– Больно? – спросил Витька.
– Терпимо. Неудобно как-то…
– Надо дёрнуть, – подал голос всезнающий Жмуркин. – Я видел, я могу, если что…
– Тётка дёрнет, – отклонил его предложение Генка. – Она раньше фельдшером работала. А пока надо снова костёр развести. А то мировой кинематограф понесёт в лице Жмуркина большую утрату. И ещё – тётке ничего не говорите. Если узнает, что мы тут все чуть не перетонули – больше на озеро не отпустит. И вообще в город отправит.
Витька и Жмуркин согласно кивнули.
– Всё, займитесь костром, – Генка гладил свою вывихнутую руку и прикусывал от боли губу.
Витька пошёл раздувать угли. Жмуркин за ним. Он всё время оглядывался на озеро и старался держаться подальше от берега. Скоро костёр разгорелся, и ребята собрались вокруг огня.
– Чтобы я… – сказал Жмуркин, – ещё… хоть раз… подошёл к воде…
– Ты же любишь водные процедуры, – усмехнулся Генка.
Жмуркин не ответил. Он только протягивал к костру руки и дрожал.
– Останешься здесь ещё? – спросил его Генка.
– Не могу, – помотал головой Жмуркин. – Я ж на два дня только отпросился…
– Страшно? – серьёзно спросил Генка Жмуркина.
– Страшно, – признался Жмуркин. – Как вниз потащило, очень страшно стало. Думал, всё… Надо её, эту щуку, динамитом…
– Нельзя динамитом, – сказал Генка. – Курицы перепугаются – нестись не будут. И в доме окна повышибает.
– Тогда не знаю…
Они замолчали.
С озера послышался мощный всплеск. Ребята вздрогнули. Ночь началась.
Глава 11Легенда о царской щуке
На следующее утро они провожали приятеля в город. Жмуркин был необычно, не по-жмуркински серьёзен. Он задумчиво грыз спичку за спичкой и опасливо оглядывался по сторонам.
– Не бойся, Жмуркин, – успокоил его Генка. – Сюда Ник не доберётся.
– Ага, – Жмуркин постучал Генку по плечу. – Не доберётся…
Генка поморщился.
Увидев вывихнутое Генкино плечо, тётка, как и предсказывал сам Генка, испугалась и побежала во двор запрягать Берёзку, собираясь немедленно везти больного на центральную усадьбу, чтобы ему вкатили уколы от столбняка, сделали рентгеновский снимок, вправили вывих, наложили шину и даже, если нужно, гипс. Генка куда-либо ехать категорически отказался и напомнил тётке о её славном медицинском прошлом. Тётка ответила, что всё уже забыла. Генка сказал, что тут и помнить нечего – дергай и всё. Тётка ответила, что дергать надо правильно…
Они бы препирались ещё долго, но разумный Жмуркин заметил, что в медпункте на центральной усадьбе в такое время скорее всего никого нет и что ехать бесполезно. Тогда тётка собралась с духом и дёрнула Генку за руку. Генка ойкнул. Плечо встало на место. Тётка тут же наложила спиртовой компресс и велела племяннику рукой особо не работать.
– Хорошо, что ещё так отделались, – Жмуркин снова кивнул на Генкину руку.
– Бывает, – сказал Генка. – Сколько угодно бывает. Теперь…
– Теперь ты выбыл из строя. – Жмуркин раскусил очередную спичку. – Теперь щуку будет ловить один Витька.
– Под моим чутким руководством, – Генка положил здоровую руку Витьке на плечо.
К остановке подрулил древний жёлтенький «ПАЗик»[65].
– Я вам позвоню, – сказал он перед тем, как сесть в автобус. – Как только прояснится ситуация с занятиями, я сразу позвоню. Спиннинг пусть у вас остаётся…
– У нас телефона нет, – сказал Генка.
Жмуркин со своим рюкзаком еле втиснулся в салон.
– Передайте поклон тётушке. И скажите, что мне здесь очень…
Двери автобуса захлопнулись. Жмуркин уехал.
– Когда тётка придёт? – спросил Витька.
– В три. До трёх надо что-то делать.
– Можем в кино сходить, – предложил Витька. – У них тут что-то новое идёт, кажется.
– Да ну, – возразил Генка. – В кино мы можем и в городе сходить.
– Куда тогда?
Генка пожал плечами.
– Может, просто по главной улице прогуляемся? – предложил Витька.
Генка согласился, и они пошли вниз по улице Советской, от удивительного фонтана до двухэтажного Дома быта. Ничего особо примечательного на улице Советской не было – обычный набор: клуб, кафе, продуктовый магазин и магазин запчастей, дом, в котором ночевал драматург Островский, краеведческий музей…
– Стоп! – Генка резко остановился.
– Чего ещё? – спросил Витька. – Опять гениальная идея? Новое озарение?
– А давай зайдем в музей, а?
– Ты что, в музеях никогда не был?
– Честно говоря, давно уже не был. К тому же всё равно делать нечего.
– Давай лучше в дом, где Островский ночевал.
Витька согласился. Но дом Островского оказался закрыт. Оставался краеведческий музей.
Входной билет туда стоил три рубля, но хранитель сказал, что музей всё равно скоро закроется, и пропустил бесплатно.
