– Не откажусь.
– Старайтесь стрелять, когда банка в высшей точке, и берите чуть ниже. В остальных случаях рассчитывайте на упреждение, а это гораздо труднее. Если промахнетесь, ловите заново и стреляйте второй раз.
Броуди обменял «толкушку» на винтовку, занял позицию у планшира и, как только Квинт перезарядил «стрелялку», крикнул:
– Давай!
Банка полетела вверх, и Броуди выстрелил – мимо. Он выстрелил еще раз, выбрав верхнюю точку дуги. Снова мимо. Банка шлепнулась в воду.
– Черт, не вышло.
– Получается не сразу, надо привыкнуть, – заметил Квинт. – Повторим. Посмотрим, сможете ли попасть теперь.
Погрузившись наполовину в воду, упавшая банка неторопливо дрейфовала ярдах в пятнадцати-двадцати от лодки. Броуди прицелился, намеренно взяв чуточку ниже, и потянул за спусковой крючок. Негромкий металлический хлопок – пуля прошила жестянку, – и банка исчезла из виду.
– Хупер? – окликнул ихтиолога Квинт. – Одна осталась, а если что, мы всегда можем выпить еще.
– Нет, спасибо.
– Есть проблема?
– Никаких проблем. Просто не хочу стрелять, вот и все.
Квинт улыбнулся.
– Беспокоят банки в океане? Мы сбрасываем туда чертову уйму жестянок, и они, наверно, ржавеют там и захламляют дно.
– Дело не в этом, – сказал Хупер, стараясь не попасться на крючок рыбака. – Мне просто не хочется.
– Боитесь оружия?
– Боюсь? Нет.
– Стреляли когда-нибудь?
Броуди с интересом и удовлетворением наблюдал за тем, как вертится ихтиолог под нажимом Квинта, но зачем рыбаку это нужно? Может быть, Квинт всегда становится язвительным и раздражительным, когда ему скучно и рыба не идет.
Хупер тоже не знал, зачем Квинт это делает, и ему это не нравилось. Он чувствовал, что рыбак готовит какой-то подвох.
– Да. Конечно, стрелял.
– Где? На службе?
– Нет, я…
– А вы служили?
– Нет.
– Так я и думал.
– Что вы хотите этим сказать?
– Господи, я готов поклясться, что вы до сих пор девственник.
Броуди перевел взгляд на Хупера, чтобы увидеть его реакцию, и в этот же момент Хупер посмотрел на него, но тут же отвернулся.
– Что у вас на уме, Квинт? Вы к чему клоните?
Рыбак откинулся на спинку стула и ухмыльнулся.
– Ни к чему. Просто пытаюсь завести дружеский разговор, скоротать время. Не возражаете, если возьму банку, когда допьете? Может, Броуди захочется еще пострелять.
– Не против. Только вы ко мне больше не лезьте, ладно?
Следующий час все трое по большей части молчали. Броуди дремал на стуле, надвинув на лицо шляпу. Хупер сидел на корме, зачерпывая и выливая за борт приманку и время от времени встряхивая головой, чтобы отогнать сон. Квинт, сдвинув на затылок кепку, наблюдал за морем с мостика.
– У нас гостья, – внезапно произнес он, спокойно и не повышая голоса.
Броуди встряхнулся. Хупер встал. Леса с правого борта натянулась и быстро убегала вниз.
– Возьмите удилище, – сказал Квинт и, стащив с головы кепку, бросил ее на скамью.
Броуди вынул удилище из держателя и поставил между ног.
– Когда скажу, – продолжал Квинт, – стопорьте катушку и подсекайте. – Леса остановилась. – Подождите. Поворачивает. Сейчас не подсекайте. Пусть заглотит поглубже.
Но леса провисла и не двигалась. Подождав несколько секунд, Квинт сказал:
– Чтоб меня. Выбирайте.
Леса шла легко. Даже слишком легко. Без малейшего сопротивления.
– Держите двумя пальцами, чтоб не запуталась, – посоветовал Квинт. – Не знаю, кто нас навестил, но наживку сняли легко и чисто. Как языком слизнули.
Леса вынырнула из воды и повисла над морем. Ни крюка, ни наживки, ни поводка. Проволоку аккуратно обрезали. Квинт соскочил со стула, спрыгнул с мостика и осмотрел лесу. Потом потрогал пальцами место среза и перевел взгляд на спокойную водную гладь.
– Похоже, нас только что навестила ваша подруга.
– Что? – не удержался Броуди.
– Да вы шутите, – взволнованно сказал Хупер, поднимаясь с транца. – Это же отлично.
– Я могу только предполагать, – продолжал Квинт, – но готов поспорить. Проволока перекушена чисто. С одной попытки. Других отметин на ней нет. Скорее всего, акула ее даже не почувствовала. Втянула наживку, захлопнула пасть – и дело сделано.
– И что дальше? – спросил Броуди.
– Подождем. Посмотрим, возьмет ли она вторую наживку или всплывет.
– Как насчет особого угощения? Того дельфинчика?
– Когда станет ясно, что это она, – ответил Квинт. – Когда я посмотрю на нее и пойму, что она действительно того стоит, вот тогда я и угощу ее особым блюдом. Эти твари – настоящие машины по пожиранию мусора, и я не хочу тратить ценный актив на какую-то мелочь.
И снова ожидание. Полный штиль. Гладь моря не тревожили ни нырявшие за добычей птицы, ни рыбы. Тишину нарушал только плеск приманки, которую выливал за корму Хупер. А потом леса с левого вдруг ушла в сторону.
