– В самом деле, – сказала Дейзи.
Броуди решил сдерживаться, чтобы не расстраивать Эллен.
– Знаете, – сказал он, – я не нахожу…
– Могу поспорить, что Мэтт пробовал.
– Может быть, он и пробовал. Но я не понимаю, какое это…
– Мэтт, простите, – сказала Дейзи, намеренно повысив голос. Разговор на другом конце стола тут же смолк. – Мне вот любопытно, вы когда-нибудь пробовали «МиГ»? Кстати, миссис Броуди, гаспачо получился потрясающий!
– Спасибо, – сказала Эллен. – Но что такое «МиГ»?
– Однажды довелось, – ответил Хупер. – Но на это я как-то не подсел.
– Вы должны обязательно рассказать мне, – попросила Эллен. – Что это?
– Мэтт расскажет, – сказала Дейзи и, как только Броуди повернулся к ней, чтобы что-то сказать, наклонилась к Медоузу: – Расскажите мне о грунтовых водах.
Броуди поднялся и начал собирать тарелки. Войдя на кухню, он почувствовал легкую тошноту и головокружение, на лбу выступил пот. Но когда он положил тарелки в раковину, малоприятные ощущения прошли.
Эллен вошла в кухню следом за ним и надела фартук.
– Надо, чтобы ты помог мне нарезать мясо, – сказала она.
– О’кей, не вопрос, – кивнул Броуди и принялся искать в серванте нож для мяса и вилку. – Ты-то что об этом думаешь?
– О чем именно?
– Ну, об этом «МиГ»? Хупер объяснил, что это такое?
– Да. Довольно забавно, правда? И вкусно, наверное!
– Откуда ты знаешь?
– Никто ведь не знает, чем занимаемся мы, женщины, когда собираемся вместе в больнице. На вот, режь, – специальной двузубой вилкой она положила кусок баранины на разделочную доску. – Нужно нарезать ломтями толщиной в три четверти дюйма, как для бифштекса.
«Эта сучка Уикер права в одном, – подумал Броуди, полоснув ножом по мясу, – я и в самом деле чувствую себя отчужденным. Причем прямо сейчас».
Отрезав кусок, Броуди сказал:
– Послушай, ты, по-моему, говорила, что это баранина.
– Ну, да, так и есть.
– Но ведь она даже не прожарена. Гляди! – Он поднял отрезанный кусок. Он был весь розовый, а в середине почти красный.
– Все правильно. Такой она и должна быть.
– Да нет! Если это баранина, то не такой! Баранина должна быть хорошенько прожарена.
– Мартин, уж поверь мне. Именно так готовится «бабочка». Точно тебе говорю.
– Не стану я есть сырую баранину! – повысив голос, заявил Броуди.
– Ш-ш-ш! Ради бога, Мартин. Можно потише?
Броуди хрипло прошептал:
– Тогда возьми и дожарь это проклятое мясо обратно, и пусть оно дожарится.
– Оно готово! – сказала Эллен. – Если не хочешь, можешь не есть, но я буду подавать именно таким.
– Тогда режь сама, – проворчал Броуди. Швырнув нож и вилку на доску, он взял две бутылки красного вина и вышел из кухни.
– Потерпите немного, – сказал он, подходя к столу, – ужин пока не поспел. Повару нужно сначала зарезать барана. Она хотела подать его живым, но он укусил ее за ногу. – Броуди поднял бутылку над чистым бокалом. – Никак не пойму, почему нельзя налить красное вино в те же бокалы, где было белое?
– Ну, это потому, что вкусы не сочетаются, – проговорил Медоуз.
– Ты пытаешься мне объяснить, что от этого пучит? – Броуди наполнил шесть бокалов и сел. Потом сделал маленький глоток вина. – Неплохо. – Он причмокнул и сделал еще глоток, потом еще. И заново наполнил свой бокал.
Из кухни вышла Эллен с разделочной доской. Она положила ее на буфет рядом со стопкой тарелок. Затем вернулась на кухню и появилась вновь. На этот раз она принесла два блюда с гарниром.
– Надеюсь, мясо понравится, – сказала она. – По этому рецепту я приготовила впервые.
– А что это? – спросила Дороти Медоуз. – Какой изумительный запах!
– Бараньи «бабочки» в маринаде.
– Неужели? А из чего состоит маринад?
– Там имбирь, соевый соус и еще много всякой всячины. – Она выкладывала на тарелки толстые куски баранины, спаржу и кабачки, передавала Медоузу, а тот расставлял их на столе.
Когда всем подали еду и Эллен села, Хупер поднял свой бокал и сказал:
– Тост за шеф-повара.
Все подняли бокалы, и Броуди сказал:
– Удачи.
Медоуз взял в рот кусок мяса, пожевал его, посмаковал.
– Фантастика! – воскликнул он. – На вкус как нежнейшее филе, только еще лучше. А какой аромат!
– Из твоих уст, Гарри, – сказала Эллен, – это особенно приятно слышать.
– Восхитительно, – кивнула Дороти. – Пообещай, что дашь рецепт! Гарри теперь мне не простит, если буду готовить такое блюдо реже, чем раз в неделю!
– Боюсь, в таком случае лучше ограбить банк, – заметил Броуди.
– Но ведь это так вкусно, Мартин, не находишь?
