Броуди взглянул на часы. В начале десятого ехать к Салли Гарднер было уже поздно. Он надеялся, что она уже спит. Наверняка Грейс Финли дала ей какую-нибудь таблетку или глоток виски, и она заснула. Прежде чем уйти, Броуди позвонил на пост береговой охраны в Монток и сообщил дежурному о Бене Гарднере. Тот ответил, что с рассветом вышлет на поиски тела катер…
– Спасибо, – поблагодарил Броуди. – Надеюсь, тело вы обнаружите до того, как его выбросит на берег. – И вдруг пришел в ужас от собственных слов. Речь ведь шла о Бене Гарднере, его друге! Что подумала бы Салли, если бы услышала его сейчас? Пятнадцать лет дружбы, и теперь все, пустота. Нет больше Бена Гарднера. Есть только «тело», и его лучше бы найти до того, как оно превратится в кровавое месиво.
– Попробуем, – ответил дежурный. – Да уж, досталось вам, ребята. Ну и лето нынче, врагу не пожелаешь!
– Остается надеяться, что не последнее, – проговорил Броуди. Он повесил трубку, выключил свет в кабинете и вышел к машине.
Свернув к дому, Броуди увидел знакомый голубоватый свет в гостиной. Мальчики смотрели телевизор. Он прошел через переднюю дверь, выключил свет на крыльце и заглянул в полутемную гостиную. Старший сын, Билли, лежал на диване, опершись на локоть. Мартин, средний сын, двенадцати лет, нежился в мягком кресле, положив босые ноги на журнальный столик. Восьмилетний Шон сидел на полу, прислонившись к дивану, и гладил кошку у себя на коленях.
– Ну, как дела? – спросил Броуди.
– Все хорошо, папа, – не отрывая взгляда от телевизора, ответил Билли.
– А где мама?
– Наверху. Она велела передать, что твой ужин на кухне.
– Отлично. Разве уже не поздно, Шон? На часах почти половина десятого.
– Ладно, ухожу, – сказал Шон.
Броуди прошел на кухню, открыл холодильник и взял банку пива. На кухонном столе на сковородке лежали в застывшей подливе остатки тушеной говядины. Мясо было коричневато-серое, волокнистое. «Это что, ужин, что ли?» – поморщился Броуди. И решил сделать себе сандвич. В холодильнике нашлось несколько бифштексов, пакет куриных ножек, с десяток яиц, банка маринованных огурцов и двенадцать жестянок содовой шипучки. Он нашел засохший ломтик сыра с загнутыми краями, свернув, сунул себе в рот. Поразмышлял некоторое время, не разогреть ли говядину, затем громко произнес: «А, черт с ним!» Отыскал два куска хлеба, намазал их горчицей, снял с магнитной планки на стене нож для резки мяса и отрезал толстый кусок говядины. Положил мясо на ломоть хлеба, сверху несколько маринованных огурчиков, прикрыл все это другим ломтем хлеба. Потом переложил на тарелку, взял пиво и поднялся по лестнице в спальню.
Эллен сидела на кровати и читала «Космополитен».
– Привет, – сказала она. – Трудный выдался день? По телефону ты мне ничего не сказал.
– Трудный. Впрочем, нынче все дни трудные. Слышала, кстати, про Бена Гарднера? Когда я разговаривал с тобой по телефону, то еще не был до конца уверен, что с ним стряслось. – Он поставил тарелку и пиво на туалетный столик и присел на край постели, чтобы снять ботинки.
– Да. Мне позвонила Грейс Финли. Она спросила, не знаю ли я, где доктор Крейг. Грейс хотела дать Салли снотворное.
– Так ты разыскала его?
– Нет. Но я послала Шона, и он отнес ей секонал.
– Какой еще секонал?
– Ну, снотворное в таблетках.
– Не знал, что ты тоже принимаешь снотворное.
– Нечасто. Так, иногда.
– А ты-то где раздобыла?
– У доктора Крейга. Когда ходила к нему по поводу своих нервов. Помнишь, я рассказывала?
– Ну, да, припоминаю…
Броуди швырнул ботинки в угол, встал, снял брюки, аккуратно сложил и повесил на спинку стула. Потом снял рубашку, повесил ее на плечики в стенной шкаф. Усевшись в трусах и футболке на кровать, взялся за сандвич. Мясо было сухим и жилистым. Во рту он ощутил только вкус горчицы…
– А ты нашел говядину? – спросила Эллен.
Из-за того, что рот у Броуди был набит едой, он смог лишь утвердительно кивнуть.
– А что ты тогда ешь?
– Говядину.
– Ты ее подогрел?
– Нет. Да ничего, мне и так нормально.
Эллен поморщилась.
– Ну-ну…
Броуди молча ел, Эллен бесцельно листала журнал. Так прошло несколько минут. Эллен перевернула последнюю страницу и положила журнал себе на колени.
– О боже! – вдруг воскликнула она.
– Что случилось?
– Вспомнила про Бена Гарднера. Ведь это так ужасно. Что же теперь будет с Салли?
– Не знаю, – ответил Броуди. – Я беспокоюсь за нее. У нее вообще есть на что жить?
– Сомневаюсь. Если и есть, то совсем немного. Кажется, она целый год не покупала детям ничего нового. Помню, она не переставала твердить, что мечтает покупать мясо чаще, чем раз в неделю. Вместо того чтобы без конца есть рыбу, которую поймал Бен… Она может рассчитывать на что-нибудь по социальному страхованию?
– Ну, что-то она, конечно, получит, но совсем немного. Ну, можно еще рассчитывать на благотворительность.
