Челюскинцы. Первые в Арктике — страница 57 из 60

а тусклых газетных фотографиях. В любой ситуации он был живым, необычным, удивительным, даже эксцентричным. И неудивительно, что народные сказительницы избрали его своим героем. И в «современных былинах» (их называли «новинами») повествовали о подвигах Богатыря Поколен-Бороды. А родители называли детей необычными именами – Оюшминальда и Лагшмивара. Они расшифровывались так: «Отто Юльевич Шмидт на льдине» и «лагерь Шмидта в Арктике». Мало кому доставалась такая слава! Правда, ближе к совершеннолетию девушки, одаренные такими именами, как правило, меняли их на Олю и Ларису.

Алгебра Шмидта

Будущий полярник родился в тихом и далеком от северов провинциальном белорусском городе. Среди предков Шмидта – немцы (по отцовской линии) и латыши (по материнской). Он учился в Могилевской мужской гимназии, потом – в престижной Киевской 2-й гимназии, которую окончил с золотой медалью. В юности амбициозный гимназист Шмидт сам себе казался человеком эпохи Возрождения. Ему легко давались и гуманитарные дисциплины и, конечно, математика. Но последняя перевесила. В университете он стал любимым учеником выдающегося математика Дмитрия Граве – будущего академика. Потом его многое интересовало и отвлекало от научной работы, и все-таки он не забывал свою первую любовь: в 1930-е Шмидт основал и курировал московскую алгебраическую школу, ставшую всемирно известной.

После 1917 года Шмидт не растерялся, не впал в депрессию: он сочувствовал социалистическим идеям и вскоре стал убеждённым большевиком. Переехал в Москву, стал работать в системе наркомпроса, преподавать, предлагать идеи… В 1918-м вступил в РКП (б) и стал одним из организаторов советской науки, в которой ощущались существенные прорехи из-за эмиграции ученых. Именно Шмидт был инициатором издания Большой советской энциклопедии и, как считается, даже ввел в оборот слово «аспирант» от латинского aspirantis – стремящийся к знаниям. Но будущий академик занимался не только наукой, но и, например, распределением продовольствия и финансовой политикой. Всюду нужно было уметь считать и просчитывать.

От Памира к бухте Тихой

Его арктическая эпопея, как ни странно, началась с туберкулёза. Так бывает. Отто Юльевич смолоду страдал от этой болезни – и врачи посоветовали ему альпинизм в качестве терапии. Шмидт принялся штурмовать горы во время поездки по Европе. И оказался способным альпинистом. А, поскольку он всё стремился делать «всерьез», превратил терапию и развлечение в научный эксперимент. Его экспедиция на Памир получила всесоюзный резонанс. Путешественники изучили географию огромной горной системы, дали неведомым вершинам новые названия – пик Ленина и так далее. Шмидтовские исследования ледников Памира стали основой советской гляциологии – науки обо льдах. Потом Шмидт говаривал: «Хочешь стать хорошим полярником – полезай сначала в горы».

Советский Союз готовился к большому рывку на Север. К тому времени самыми авторитетными отечественными полярниками заслуженно считались Рудольф Самойлович и Владимир Визе. Но в 1929 году именно Шмидта – математика – неожиданно назначили начальником экспедиции, которая должна была вывести на новый уровень изучение Арктики. Почему именно его? Загадка. Возможно, привлекал комиссарский дух этого бородача, возможно – смелость планов. Он погрузился в книги о северных путешествиях, внимательно проштудировал Нансена… И убедился – сначала в теории – что Северный морской путь может оживить огромную малозаселенную территорию. Открыть регулярную морскую трассу вдоль северных берегов России мечтали многие ученые и монархи со времен Петра Великого и Ломоносова.

«Первым подвигом Геракла» было изучение Земли Франца-Иосифа. В то время этот архипелаг стал объектом международных споров. Итальянский дуче Бенито Муссолини был не прочь создать итальянскую колонию в Арктике. Рим располагал лучшими в мире дирижаблями, они облетали северные пустыни, высаживались там… Советский Союз должен был раз и навсегда закрепить эти земли за собой. Плавание на стареньком ледокольном пароходе «Седов» вышло продолжительным и опасным, но Шмидт эффектно установил над ледяным архипелагом флаг СССР. С тех пор серьезных территориальных дискуссий по поводу этих островов не случалось.

Там, в бухте Тихой Шмидт создал уникальную полярную геофизическую обсерваторию, на территории которой в наше время открыт замечательный арктический музей. За одно в той экспедиции шмидтовцы побили мировой рекорд плавания в евразийском секторе Арктики. «Всего лишь» 700 километров отделяли тогда путешественников от Северного полюса. Возвращение из первой экспедиции выдалось опасным – как в фантастических романах. Пароход мог попасть в ледовый плен. Шмидт предложил кружной путь – на юг через север – оказавшийся спасительным. 11 сентября 1929 года изношенный, но не раздавленный айсбергами «Седов» вернулся в Архангельск.

Начальник Главсевморпути

С тех пор арктические экспедиции Шмидта стали регулярными. Георгия Ушакова он оставил на зимовку на Северной Земле, поручив его исследование этого архипелага – наименее изученного.