Броуди не ответил. Он положил в рот кусочек мяса и вдруг опять почувствовал приступ тошноты. И на лбу снова выступил пот. Возникло странное ощущение, будто его телом управляет кто-то другой, а сам он уже потерял над ним контроль. Вилка сделалась тяжелой, и он боялся, что она, того и гляди, выскользнет и с грохотом упадет на стол. Он сжал ее покрепче. Броуди знал, что если он сейчас попробует заговорить, язык его не послушается. А все от вина! От чего же еще! Он осторожно подался вперед и отодвинул бокал с вином. Он скользнул пальцами по скатерти, чтобы не опрокинуть бокал. Потом откинулся на спинку стула и глубоко вздохнул. В глазах помутнело. Он пытался сосредоточить взгляд на картине, которая висела над головой Эллен, но Эллен болтала о чем-то с Хупером, и это мешало Броуди. И каждый раз, когда она обращалась к нему, то дотрагивалась до его рук. Легко и почти незаметно, но Броуди в этом жесте увидел нечто интимное, как будто они делились какими-то секретами. Он уже не слышал, о чем говорят за столом. Последнее, что донеслось до него и что он смог разобрать, было: «Разве вы так не думаете?» Когда это произнесли? Кто? Он не знал. Он рассеянно поглядел на Медоуза, который разговаривал с Дейзи. Потом посмотрел на Дороти и буркнул:
– Да.
– Что ты сказал, Мартин? – Дороти недоуменно посмотрела на него. – Ты ведь что-то сказал?
Говорить он не мог. Хотелось встать и выйти на кухню. Но он не верил, что получится и что ноги не подведут его. Нет, отсюда он сможет выбраться, только если будет за что-нибудь держаться. Лучше сидеть спокойно и не дергаться. Глядишь, и само пройдет.
И прошло. Голова начала понемногу проясняться. Эллен снова коснулась руки Хупера. Вот так все время: скажет что-нибудь и коснется, скажет и коснется…
– Ну и духота, – наконец сказал, после чего встал и направился – осторожной, но твердой походкой – к окну. Распахнув его, он облокотился на подоконник и прижался лицом к сетке. – Замечательный вечер, – сказал он. Потом выпрямился. – Наверное, выпью стакан воды. – Он зашел на кухню и тряхнул головой. Потом открыл кран и смочил лоб холодной водой. Наполнил до краев стакан воды и выпил до дна, потом снова наполнил и снова выпил. Сделав несколько глубоких вдохов, он вернулся в столовую и сел. Взглянул на тарелку с едой. Подавив дрожь, улыбнулся Дороти.
– Кому еще баранины? – спросила Эллен. – Здесь ее много.
– В самом деле! – воскликнул Медоуз. – Но все же положи сначала другим. А то если все это дело оставить на мое попечение, то боюсь, другим уже не хватит.
– Догадываюсь, что ты будешь говорить завтра, – заметил Броуди.
– Что же?
Понизив голос, Броуди с серьезным видом произнес:
– Это невероятно, но всю баранину я съел один.
Медоуз и Дороти рассмеялись, а Хупер высоким фальцетом, да еще и с подвыванием, произнес:
– Нет, это я съел.
Теперь даже Эллен не выдержала и прыснула. Обстановка явно разрядилась.
К тому времени, когда подавали десерт – кофейное мороженое, – Броуди уже чувствовал себя получше. Он съел две порции мороженого и непринужденно поболтал с Дороти. И не смог сдержать улыбки, когда Дейзи рассказала, как на прошлый День благодарения она добавила марихуану в приправу для индейки.
– Забеспокоилась я лишь тогда, – с трудом превозмогая смех, сказала Дейзи, – когда мне позвонила моя незамужняя тетка и спросила, можно ли ей приехать ко мне на ужин. Индейка уже была приготовлена и… заправлена марихуаной.
– Что же случилось потом? – с нетерпением спросил Броуди.
– Что, что… Дала ей кусок индейки без приправы, но она, видите ли, захотела с приправой. Тогда я плюнула – мол, будь что будет – и положила ей большую ложку приправы.
– И?..
– Так вот к концу ужина она хихикала, как девчонка. Даже порывалась танцевать.
– Хорошо, что меня там не было, – сказал Броуди. – Я бы арестовал вас за подрыв моральных устоев старой девы!
Кофе пили в гостиной. Броуди предложил выпить чего-нибудь покрепче, но согласился один лишь Медоуз.
– Рюмочку коньяка, если можно, – сказал он.
Броуди поглядел на Эллен, как бы спрашивая, есть ли в доме коньяк?
– Наверное, в буфете, – сказала она, поняв его взгляд.
Броуди налил Медоузу и тут же подумал, не налить ли себе. Однако не стал, решив не искушать судьбу.
Вскоре после десяти Медоуз начал зевать и сказал:
– Дороти, думаю, нам пора. Мне трудно будет выполнять свой общественный долг, если я задержусь допоздна.
– Мне тоже надо идти, – сказала Дейзи. – В восемь должна быть на работе. Хотя в последнее время торговля идет неважно.
– Не только у вас, моя милая, – сказал Медоуз.
– Знаю. Когда пашешь за комиссионные, это чувствуется как-то особенно остро.
– Ну, надеемся, что худшее уже позади. Насколько я понял нашего эксперта, этот Левиафан нас покинул, – поднимаясь, сказал Медоуз.
– Есть такая вероятность, – сказал Хупер. Он встал. – Мне тоже пора.
– О, не уходите! – воскликнула Эллен. Эти слова она произнесла с каким-то особенным порывом. Осознав это, она смутилась и быстро добавила: – Еще ведь только десять часов.
– Знаю, – сказал Хупер. – Но если завтра повезет с погодой, то хочу пораньше встать и выйти в океан. К тому же у меня машина, и по пути я могу подбросить и Дейзи.
– Было бы замечательно, – сказала Дейзи. Голос ее был, как всегда, ровным и невыразительным.