– В самом деле? – Эллен покраснела, а Альберт Моррис засмеялся.
– Ну, я то и дело влюблялся во всех девушек, с которыми встречался Дэвид, – сказал Хупер.
– Боже мой!
Моррис протянул Хуперу сдачу, а Хупер сказал Эллен:
– Я, кстати, сейчас еду в порт. Вас подвезти?
– Спасибо. Я на машине. – Она поблагодарила Морриса и направилась к выходу. Хупер последовал за ней. – Так, значит, вы теперь ученый? – спросила она, когда они вышли на улицу.
– Так уж случилось. Начинал специализироваться в английском. Но потом прослушал курс по морской биологии. Так просто, из любопытства, и вот на тебе! – попался на крючок.
– Неужели тема так увлекла?
– И да и нет. Вообще-то я всегда был помешан на океане. Когда мне было лет двенадцать или тринадцать, то самым большим удовольствием для меня было, когда я, захватив спальный мешок, отправлялся на пляж и всю ночь лежал там на песке, слушая шум волн и размышляя о том, откуда они пришли и сколько интересного повидали на своем пути. А вот что меня действительно зацепило в колледже – так это рыбы, а точнее – акулы.
Эллен рассмеялась:
– Разве в такое можно влюбиться? Ужас какой! Это все равно что испытывать страсть к тем же крысам.
– Вот так многие и думают, – вздохнул Хупер. – И ошибаются. У акулы есть все, о чем может только мечтать ученый. Они красивы. Господи, как же они красивы! Это невероятно совершенный механизм. Они грациозны, как птицы. И загадочны, как любые другие существа на земле. Никто не знает, сколько они живут и каким инстинктам подчиняются. Кроме голода, конечно. Есть более двухсот пятидесяти видов акул, и каждый по-своему уникален! Бывает, ученый бьется всю жизнь, пытаясь разгадать какие-нибудь тайны, связанные с акулами. И вот, когда он уже готов к каким-то выводам, новый, ранее неизвестный факт, по сути, сводит на нет всю прежнюю работу. В течение двух тысячелетий люди пытались отыскать эффективное средство, которое отпугивало бы акул. Но так ничего толком и не нашли. – Он замолчал, взглянул на Эллен и улыбнулся. – Простите, увлекся. Я не собирался читать лекцию. Как видите, я буквально одержим этой темой.
– Наверное, убедились, – сказала Эллен, – что в этом деле я ничего не смыслю. Вы ведь учились в Йельском университете?
– Конечно. Где же еще? За исключением дяди, который вылетел из геологического колледжа в Эндовере и потом заканчивал обучение то ли в Майами, то ли в Огайо, все мужчины в нашем роду на протяжении четырех поколений учились именно в Йельском университете. Затем я поступил в аспирантуру Университета Флориды. А потом два года гонялся за акулами по всему свету.
– Наверное, было интересно?
– Для меня это было райское наслаждение. Это все равно что алкоголику дать ключи от винного погреба. Я изучал акул в Красном море и нырял за ними у побережья Австралии. Чем больше я узнавал о них, тем больше понимал, что на самом деле ничего о них не знаю.
– Вы ныряли за ними?!
Хупер кивнул.
– В основном, конечно, в клетке, но иногда и без нее. Могу догадаться, о чем вы сейчас думаете. Многие считают, что я сознательно тороплю собственную смерть. Моя мать, например. Но если знаешь, что делаешь, то риск практически сводится к нулю.
– Вы, наверное, крупнейший в мире специалист по акулам.
– Ну, это вряд ли, – усмехнулся Хупер, – но стремлюсь к этому. Единственная экспедиция, в которой я не участвовал – и я бы многое отдал, чтобы в ней участвовать, – это экспедиция Питера Гимбела. Они постоянно снимали на пленку, представляете! О такой экспедиции можно только мечтать. Им довелось поплавать с двумя большими белыми акулами. Тот же вид, что и здесь, у вас.
– Рада, что вы не участвовали в той экспедиции, – сказала Эллен. – Вы бы наверняка захотели взглянуть на мир глазами одной из этих акул, поплавать рядом. Но расскажите мне о Дэвиде. Как у него дела?
– В целом он в порядке. Работает маклером в Сан-Франциско.
– В целом, говорите? Что вы хотите этим сказать?
– Ну, он еще раз женился. Первой женой, как вы, наверное, знаете, была Пэтти Фремонт.
– Конечно. Я часто играла с ней в теннис. Можно сказать, что Дэвид достался ей от меня по наследству. Пожалуй, так оно и произошло.
– Они прожили три года, пока она не сошлась с одним владельцем семейного предприятия в Антибе. Ну, а Дэвид нашел себе другую девушку. Ее отец владел контрольным пакетом акций одной нефтяной компании. Девушка довольно милая, но вот умом ее бог явно обделил. Имей Дэвид хотя бы крупицу здравого смысла, он держался бы за вас, как за талисман.
Эллен вспыхнула и тихо произнесла:
– Приятно слышать.
– Нет, я серьезно. Будь я на его месте, я бы поступил именно так.
– Ну, а вы-то как? Какой девушке удалось заманить вас в свои сети?
– Пока никакой. Думаю, девушки просто не понимают, как на самом деле им повезло, – рассмеялся Хупер. – Лучше расскажите мне о себе. Хотя не надо. Попробую и сам угадать. У вас трое детей. Правильно?
– Верно. Я и не думала, что это так заметно.
