Плоть раскрылась, и окровавленные внутренности – белые, синие и красные – ухнули в воду, словно мокрое белье из корзины. Квинт перекусил поводок, и акула ушла за борт. Едва голова скрылась под водой, как рыба стала биться и метаться в мутном облаке крови и кишок, кусая и заглатывая оказавшиеся поблизости куски. Проглоченное тут же вываливалось через дыру в брюхе и снова попадало в пасть.
– А теперь смотрите, – сказал Квинт. – Если повезет, через минуту сюда примчатся другие голубые акулы, и уж они помогут ей доесть себя. Если соберется достаточно много, увидите настоящее пиршество обжор. Вот уж шоу. Людям нравится.
Как завороженный Броуди наблюдал за пожирающей собственные внутренности акулой. Через секунду из глубины поднялась акула поменьше – около четырех футов в длину – и отхватила изрядный кусок от выпотрошенной рыбы. Зубы сомкнулись, голова мотнулась в сторону, и хищница проглотила добычу.
Следующая акула не заставила себя долго ждать, за ней последовала еще одна и еще. Вода забурлила, капли крови смешались с каплями воды и с плеском вырвались на поверхность.
Взяв из-под планшира острогу и держа ее как боевой топор, Квинт склонился над бортом, потом вдруг метнул оружие и тут же отклонился назад. Нанизанная на зуб остроги, билась, извивалась и щелкала зубами небольшая рыбина. Распоров ножом брюхо, рыбак сбросил акулу в воду.
– Сейчас увидите, – сказал он.
Броуди уже не мог сосчитать, сколько хищниц сошлось в этой схватке. Плавники резали поверхность воды, хвосты взбивали воду. Иногда между всплесками слышались похожие на хрюканье звуки – это акула сталкивалась с акулой.
В какой-то момент Броуди опустил голову и увидел, что рубашка промокла и испачкана кровью.
Безумие продолжалось еще несколько минут, пока от всей стаи не осталось три самых крупных акулы, ходивших туда-сюда под поверхностью воды.
Зрители на лодке молча наблюдали за всем происходящим, и лишь когда последняя хищница скрылась из виду, Хупер выдохнул:
– Господи.
– Не по вкусу, – сказал Квинт.
– В точку. Не люблю смотреть, как живые существа умирают только ради того, чтобы развлечь зрителей. – Квинт усмехнулся, и Хупер посмотрел на него. – А вам нравится?
– Нравится или не нравится – дело не в этом. Я этим живу.
Он открыл ящик со льдом и достал еще один крючок и поводок. Наживка была приготовлена заранее – привязанный и насаженный на крюк кальмар. Вооружившись плоскогубцами, Квинт прикрепил поводок к концу стальной лесы и бросил наживку за борт.
Хупер занял свое место возле бака и взял в руки черпак.
– Кто-нибудь хочет пива? – спросил Броуди.
Квинт и Хупер кивнули, и он спустился вниз и достал из холодильного ящика три банки. На выходе из каюты его внимание привлекли две старые, потрескавшиеся, с загнутыми уголками фотографии, приколотые к переборке чертежными кнопками. На одной Квинт стоял по колено в груде каких-то странного вида крупных рыбин. На другой демонстрировалась лежащая на песке мертвая акула. Определить ее размер Броуди не мог, потому что ее не с чем было сравнить.
Он вышел из каюты, раздал пиво, сел в рыболовное кресло и повернулся к Квинту:
– Видел ваши фотографии внизу. Что там за рыба, в которой вы стоите?
– Тарпон. Давненько это было. Я тогда рыбачил во Флориде. Ничего подобного раньше не видел. За четыре ночи мы поймали этих тарпонов штук тридцать или сорок.
– И вы их оставили? – спросил Хупер. – Такую рыбу полагается бросать в воду.
– Клиенты захотели оставить. Я так думаю, ради фотографий. Кстати, когда порубили, приманка из них получилась не самая плохая.
– Вас послушать, от мертвых пользы больше, чем от живых.
– Точно. И это относится почти ко всей рыбе. И ко многим животным. А вот съесть живого бычка никогда не пробовал. – Квинт рассмеялся.
– А другая фотография? Та, на которой всего одна только акула.
– Вот уж не всего только. Большая белая. Длина – то ли четырнадцать, то ли пятнадцать футов. Потянула на три с лишком тысячи фунтов.
– Как же вы ее поймали?
– Наколол. Но скажу вам так, – хозяин шхуны ухмыльнулся, – в какой-то момент вопрос, кто кого поймал, был не вполне ясен.
– То есть как?
– Тварь напала на лодку. Ни с того ни с сего. Мы спокойно сидели, занимались своими делами, и вдруг – бум! Ощущение было такое, словно в нас грузовой поезд врезался. Мой помощник на задницу грохнулся, клиент заорал, что тонем, а она снова – бум! Я всадил в нее гарпун, а потом она еще протащила нас чуть ли не до середины Атлантики.
– Но как вы ее не потеряли? – спросил Броуди. – Почему она не ушла в глубину?
