– Я не склонен…
– Смотри, – Витька зажал пескаря в левой руке. – Во-первых, живца надо всегда брать мокрой рукой, а если сухой, то у него чешуя быстро слезет. В левой руке зажимаешь пескаря, в правой поводок. Затем осторожно, чтобы ничего не повредить, просовываешь конец поводка живцу в рот и высовываешь его через жаберную крышку.
Витька ловко просунул поводок и протянул его через жабры.
– Теперь пропускаешь поводок до тех пор, пока крючок не будет торчать из-под нижней челюсти живца. Затем к поводку привязываешь леску или шнур, как в нашем случае, и всё – готово. Можно отпускать.
Витька отпустил пескаря в озеро. Бутылку со шнуром он поставил на воду рядом. Пескарь постоял минутку и поплыл в сторону берега. Бутылка заскользила по поверхности.
– Преимущества этого способа, – Витька стал собирать вторую снасть, – заключаются в следующем. Во-первых, мы не повреждаем живца. И если щука на него не клюнет, то его потом вполне можно будет отпустить. Во-вторых, живец на такой оснастке может плавать практически неограниченное количество времени. В-третьих, он ведёт себя гораздо естественнее. В-четвёртых, если живца насаживать по-живодёрски – то он может и сорваться, что нам совсем не нужно.
Витька выпустил в озеро вторую снасть.
– Теперь двигай вон к тем кустам, – указал Витька.
Генка погнал плот к кустам ивы, низко склонившимся над водой на противоположном берегу. Здесь Витька выпустил три кружка.
– Надо расположить кружки по наиболее вероятным местам обитания нашей щуки, – говорил Витька. – И результат будет. Будет! А как же ему не быть? Щука давно не ела. При её размерах голод должен ощущаться особенно остро. Так что она клюнет. Да ещё не на один кружок, а на два-три…
Скоро Витька поставил все кружки. Генка выгнал плот на середину озера и отпустил его по ветру. Ребята сидели, свесив ноги в прохладную воду, и отдыхали.
– Тринадцать штук всё-таки, – бормотал Витька. – Не очень хорошее число… Прямо как тринадцать призраков…
– Число как число, – возразил Генка. – Для меня, например, даже удачное. Я тринадцатого числа родился. И вообще мне на тринадцатое всегда везёт.
– Всё бывает, – покачал головой Витька. – А всё-таки народ считает, что тринадцатое число – неудачное.
– Вот завтра и посмотрим. А пока давай-ка домой пойдём. Есть охота. Люблю повеселиться, особенно пожрать, – сказал Генка и направил плот к пляжу.
Глава 7Облом, опять облом
Утром, наскоро умывшись и перехватив по стакану молока, ребята помчались к озеру. Витька первым запрыгнул на плот, схватил шест и оттолкнулся ото дна.
– Куда спешишь-то так? – Генка еле успел запрыгнуть на плот. – Всю рыбу не выловишь.
Витька молча направил плот к белой коряге. Еще издали они заметили пузыри пластиковых бутылок, раскачивающиеся над водой. Бутылки были слегка притоплены, будто там, внизу, кто-то привесил к ним изрядный груз.
– На месте кружки-то, – сказал Генка. – Не клюнула, наверное. Хотя…
Витька не ответил. Он остановил плот рядом с бутылками, опустился на колени и вытащил первую бутылку. Шнур был размотан.
– Есть? – с надеждой спросил Генка.
Витька подёргал шнур. На другом конце ощущалась неприятная пустота.
– Нет ничего. – Витька принялся выбирать шнур. – Вторую проверь.
Генка стал вытаскивать второй кружок.
– У меня тоже пусто, – сказал он. – Никакого сопротивления.
Витька продолжал сматывать шнур.
– Вот это да! – Витька сел на плот и показал Генке конец шнура.
Медный поводок был перекушен ровно посередине. Аккуратно так перекушен, в один раз.
– У меня то же самое, – Генка показал Витьке такой же перегрызенный поводок.
– Вот это зубы. – Витька сел на доски. – Она ведь не перетирала проволоку, а перекусила! Как ножницами срезала! Раз – и всё! Это ж какие зубы-то надо иметь? Может, здесь какая-нибудь другая рыба, а? Не щука? Может, это пресноводная барракуда?[49]
– Это гигантская тропическая рыба баррамунди[50], – Генка повертел пальцем у виска. – Какая ещё пресноводная барракуда? Таких не бывает! Это обычная щука. Просто очень большая, старая и опытная. Но мы её всё равно поймаем! Кстати, у нас ещё одиннадцать кружков и надо их проверить.
Ребята отправились проверять остальные снасти. И на всех остальных результат был точно таким же – медные поводки были перекушены так же, как и первые два.
– Это она специально, – сказал Витька. – Да, специально. Мы мучились – делали крючки, поплавки, поводки… А она бах – и всё.
– Да уж… – Генка не знал, что сказать. Получалось, что щука у них на самом деле какая-то необычная. Таких вроде бы и не водится, а оказывается, они есть. – Может, сеть попробуем проверить?
Витька согласился. Он продолжал сидеть на досках и тупо рассматривать перекушенные поводки.
– Теперь крюки-то ставить бесполезно, – размышлял он. – Всё равно поперекусывает. А чем её ещё поймать? На трос живца, что ли, посадить?