Музей не очень удивил Генку и Витьку. Он был похож на все краеведческие музеи, которые посещали ребята по внешкольной программе. В музее имелись: старая ржавая сабля, найденная в здешней земле, где пролежала с незапамятных времён, коллекции мятых тульских самоваров, древних русских монет, кортик одного морского адмирала – выходца из здешних мест, изобилие лаптей и старых прялок, целая куча жёлтых от времени фотографий с какими-то местными знаменитостями… Одним словом, музей ребят не вдохновил. Они уж было собрались уходить, но тут Витька замер и повернулся к стенду, рассказывающему об успехах животноводства в районе.
Генка тоже остановился перед стендом и стал рассматривать диаграммы, показывающие рост надоев.
– И чего? – спросил Генка. – Надои растут?
– Не туда смотришь, – ответил Витька.
– А куда надо?
Витька поднял глаза к потолку.
– Блин! – восхитился Генка. – Вот это да!
Над кисломолочным стендом, между старым позеленевшим барометром и рогами лося-великана была помещена голова огромной щуки.
– Вот это да! – Генка зашёл с другой стороны. – Я и не знал, что такие бывают…
– Наша, я думаю, не меньше, – сказал Витька. – Надо у хранителя расспросить…
И Витька побежал за хранителем. Тот пришёл сразу. Он был обрадован, что посетителей, к тому же ещё и молодых, что-то заинтересовало в его музее.
– Дедушка, – спросил Генка, – а что это у вас тут за рыбка такая? Ну, вот эта, с зубиками…
– Это? – улыбнулся дед. – Это щука.
– Да мы видим, что не килька, – сказал Генка. – Вы нам конкретно расскажите, что к чему. Что за щука, кто поймал…
– Хорошо, молодые люди, – согласился хранитель, – я вам расскажу. Только пусть кто-нибудь из вас принесёт мне моё кресло…
Витька вздохнул и отправился за креслом.
– Щука эта непростая, – стал рассказывать дед, устроившись в кресле поудобнее. – Её поймал после войны один здешний рыбак. Этот человек был очень страстным рыболовом. И очень удачливым. Говорили, что он может рыбу наловить даже в колодце. А если уж он шёл на реку, то без рыбы никогда не возвращался. И вот однажды он отправился на рыбалку, поставил крюки и пошёл спать, а когда с утра решил эти крюки проверить, то обнаружил, что ни одного крюка нет. Все сорваны! Мужик сначала решил, что крюки у него соседи украли и решил их заново поставить. Поставил. К вечеру пошёл снова проверять – и снова все крюки оборваны. Тогда он решил понаблюдать, что происходит. Кто это, значит, его крюки обрывает. И вместо десяти крюков поставил один. Насадил на крючок огромную плотву, вырубил берёзку потолще, привязал к ней шнур и закинул в реку. Сел на берег и стал ждать. Ждёт-ждёт – ничего. Час сидит, два сидит, три – никакой поклёвки. Ну, мужику надоело всё это дело, он взял да и прилёг на бережке, вздремнуть немного. А как проснулся, глядит – удилище его в воде плавает. Он его, значит, как-то там подцепил, вытащил – потянул на себя… И тут из воды показалась рыбина! Это была щука. Но не простая щука, которых в любой речке полным полно, а огромная, каких мужик даже никогда и не видел! Он потом всем рассказывал, что щука была размерами чуть ли не с лодку. Мужик остолбенел. А щука посмотрела на него, посмотрела, а потом как рванет в глубину! Да так резко дернула, что он не успел даже рук разжать – всю кожу ему с ладоней удилищем и сорвало.
– Ушла? – спросил Витька.
– Ушла, – ответил хранитель. – Ушла, только её и видели.
Хранитель замолчал. Он погрузился в свои мысли, и казалось, что он сам переживает все события, случившиеся полвека назад с удачливым рыбаком.
– А дальше? – нарушил молчание Генка.
Хранитель очнулся.
– А дальше он дал зарок – что не будет бриться, пока ту щуку не поймает. Вы знаете, что такое зарок?
– Конечно, знаем, – кивнул Генка. – Однажды я дал зарок не есть шоколада два месяца – и не ел.
– Молодец, – похвалил хранитель. – Вот тот рыбак тоже так поступил. И стал щуку ловить. А поскольку он ещё работал механизатором в колхозе, то ловить эту самую щуку ему приходилось лишь в редкие выходные или по ночам. Хозяйство своё он забросил, двор у него бурьяном зарос, крыша дома прохудилась, и даже жена в конце концов от него ушла. А он всё щуку ловил. Сначала деревенские всё ему помочь хотели, а потом бросили, решили, что мужик просто свихнулся. Говорили, что щуки-то никакой и нет, что он её выдумал. Даже в больницу его хотели положить.
– В психушку, что ли? – спросил Генка.
– Ага. Доктор приезжал, рыбака осмотрел и сказал, что он совершенно здоров. А щука – это может быть что-то из-за ранения головы, на войне полученного. Да и вообще, мало ли что бывает. Пусть ловит, сказал доктор, он же никому не мешает. На работу ходит? Ходит. Значит, всё в порядке. И мужик дальше стал ловить. Много лет он её ловил, чуть ли не десять. К нему даже прозвище такое прицепилось – Щукарь. Все его так и звали. Чего он только не испробовал: и на живца ловил, и на речную крысу, и на мясо и курицу… Всех щук в окрестностях переловил, а эту никак. Но вот в один прекрасный день он прибежал в деревню, собрал народ и позвал за собой. Все пошли к реке. Приходят, а там – мама дорогая! На берегу чудище лежит! – щука невиданной величины. Тут все ему и поверили. И зауважали сразу. А прозвище так и осталось – Щукарь.