– Нет, она не согласится, – заметила Эллен.
– Погоди! В ее нынешнем положении чрезмерная гордыня – не лучшее средство. Ведь теперь у нее даже рыбы не будет.
– А мы могли бы что-нибудь для нее сделать?
– Мы лично? Только что? Сами-то мы не такие уж богачи. А вот город мог бы ей помочь. Я поговорю об этом с Воном.
– Ты-то как, смог чего-нибудь добиться?
– Ты хочешь спросить, поймали мы эту тварь или нет? Нет, не поймали. Медоуз вызвал сюда одного своего приятеля-океанографа, из института в Вудс-Хоуле. Правда, пока не пойму, чем он тут сможет нам помочь.
– А как он выглядит?
– Да обыкновенно. Молодой, довольно приятный парень. Немного заносчивый, что, впрочем, неудивительно. Здешние места знает вроде бы прилично.
– Надо же, и откуда?
– Сказал, что еще мальчишкой приезжал в Саутгемптон. Проводил там лето.
– Работал?
– Не знаю. Наверное, просто жил с родителями. Похоже, еще тот типаж.
– Какой?
– Ну, из состоятельных курортников. Богатые папа с мамочкой. Да ты и сама все знаешь!
– Не сердись, я ведь просто так спросила.
– Я не сержусь. Просто ты отлично представляешь этот типаж. Ты ведь и сама оттуда вышла.
Эллен улыбнулась.
– Ну, тоже скажешь! Теперь я уже просто старая дама.
– Чушь! – ответил Броуди. – В купальнике ты дашь фору девяти из десяти летних красоток. – Ему было приятно, что жена намекает на комплименты, и не менее приятно говорить их. Это стало своего рода ритуальной прелюдией к сексу. Вид Эллен в кровати неизменно вызывал у Броуди желание. Ее волосы ниспадали на плечи, заканчиваясь завитками, а в глубоком вырезе ночной рубашки были видны обе груди почти до сосков.
– Пойду почищу зубы, – сказал он. – Я быстро.
Когда он вернулся из ванной, то еще чувствовал сильное возбуждение. Он подошел к туалетному столику, чтобы выключить свет.
– Знаешь, – сказала Эллен, – мне кажется, наших мальчиков надо отдать на теннис.
– Зачем? Разве они хотят играть в теннис?
– Нет, но ведь это отличный вид спорта. И, кроме того, это поможет им, когда они повзрослеют.
– Поможет в чем?
– Ну, поможет сойтись с нужными людьми. Если ты хорошо играешь в теннис, то можешь вступить в любой клуб и познакомиться с разными людьми. Сейчас самое время поучиться.
– А где им брать уроки?
– Я тут как раз подумала о клубе «Филд».
– Насколько я знаю, мы не члены этого клуба.
– Но зато могли бы ими стать. Я знакома кое с кем оттуда. Эти люди могли бы дать нам рекомендацию.
– Слушай, забудь ты об этом.
– Почему?
– Прежде всего потому, что мы с тобой это попросту не потянем. Могу поспорить, что только чтобы вступить туда, придется выложить тысячу долларов. А потом еще и каждый год платить по несколько сотен. У нас нет таких денег.
– Но у нас есть кое-какие сбережения.
– Но не для уроков же тенниса! Давай не будем об этом. – Он потянулся к выключателю.
– Мальчикам было бы там неплохо.
Броуди оперся рукой о туалетный столик.
– Послушай, мы не из тех, кто играет в теннис. Это не наш круг. Мы там будем чужие. И нам там не обрадуются.
– Откуда ты знаешь? Мы ведь ни разу не пробовали туда вступить.
– Лучше оставим этот разговор. – Он выключил свет, подошел к ее кровати, откинул одеяло и улегся рядом с Эллен. – Кроме того, – продолжал он, лаская носом ее шею, – есть другой вид спорта, в котором я чувствую себя намного лучше.
– Мальчишки еще не спят.
– Они смотрят телевизор. Даже если тут взорвется бомба, они ничего не услышат. – Он поцеловал ее в шею и начал гладить ладонью ее бедра.
Эллен зевнула.
– Так хочется спать, – сказала она. – Я выпила снотворное до твоего прихода.
Броуди перестал ее гладить.
– Ну, вот какого черта?
– Я неважно спала прошлую ночь и не хотела просыпаться, если ты явишься поздно ночью. Поэтому и приняла таблетку.
– Выброшу к чертям собачьим эти таблетки. – Он поцеловал ее в щеку, хотел поцеловать в губы, но в этот момент она снова зевнула.
– Извини, – сказала она. – Боюсь, ничего не получится.
– Получится. Все, что от тебя требуется, помочь немного.
– Прости, я очень устала. Но ты… если хочешь. Я постараюсь не заснуть.
– Нет уж, – сказал Броуди и перевалился на свою постель. – Я не любитель насиловать трупы.
– Ну, это ты зря…
Броуди не ответил. Он лег на спину и уставился в потолок. Он чувствовал, что желание близости уже прошло, уступив место тупой боли.
Несколько мгновений спустя Эллен спросила:
– А как, ты говоришь, зовут друга Гарри Медоуза?
– Хупер.
– Случайно не Дэвид Хупер?
– Нет, мне кажется, его зовут Мэтт.
– Когда-то давным-давно я куда-то ходила с человеком по имени Дэвид Хупер. В кафе, кажется. Помню… – договорить она не успела, веки ее сомкнулись, и вскоре она глубоко задышала, погрузившись в сон.
В нескольких кварталах оттуда, в небольшом дощатом доме, чернокожий мужчина сидел у кроватки сына.