– Нет, нет, что вы! Я не это имел в виду. Совсем незаметно. Ваш муж, дайте-ка подумать… адвокат. У вас в городе квартира и еще летний дом в Эмити. Лучше и не придумаешь! Наверное, вы счастливы. Очень рад за вас.
Эллен, улыбаясь, покачала головой.
– Ну, не совсем так. То есть я хочу сказать, вы не все угадали. Мой муж – начальник полиции в Эмити.
В глазах Хупера лишь на секунду мелькнуло удивление. Хлопнув себя по лбу, он воскликнул:
– Ну и болван же я! Конечно, Броуди. Вот здорово. А я почему-то не сообразил. Ведь я познакомился с вашим мужем вчера вечером. Похоже, он что надо.
Эллен показалось, что в голосе Хупера она уловила легкую иронию. Но она тут же мысленно отчитала себя: «Не будь глупышкой, зачем накручивать лишнего?»
– Сюда надолго приехали? – спросила она.
– Не знаю. Все зависит от того, как пойдут дела с нашей акулой. Как только она уплывет, я тоже уеду.
– А живете в Вудс-Хоуле?
– Не совсем там, хотя и неподалеку. В Хайанниспорте. У меня там небольшой домик. Вообще, обожаю находиться рядом с водой. Стоит мне отъехать больше, чем на десять миль от берега, как начинается клаустрофобия.
– Вы живете один?
– Один. Я, куча книг и еще дорогущая стереосистема. А вы, кстати, еще танцуете?
– Танцую?
– Ну да. Только сейчас вспомнил. Дэвид рассказывал, что вы были самой лучшей партнершей из всех его девушек. Вы даже победили в каком-то конкурсе, не так ли?
Прошлое – как птица, которую долго продержали в клетке и в один прекрасный момент выпустили на волю – вдруг налетело откуда-то, закружило…
– Да, мы танцевали самбу, – ответила она. – В «Пляжном клубе». Я уже забыла. Нет, больше я не танцую. Мартин тоже не танцует, а если бы и танцевал, то теперь, думаю, уже не играют такую музыку.
– Жаль. Дэвид говорил, что танцевали вы потрясающе.
– Вечер получился великолепный, – сказала Эллен, пытаясь вспомнить былое и перебирая в памяти подробности. – Выступал джаз-банд Лестера Лейнина. По всему клубу развесили украшения из гофрированной бумаги и воздушные шарики. Дэвид надел свой любимый красный пиджак.
– Теперь он у меня, – сказал Хупер. – Достался мне по наследству.
– Они играли замечательные песни. Например, «Горная зелень». Дэвид так здорово танцевал тустеп! Мне тустеп давался с большим трудом, рядом с ним мне было непросто. Единственное, что он не танцевал, был вальс. Говорил, что от него голова идет кругом. Все кругом были такие загорелые! Кажется, в тот вечер на мне было желтое платье. Выбрала его под свой загар. Тогда проводилось два конкурса: по чарльстону – в нем победили Сузи Кендалл и Чип Фогерти. И еще по самбе. «Бразилию» сыграли в самом конце, и мы танцевали как будто в последний раз. Я думала, что, как только танец закончится, я рухну на пол. Знаете, какой нам вручили приз? Банку консервированной курицы! Я хранила ее у себя в комнате до тех пор, пока банка не вздулась и отец, рассердившись, не заставил меня ее выбросить. – Эллен улыбнулась. – Забавные были времена. Но я стараюсь часто о них не вспоминать.
– Почему?!
– Прошлое всегда представляется в лучшем свете, чем было на самом деле. А потом, в будущем, мы будем так же думать и о том, что происходит сейчас. Вообще, когда часто теребишь в памяти прошлые радости, это наводит тоску. И кажется, что тебе уже никогда не станет так хорошо, как раньше.
– А я вот стараюсь не думать о прошлом.
– Правда? Но почему?
– Просто оно получилось не таким уж замечательным, только и всего. Дэвид все-таки первенец. Мысли обо мне возникли у родителей уже после. Думаю, мной они хотели еще больше укрепить свой брак. Но в этом я им помочь не смог. Вообще, плохо, когда не оправдываешь связанных с тобой надежд. Когда родители разошлись, Дэвиду было двадцать лет. Мне не было и одиннадцати. Да и сам развод получился не таким уж мирным. Как, впрочем, и несколько лет, которые ему предшествовали. История стара как мир, ничего особенного. Но какого-то воодушевления в ней не почерпнешь. Может быть, конечно, я здесь преувеличиваю. Но, как бы то ни было, я с оптимизмом смотрю вперед. И не оглядываюсь назад.
– Может быть, так и нужно.
– Не знаю. Наверное, если бы у меня было счастливое прошлое, я бы в основном жил им. Однако… довольно об этом. Мне пора в порт. Может, все-таки подвезти вас?
– Нет, спасибо. Моя машина на противоположной стороне улицы.
– Ладно. Знаете… – Хупер протянул руку. – Было просто замечательно снова встретиться. И я надеюсь все же увидеться с вами до отъезда.
– Было бы приятно, – проговорила Эллен, пожимая ему руку.
– Сомневаюсь, что мне удастся вытащить вас как-нибудь на теннисный корт. Но все же?
Эллен засмеялась.
– На теннисный корт? Я уж и не вспомню, когда в последний раз брала в руки теннисную ракетку. Но все равно спасибо за приглашение.
– Не за что. Увидимся. – Хупер повернулся и быстро пошел по тротуару к своему зеленому «Форду».