– Не смогла. Бочонок помешал. Да, попыталась, нырнула, но долго не продержалась и всплыла. Так что нам оставалось только не выпускать из вида бочонок. Через пару часов всадили в нее еще два гарпуна, и она наконец притихла. Вот тогда мы набросили ей на хвост веревку и потащили на буксире к берегу. А клиент все ныл и нес чушь насчет того, что она нас утопит и сожрет. И знаете, что самое забавное? Вытаскиваем мы ее на берег, опасность миновала, и тут этот хрен подходит ко мне и предлагает пять сотен баксов, если я скажу, что это он поймал акулу на крючок. Рыбина вся в дырках от гарпуна, а он хочет, чтобы я поклялся, будто он поймал ее на удочку! Потом заводит песню насчет того, что я должен скостить половину, потому что лишил его возможности поймать рыбу обычным способом. В общем, я сказал, что если бы предоставил ему такую возможность, то лишился бы одного крючка, трех сотен ярдов проволочной лесы, возможно, одной катушки и одного удилища и наверняка одной рыбы. Клиент заходит с другого конца – мол, благодаря рыбалке, которую оплачивает он, я получаю бесценную рекламу. Я говорю, ладно, деньги давай мне, а рекламу возьми себе и намажь на крекер – сам съешь и жену угости.
– Крючок и леса… интересно, – сказал Броуди.
– Что вы имеете в виду?
– Вы сказали, что не стали бы и пробовать ловить акулу на крючок и лесу, так?
– Нет, конечно. Насколько я могу судить, та, которую мы взяли сейчас, сущий младенец по сравнению с той, которая не дает вам покою.
– Тогда для чего здесь спиннинги?
– По двум причинам. Во-первых, большая белая может взять такую мелочь, как кальмар, да еще и лесу перекусит в два счета. Это уже определенный знак, и мы будем знать, что она здесь. Во-вторых, на приманку пожаловать может кто угодно. Даже если ваша рыбка не появится, мы можем наткнуться на что-то еще.
– Например?
– Кто знает? Может быть, что-то полезное. У меня однажды на кальмара клюнула рыба-меч. Да, коммерчески ее сейчас не добывают из-за этих дурацких разговоров насчет ртути, но в Монтоке за фунт дают два с половиной. Или, допустим, мако попадется, а ее поймать – это полные штаны радости. Раз уж вы платите четыре сотни баксов, то почему бы заодно и не развлечься за свои денежки.
– Предположим, большая белая все же здесь, – сказал Броуди. – Что будем делать в первую очередь?
– Надо постараться как-то ее заинтересовать, чтобы не ушла, чтобы держалась рядом, пока мы не сможем ее взять. Сделать это не так уж и трудно, акула – рыба глупая. Многое зависит от того, как она найдет нас. Если просто нападет, как та, про которую я рассказывал, то наша задача – нашпиговать ее побыстрее железом и отойти – пусть себя выматывает. Если возьмет приманку, остановить ее мы уже не сможем. Но я все же постараюсь подтянуть поближе, хотя это и рискованно. Разогнуть крючок ей пара пустяков, но, может быть, нам все-таки повезет. Главное всадить гарпун, остальное – вопрос времени.
По всей вероятности, она выйдет на нас по запаху приманки и на небольшой глубине. И вот тут у нас возникает небольшая проблема. Кальмар ей неинтересен, потому что слишком мал. Большая рыба проглотит его походя и не заметит. Значит, надо дать ей что-то особенное, что-то такое, от чего она не сможет отказаться, что-то на большом крючке, что задержит ее, пока мы всадим парочку железок.
– Но если крючок слишком заметен, разве она не откажется от наживки? – спросил Броуди.
– Нет. Эти твари не такие сообразительные, как, например, собаки. Они хватают все подряд. Когда акула голодная, то может и голый крючок хапнуть. У одного моего друга был случай – напала на лодку и попыталась подвесной мотор сожрать, но не смогла проглотить и выплюнула.
– А что для акулы может быть чем-то особенным? – спросил Хупер, сидевший на корме у бака с приманкой.
– В смысле угощение, от которого она не может отказаться? – Квинт улыбнулся и указал на зеленый пластиковый контейнер для мусора, стоявший в уголке у борта. – Взгляните сами. Там. Специально берег для такой вот рыбки, как наша. На какую-то другую и тратить жалко.
Хупер подошел к контейнеру, отстегнул боковые металлические защелки, поднял крышку и ахнул от изумления. В наполненном водой контейнере застыл в вертикальном положении, слегка покачивая в такт движения мертвой головой, крошечный, не больше двух футов в длину, бутылконосый дельфин. Из прокола под нижней челюстью высовывалось ушко здоровенного крюка, а из дыры в животе – загнутое вперед острие. Хупер схватился за контейнер.
– Детеныш.
– Даже кое-что получше, – ухмыльнулся Квинт. – Зародыш.
Еще несколько секунд Хупер смотрел в контейнер, потом захлопнул крышку.
– Где вы его взяли?
– Примерно в шести милях к востоку отсюда. А что?
– Я про то, как вы его добыли?
– А вы как думаете? Из матери.
– Вы ее убили.
– Нет. – Квинт рассмеялся. – Она запрыгнула в лодку и проглотила пригоршню снотворного. – Он помолчал, ожидая одобрительной реакции, а когда ее не последовало, добавил: – Сами знаете, законно их приобрести невозможно.
Хупер посмотрел на Квинта с нескрываемой ненавистью, но сдержался и сказал только:
– Вам ведь известно, что они под защитой.
– Когда я ловлю, то ловлю все, что хочу.
– А как же закон? Не…
– Вы кем работаете?
– Я – ихтиолог. Изучаю рыб. Поэтому и нахожусь здесь. А вы не знали?