, все остальные получили по Знаку Почёта. Это ещё не считая всяких ценных подарков – квартир, машин, Государственных, или иных премий, званий застуженных мастеров спорта и заслуженных тренеров. Из рога государственного изобилия щедро осыпали всех, недовольных не осталось.
Реакция французов была восторженной. Бельмондо наградили не самым значимым в Советском Союзе орденом, а вторым по почётности, но зато наградили им только его одного. Орден русской революции? Ну и что с того? Французы революций в целом не осуждали, сами далеко не безгрешны в этом плане.
Лёня цвёл как роза в мае. Новый глава Международного Олимпийского Комитета, испанец Хуан Антонио Самаранч, публично оценил Московскую олимпиаду как лучшую в истории, а приватно пообещал поддержку советской заявке, при выборе столицы пятнадцатых зимних игр в 1988 году. Брежнев, в свою очередь, пообещал не устраивать ответный бойкот игр в Лос-Анжелесе и вообще никогда не впутывать спорт в политику. Обсудили допуск профессионалов на Игры, для Самаранча поддержка СССР в этом вопросе была очень важной. Олимпиады с каждым новым циклом финансировать становилось всё сложнее, профессиональный спорт шаг за шагом отбирал у них телевизионную аудиторию, а значит и доходы. Если так пойдёт и дальше, то в девяностые годы Игры могут уже и не состояться, так и не дотянув до своего столетия.
В США, тем временем, разгорался политический кризис. Администрацию Картера остро критиковали республиканцы, спортивная общественность, коллективный Голливуд и поддерживали их в этом более семидесяти процентов американцев. До импичмента, конечно, не дойдёт, но и нормально работать президенту больше не дадут. Картера уже можно считать хромой уткой, а ведь до смены власти ещё почти полгода. Вот ведь идиотская система, грех такой не воспользоваться.
Первый визит нового министра Иностранных Дел СССР, Динмухамеда Ахмедовича Кунаева состоялся в Тегеран. Советскому руководству было известно о скором начале полномасштабной Ирано-Иракской войны, и оно решило сделать ставку на Иран. Конечно, отношения с Ираном после Исламской революции были очень напряжёнными и особых надежд на их потепление никто не питал, цель была другой – дать Ирану шанс перекрыть Персидский залив для судоходства. Хотя бы на год-другой, чтобы успеть покрепче подсадить Европу на стабильные поставки нашей нефти. Кунаев хоть и не мусульманин, но человек восточный, ему с фанатиком Хомейни договариваться будет проще, чем кому-либо ещё.
Накануне отъезда на службу в Балашиху, Воронов навестил Высоцкого и Влади – попрощаться и пристроить Челябера, иначе Юлька его совсем замучает. После триумфальной олимпиады, Владимиру Семёновичу выделили четырёхкомнатную квартиру в высотке на Котельнической набережной, и они переселились в неё всего три дня назад, даже новоселье ещё не успели отпраздновать. Дверь открыл Высоцкий.
– Привет, Максим. Привет, Челябер.
– Здравствуйте, Владимир Семёнович. – ответил за двоих Воронов, – Попрощаться зашёл, заодно хочу Челябера пристроить у надёжных людей.
– Приютим с удовольствием, за него не переживай. А ты, значит, и правда в армию собрался, зачем?
– Чтоб понять, кто я – тpус, иль избpанник судьбы, и попpобовать вкус настоящей боpьбы, – чуть перефразированно процитировал Максим и улыбнулся, – Я думал, для вас это очевидно.
– М-да-а… Значит, в Афганистан? Эх, молодёжь, молодёжь… "Когда б вы знали, из какого сора, растут стихи, не ведая стыда…" Знал бы заранее – не стал бы этого писать.
– Это ничего бы не изменило, Владимир Семёнович. Кроме того, что наша поэзия была бы немного беднее.
– Ну и хрен бы с ней, с поэзией этой бесстыжей.
– Не ругайся, Влад, и не держи гостя в коридоре. – из комнаты выглянула Марина, – Проходи, Максим. Поужинаешь с нами?
– К ужину дома ждут, Марина Владимировна. Я ненадолго, только чтобы Челябера от Юльки спасти.
– Всё равно проходи, чаю попьём, а то когда теперь ещё увидимся.
– Чаю попьём. И Владимира Семёновича введём в курс дел.
Высоцкий долго не верил, что за финансированием студии "Марина" стояло не могущественное, чуть ли не всемогущее КГБ, а этот восемнадцатилетний паренёк.
– Значит, Савельев – это сказка?