В 1932 году Шмидт официально стал начальником Главного управления Северного морского пути. Аббревиатура ГУСМП в те годы звучала как романтическое волшебное заклинание. Он считался влиятельнее большинства наркомов, а по народной популярности в те годы уступал, возможно, только Иосифу Сталину, Климу Ворошилову, да летчику Валерию Чкалову. Его сразу запомнили не только по фамилии, но и в лицо. Пожалуй, в то время Шмидт был единственным бородачом в советской элите. По крайней мере, только его окладистая борода напоминала могучую растительность на лицах основоположников марксизма. И – умные, живые, ироничные глаза. И – репутация смельчака, передового учёного.

В том же году ледокол «Сибиряков» впервые в истории за одну навигацию осуществил проход из Архангельска в Тихий океан, хотя и получил серьезные повреждения во льдах, даже винт потерял… Это было выдающееся достижение, о котором писали все газеты мира. В СССР каждый школьник знал о «покорении Севера». Стало ясно, что Шмидту удалось перехватить инициативу по освоению Арктики у норвежцев и американцев. Каких-нибудь 5 лет назад это казалось невозможным…

Он умел не только совершать открытия, но и отчитываться о них – и перед начальством, и перед обществом. Умел красиво преподнести свои достижения – и даже сомнительные победы подчас превращались в триумфы Севморпути. Хотя хватало и побед безусловных… Говорят, что Россия, как правило, побеждает в войнах и совершает рывки в науке, но проигрывает на стадии переговоров, проигрывает в «пиаре». Шмидт опроверг это печальное правило. Он заботился и о собственном авторитете, и об авторитете отрасли, не скрывая бурного темперамента. И заставил всю страну поверить, что нет на свете более важного дела, чем освоение Севера. А Шмидта, несомненно, считали «главным по Арктике».

Любимец женщин, острослов, златоуст и мечтатель, отчасти он был авантюристом, хотя умел «включать» и математический ум. Предпочитал необычные ходы, иногда позволявшие ему выпутаться из тупиковых ситуаций. Бросаясь в омут приключений, он забывал о советах врачей – и, может быть, потому рано состарился. Но до поры, до времени сам себе в этом не признавался.

Здравствуй, лагерь Шмидта, и прощай!..

Весной 1933 года Главсевморпути получило новое судно, сработанное в Дании. Назвали его в честь выдающегося русского полярника – «Челюскин». На этом пароходе Шмидт решил еще раз поразить страну, за одно лето проделав путь из Мурманска во Владивосток. На борт он взял множество грузов и 112 человек, включая художника Фёдора Решетникова и кинооператора Марка Трояновского, которые увековечили это драматическое путешествие. В Чукотском море пароход оказался в ледовой блокаде, начался пятимесячный дрейф. «Челюскин» почти вышел в открытые воды. Почти. 13 февраля 1934 года льдины так сжали пароход, что он за два часа затонул. Шмидту удалось оперативно эвакуировать пассажиров на льдину: тут-то и сказался его командирский дар. Последними покинули гибнущий «Челюскин» Шмидт и, по морской традиции, капитан Владимир Воронин.

Шмидтовцы на удивление быстро возвели настоящий лагерь во льдах – из досок, которые удалось с спасти во время катастрофы «Челюскина». Радист Эрнст Кренкель держал связь с Большой Землей. Шмидт читал зимовщикам лекции и выглядел невозмутимым. Ученые проводили геофизические исследования. Академик держался так, как будто никакой катастрофы нет, и они просто проводят важный научный эксперимент. И в Москве ситуацию представили именно так. Кренкель получил послание из Кремля, от вождей: «С восхищением следим за вашей героической борьбой».

Стало ясно, что решено не наказывать Шмидта за потерю «Челюскина». Наоборот, о шмидтовцах писали, как о героях.

Лучшие полярные летчики около месяцы во льдах и туманах искали «лагерь Шмидта». В зимнее время в эти края не добирался ни один самолет, ни один ледокол… Повезло летчику Анатолию Ляпидевскому: он вывез не Большую землю первую партию женщин и детей. К операции подключились другие летчики – и всех полярников удалось спасти. Семеро пилотов, участвовавших в спасении челюскинцев, стали первыми героями Советского Союза. И шмидтовцев, и полярных асов чествовали в Кремле как триумфаторов.

Остряки, между тем, напевали на мотив «Мурки»:

Здравствуй, Ляпидевский, здравствуй, Леваневский,

Здравствуй, лагерь Шмидта и прощай!

Капитан Воронин судно проворонил,

А теперь червонцы получай…

Шмидт сидит на льдине, как шухер на малине,

И качает сивой бородой.

Если бы не Мишка, Мишка Водопьянов, —

Припухать на льдине нам с тобой!

Весь мир ахнул: русские сумели даже катастрофу представить исторической победой! «Вы поразительная страна! Полярную катастрофу превратили в национальное торжество и в качестве главного героя нашли человека с бородой Санта Клауса», – говорил Бернард Шоу – отчасти язвительно, но во многом и восторженно. Но челюскинская эпопея показала, что Советский Союз комплексно осваивает Север. Самолеты, ледоколы, научные станции – всё работало слаженно. И создал эту индустрию Отто Шмидт. К тому же исследователи получили опыт месячного существования на льдине – и в будущем Арктику исследовали на основе этого опыта.