– Может, она в сеть попалась, – утешал его Генка. – Сейчас подплывём, а она там сидит…
– Нас дожидается! С явными гастрономическими интересами. Эта щука наверняка очень любит детей…
– Посмотрим, – говорил Генка. – Посмотрим! Всё бывает…
Генка подогнал плот вплотную к сежню, закрепил плавсредство шестом и стал проверять сетку. Витька наблюдал за ним, но участия в процессе проверки не принимал.
– Есть! – вдруг крикнул Генка. – Есть, блин! Вниз тянет! Давай, помогай!
Витька вскочил и схватился за верхнюю тетиву сетки. И на самом деле почувствовал мощные рывки.
– Не может быть… – сказал он.
– Тащи давай, не может быть!
И они принялись вытаскивать сеть на плот.
– Вон она! – закричал Генка. – Вижу!
В воде показался пёстрый щучий бок. Ребята уперлись покрепче в плот и выволокли на настил большую желтоватую рыбину. Щука извивалась и пыталась спрыгнуть в воду.
– Попалась, уткоедка! – Генка треснул щуку веслом по голове, и та сразу успокоилась.
– Это не она, – разочарованно сказал Витька. – Зря ты её треснул. Это обычная крупная щука. Крупная, но не более того. Утку она не сможет утащить. А наша щука не крупная. Наша щука огромная. Гигантская!
– Да? – Генка скептически потрогал свой первый улов. – А мне показалось, что эта тоже гигантская…
– Смотри-ка лучше, – Витька перевернул пойманную щуку. – Во дела!
По щучьему боку у головы и у хвоста проходили две глубокие борозды с вырванным белым мясом и распотрошенной чешуей.
– А вот это сделал уже наш клиент, – Витька показал на борозды. – Пытался эту щучку сожрать.
– А что, разве щуки других щук едят? – спросил Генка.
– Ещё как едят! – ответил Витька. – С большим аппетитом. А та, большая щука, ухватила эту попёрек туловища. Теперь представь, какие у неё челюсти!
Витька измерил пальцами расстояние между бороздами.
– Ого! – изумился Генка. – Но тогда… тогда она точно не щука, а… крокодил какой-то. Сорок с лишним сантиметров челюсть. А может и больше! Просто щучий великан!
– Вот и я о чём. – Витька подтолкнул плот к пляжу. – А мы на него с какими-то крючочками! Он в этом озерце всех уже слопал, даже за тутошних щук принялся. Недаром они через протоку удрать пытаются.
– Да уж… – Генка поднял оглушённую рыбину и засунул её в бидон, хвост остался торчать снаружи. – Отнесем её домой, пусть тётка пожарит.
– Хорошо.
Они причалили и привязали плот к коряге.
– Ты, Ген, иди, щуку пока отнеси, а я тут посижу, подумаю, – Витька уселся на песок.
Генка пожал плечами и потащил домой щуку. Когда он вернулся, Витька продолжал сидеть на месте.
Погода изменилась. Солнце исчезло, стало облачно и прохладно, песок остыл. Витька ёжился от холода, но с песка не вставал. Генка подошёл и сел рядом. Витька молчал.
– Знаешь, чем можно попробовать её поймать? – сказал вдруг Витька.
– Чем? – Генка свернул в трубочку кусочек бересты, сделал факел, поджёг и теперь грел на нём руки.
– Её можно попытаться застрелить из подводного ружья.
– А где мы возьмём подводное ружьё? – спросил Генка. – Его из проволоки не свяжешь. Да и вообще подводное снаряжение… Кто нам его сюда притаранит?
Ребята переглянулись.
– Жмуркин! – в один голос сказали они.
– Бежим домой! – Генка вскочил.
– А как мы до усадьбы доберёмся?
– Забыл, что ли? – Генка уже бежал по направлению к дому. – У тётки же есть Берёзка! Кто первым добежит, тот сидит спереди.
Первым до конюшни добежал долговязый Витька.
Берёзка жевала сено и зевала.
– Запрягать долго, – сказал Генка. – Поэтому едем верхом. Я однажды видел, как седло приделывают. Ну, в смысле, лошадь засёдлывают. Сейчас попробую.
Генка неумело забросил на спину Берёзки седло и криво затянул снизу подпруги. Кое-как приладил уздечку.
– Пойдёт, – сказал он. – Давай, Витька, забирайся.
Витька подставил под бок лошади стул и вскарабкался в седло.
– Ноги вот в эти штуки засовывай, – руководил Генка. – Стремена называются…
– Не учи… – Витька вставил ботинки в стремена.
Генка забрался в седло сразу за ним. Витька взял в руки уздечку.
– Что говорить-то надо? – спросил он.
– Что-что, как обычно, – ответил Генка: – Н-но, мёртвая!
– Н-но, мёртвая! – сказал Витька и легонько ткнул лошадиные бока пятками.
Берёзка послушно вышла из конюшни и двинулась по направлению к колхозной усадьбе.
Через километр Генка сказал, что двенадцать километров – не такое уж и большое расстояние. Через два заметил, что он не создан для верховой езды. Через восемь километров Генка умолял Берёзку бежать чуть помедленнее, а то и вовсе перейти на шаг. К концу двенадцатого километра он просто мычал и иногда произносил бессмысленным голосом: «Буря мглою небо… кроет…» Витька переносил путешествие стоически.
Берёзка остановилась на центральной площади колхоза как раз напротив почты. Генка сполз на землю. Витька соскочил пружинисто и будто бы привычно.