– Ну, тогда и Марина Влади – это сказка. – улыбнулся Воронов, – Она ведь тоже играет свою роль. Семён Геннадьевич – это легенда, и именно по этой причине он отбывает вместе со мной. Вернее, я с ним.
– Занятно. И ты решил доверить такие капиталы совсем чужим людям?
– Не совсем чужим. Мы с Мариной Владимировной договорились породниться через енотов.
Высоцкий ржал минут пять.
– Ладно, шутник, ставь задачи.
– Монтируйте и выпускайте в прокат "Наследие ушедших-2", потом снимайте новый фильм.
– Второе "Наследие" нужно выпускать после Нового года. Мы ещё с первого не всю кассу сняли. – заметила Влади, – И не только кассу. Фильм теперь точно номинируют на Оскара. Даже если мы не возьмём ни одной статуэтки – это очень важный, как ты выражаешься, нематериальный актив, а мы хоть одну, да возьмём. Минимум одну – Аль Пачино за роль второго плана.
– Вам виднее, я не против.
– А снимать то о чём? – поинтересовался Высоцкий.
– Мне всё равно, хоть про любовь, хоть про войну. Планку вы теперь сами опускать не захотите, а снимать вы умеете намного лучше меня.
– У нас под рукой множество очень хороших и недорогих актёров. Многие готовы сниматься только в надежде на будущую премию, пример Леонова оказался заразительным. Можно замахнуться на что-нибудь эпическое. Например: войну за независимость США. Тема очень многообещающая – плохие англичане, хорошие американцы, добавим в сюжет героических русских эмигрантов и вуаля.
– Нет возражений, Марина Владимировна. Ни против темы, ни против замаха. Ладно, мне пора. Челябер, веди себя хорошо, не позорь меня.
На службу Максима проводили скромным семейным ужином, гостей не было. Аслан наслаждался заслуженной славой в родном Дербенте, Вадик с подружкой укатил в Ялту, Харламов улетел в Челябинск, Савельев, Андрейченко и Линьков прощались со своими семьями.
– Мама! Ты же жена офицера, неужели не понимаешь, что служат там, где прикажут?
– Но почему тебе не приказали служить в ЦСКА?
– Потому что мне приказали служить в "Динамо". Не волнуйся, мамуль, всё будет хорошо. Семён Геннадьевич будет нарабатывать методику для подготовки… в общем, секретную методику, а мы ему помогать. Нельзя мне об этом рассказывать, я подписку о неразглашении дал.
– Отстань, от него мать, квохчешь как курица, не под Сталинград в сорок втором провожаем. Сразу было понятно, что методики Савельева под себя гэбня подгребёт. Странно, что их вообще сразу не засекретили, и на том скажи спасибо. Повезло нам. Отслужит Макс два года и вернётся, я двадцать прослужил и ничего, не умер.
– Полгода я уже отслужил, папа. Меня в апреле призвали, так что вернусь весной восемьдесят второго.
– Ну, тем более. Только Юльку ты зря обидел, ничего бы с твоим Челябером не случилось.
– Кроме того, что он стал бы не мой, а Юлькин.
– Тоже верно. Собаку ей что ли купить?
От совета купить сестре крокодила, Максим воздержался, та и так уже ревела в своей комнате, усугублять было ни к чему.
– Через полгода ей эта собака надоест, сам же знаешь.
– Знаю. – вздохнул отец, – Ладно, переживёт, не маленькая уже.
Созданием группы специального назначения "Вымпел", Управления "С" ПГУ КГБ СССР, Андропов озаботился ещё в феврале 1980 года, и к первому сентября первичный отбор прошли более четырёхсот офицеров. Костяк составили участники штурма дворца "Тадж-Бек" из нештатных отрядов КГБ "Гром" и "Зенит" и "мусульманского батальона" ГРУ ГШ, так что изначальный уровень подготовки личного состава был довольно высоким, и за прошедшие полгода удалось сформировать первое относительно боеготовое подразделение – отряд "Каскад-4". Всего из восьмидесяти двух бойцов, неполную роту, в которой рядовыми служили старшие лейтенанты и капитаны, отделениями командовали майоры, а взводами подполковники.
Представлять Савельева с помощниками, в "Старый городок" Балашихи приехал сам Председатель КГБ СССР. На автобусе приехал. Вернее, все вместе приехали: Андропов, генерал-майор Дроздов, полковники Титов и Савельев, майоры Линьков и Андрейченко и рядовой Воронов. Не на рейсовом автобусе, конечно, на комитетском, но от обычных Икарусов он снаружи ничем не отличался.