– Оставьте удилище в держателе, – сказал Квинт. – Если она может перекусить проволоку, взять ее на крюк в любом случае не получится.
Кровь уже разносила по телу адреналин; мысль о том, что под ними плавает существо, размеры и силу которого невозможно представить, отзывалась возбуждением и страхом.
Хупер стоял у левого планшира, словно загипнотизированный глядя на убегающую проволоку. Внезапно леса остановилась и обвисла.
– Вот дерьмо. Опять. – Квинт взял спиннинг и начал сматывать лесу на катушку. Проволока была перекушена так же, как и в первый раз. – Дадим ей еще один шанс. Поставлю поводок покрепче, хотя если там то, что я думаю, ее это не остановит. – Он открыл холодильный ящик, взял еще одну наживку и снял проволочный поводок. Потом достал из ящика в кокпите цепь длиной в четыре фута и толщиной в три восьмых дюйма.
– Похоже на собачий поводок, – заметил Броуди.
– В точку, – подтвердил Квинт, прикручивая один конец цепи к ушку крюка, а другой к проволочной лесе.
– Думаете, перекусит?
– Думаю, что да. Может быть, не с первого раза, но если захочет, то перекусит. Мне бы выманить ее на поверхность.
– А если не получится, что будем делать?
– Пока не знаю. Можно, конечно, взять четырехдюймовый акулий крюк и цепь потолще, насадить кусок наживки побольше и бросить за борт. Но что делать, если она клюнет? Такая тварь вырвет любой кламп на лодке. В общем, пока ее не увижу, рисковать и крепить цепь не стану. – Квинт швырнул крюк с наживкой за борт и отпустил несколько ярдов лесы. – Ну, давай, дрянь. Покажись, а мы посмотрим.
Теперь все трое не спускали глаз с лесы левого борта. Хупер наклонился, зачерпнул приманки и вылил за корму. Что-то мелькнуло в воде, заставив его посмотреть влево. В тот же миг ихтиолог издал нечто нечленораздельное и застыл с открытым ртом. Привлеченные его хрипом, Броуди и Квинт повернулись.
– Господи! – выдохнул полицейский.
Не далее чем в десяти футах от кормы, ближе к правому борту, из воды высунулась на пару футов плоская, конической формы морда громадной рыбы. На верхней, пепельно-серой части головы выделялись, напоминая черные оспины, два глаза. По обе стороны от пасти, там, где серый цвет переходил в кремово-белый, располагались ноздри – глубокие разрезы в бронированной шкуре. В открытой меньше чем наполовину пасти виднелись громадные треугольные зубы, будто жуткая стража охранявшие вход в темную пещеру за ними.
Секунд, может быть, десять люди и рыба смотрели друг на друга.
– Гарпун! – рявкнул, опомнившись, Квинт и сам же бросился исполнять собственный приказ. Пока рыбак возился с гарпуном, Броуди потянулся за винтовкой. Но акула не стала их ждать и бесшумно скрылась из виду. Длинный серповидный хвост мелькнул над водой – Броуди успел выстрелить в него и промахнулся, – и чудовище исчезло.
– Ушла, – пробормотал он.
– Невероятно! – Хупер покачал головой. – Такой я ее и представлял. Нет, она даже больше. Невероятно! Голова не меньше четырех футов в поперечине.
– Может, и так, – согласился, подходя, Квинт и положил у кормы два гарпуна с зазубренным острием, два бочонка и два мотка веревки.
– Видели когда-нибудь такую? – спросил, обращаясь к хозяину шхуны, Хупер. Глаза у него блестели от возбуждения, и сам он как будто ожил, наполнившись свежей энергией.
– Пожалуй, что нет, – ответил Квинт.
– Сколько в длину будет, как, по-вашему?
– Трудно сказать. Футов двадцать. Может, больше. Не знаю. С этими тварями все, что свыше шести футов, большого значения не имеет. Есть шесть – уже опасна. И с этой тварью мы еще хлебнем лиха.
– Надеюсь, она вернется, – сказал ихтиолог.
По спине у Броуди пробежал холодок. Он поежился и покачал головой.
– Чудно как-то. Мне показалось, она ухмылялась.
– Такой у них вид, когда пасть открыта, – подтвердил Квинт. – Не приписывайте ей то, чего нет. Безмозглый мусорный бачок, и ничего больше.
– Как вы можете такое говорить! – возмутился Хупер. – Акула – прекрасна. Благодаря таким вот созданиям и сам начинаешь верить в бога. Блестящий пример того, на что способна природа, когда сосредотачивается на чем-то.
– Что за чушь, – бросил Квинт и поднялся по трапу на мостик.
– Воспользуетесь дельфином? – спросил Броуди.
– Нет такой необходимости. Один раз мы выманили ее на поверхность. Она еще вернется.
Договорить он не успел – какой-то свистящий звук позади Хупера заставил его обернуться.
– Смотри-ка!
Футах в тридцати от шхуны из воды появился спинной плавник, который и приближался к ней, высунувшись на целый фут и оставляя за собой волнистый след. На некотором расстоянии от плавника виднелся здоровенный хвост, в быстром ритме бивший по воде влево и вправо.
– Она атакует! – воскликнул Броуди и, невольно попятившись, упал в кресло.
Сыпля проклятиями, Квинт снова спустился с мостика.
– Вот дрянь, без предупреждения. Дайте мне гарпун.
Акула уже почти догнала шхуну. Подняв голову, она безучастно посмотрела на Хупера одним глазом и ушла под лодку. Квинт поднял гарпун и повернулся к левому борту, но задел древком рыболовное кресло, и наконечник соскользнул и упал на палубу.