Обед прошел в молчании. Потом Эллен собрала посуду, вымыла тарелки и поднялась наверх. Броуди прошел по гостиной, погасил в комнате свет и уже собирался выключить его в прихожей, когда в переднюю дверь постучали. Он открыл и увидел Медоуза.
– Привет, Гарри. Входи.
– Нет, уже поздно. Я только хотел отдать тебе вот это. – Медоуз протянул ему конверт из плотной бумаги.
– Что это?
– Открой и посмотри. Поговорим завтра. – Медоуз повернулся и пошел по дорожке к тротуару, где с включенными фарами и работающим мотором стояла его машина.
Броуди закрыл дверь и вскрыл конверт. Внутри лежала верстка редакционной полосы завтрашнего номера «Лидера». Две первые заметки были обведены красным карандашом.
СКОРБИМ…
В последние три недели Эмити пережил несколько последовавших одна за другой ужасных трагедий. Жители и гости города подверглись страшной угрозе, ни отвратить, ни объяснить которую не может никто.
Вчера Большая Белая Акула оборвала еще одну человеческую жизнь. Молодой океанограф из Вудс-Хоула, Мэтт Хупер, погиб в схватке один на один с морским чудовищем.
Можно обсуждать, благоразумно ли поступил мистер Хупер, предприняв свою дерзкую попытку. Но как бы мы ни назвали это – смелостью или глупостью, – невозможно сомневаться в мотиве, которым он руководствовался в этой смертельно опасной миссии. Мистер Хупер пытался помочь Эмити, он потратил свои деньги и свое время, чтобы вернуть мир и покой нашим отчаявшимся горожанам. Он был нашим другом и отдал свою жизнь за то, чтобы мы, его друзья, могли жить.
…И БЛАГОДАРИМ
С того первого дня, когда хищница появилась у наших берегов, на защиту горожан выступил человек, посвятивший этому все свое время. Этот человек – шеф полиции Мартин Броуди.
После первого нападения шеф Броуди хотел проинформировать жителей города об опасности и закрыть пляжи. Однако хор не столь благоразумных голосов, включая редактора этой газеты, убеждал его не делать этого. Не поднимай панику, говорили мы, и все обойдется. Мы ошибались.
Некоторые в Эмити не спешили извлечь из случившегося урок. Когда, после неоднократных нападений, шеф Броуди настаивал на продолжении закрытия пляжей, его подвергли нападкам и оскорблениям, ему угрожали. Кое-кто из самых истовых его критиков руководствовался не общественным благом, а личной выгодой.
Шеф Броуди стоял на своем и снова оказался прав.
Теперь шеф Броуди рискует жизнью, продолжая ту же миссию, что и Мэтт Хупер. Давайте же помолимся за его благополучное возвращение и поблагодарим его за необыкновенную твердость духа и честность.
– Спасибо, Гарри, – сказал Броуди.
Ближе к полуночи поднялся северо-восточный ветер; он со свистом прорвался через оконную сетку и ударил дождем по полу спальни. Броуди встал с кровати, закрыл окно и попытался уснуть, но тревожные мысли не улеглись. Он снова поднялся, надел халат, спустился в гостиную, включил телевизор и долго щелкал пультом, переходя с канала на канал, пока не наткнулся на «Уик-энд в отеле Уолдорф» с Джинджер Роджерс.
Удобно устроившись в кресле, он вскоре задремал.
Проснулся Броуди в пять. Телевизор гудел, на экране застыла контрольная сетка. Он выключил телевизор и прислушался к шуму за окном. Ветер стих и, похоже, переменился. Поразмышляв, стоит ли звонить Квинту, Броуди отказался от этой мысли, решив, что в море они выйдут в любом случае, даже если поднимется шторм. Он поднялся наверх и тихонько, стараясь не шуметь, оделся. Эллен спала с хмурой гримасой на лице.
– Я люблю тебя, ты же знаешь, – прошептал Броуди и поцеловал ее в лоб. Потом спустился по лестнице и, подчиняясь внезапному импульсу, заглянул в детские. Мальчики спали.
Глава 14
Квинт уже ждал Броуди на пристани – его высокая внушительная фигура в желтой клеенчатой накидке выделялась на фоне темного неба. Хозяин шхуны затачивал наконечник гарпуна на карборундовом камне.
– Я уже хотел позвонить вам, – сказал Броуди, натягивая дождевик. – Погода не помешает?
– Нет. Скоро разгуляется. А если и нет, это не важно. Она будет на месте.
Броуди взглянул на низкие, стелющиеся над морем облака.
– Темновато.
– Сойдет. – Квинт прыгнул с причала на палубу. – Идем вдвоем?
– Да, только мы. Вы ждете кого-то еще?
– Нет. Но я думал, что вы прихватите помощника.
– Вы знаете эту рыбу не хуже любого другого, и от еще одной пары рук большого толку не будет. К тому же это дело касается только нас двоих и никого больше.
Броуди ступил с пристани на транец, но спрыгнуть на палубу не успел, заметив в углу что-то, прикрытое куском брезента.
– Это что? – спросил он.
– Овца. – Квинт повернул ключ зажигания. Мотор чихнул раз-другой, запнулся и запыхтел в ровном, бодром ритме.
– Для чего? – Полицейский спрыгнул на палубу. – Собираетесь устроить жертвоприношение?
Квинт коротко и мрачно хохотнул.
– Может, и так. Вообще-то это наживка. Подадим ей завтрак, а потом и сами за нее возьмемся. Снимите кормовой швартов. – Он прошел вперед – убрать носовой швартов.
Взявшись за швартов, Броуди услышал шум автомобильного двигателя. На дороге появилась пара фар, скрипнули тормоза, и машина остановилась у пирса. Выскочивший из машины мужчина подбежал к катеру. Это был Билл Уитмен, репортер «Таймс».
– Едва успел, – сказал он, отдуваясь.
– Что вам нужно? – спросил Броуди.
– Хочу пойти с вами. Точнее, мне дали такое задание.
– Полная чушь, – бросил Квинт. – Кто вы такой, я не знаю, но со мной никто больше не пойдет. Броуди, отдайте швартов!
– Почему нельзя? – спросил Уитмен. – Мешать не буду. Может, даже пригожусь. Послушайте, это же новости. Если вы собираетесь поймать акулу, я хочу при этом присутствовать.
– Убирайтесь.
– Я возьму лодку и пойду за вами, – не сдавался репортер.
Квинт рассмеялся.
– Валяйте. Интересно посмотреть, найдется ли такой дурак, который согласится выйти с вами в море. А если уж выйдете, попробуйте нас найти. Океан большой. Броуди, бросьте мне веревку!
Броуди бросил на палубу кормовой линь, Квинт двинул вперед ручку дросселя, и катер отвалил от причала. Уитмен повернулся и направился по пирсу к машине.
Юго-восточный ветер боролся с приливом, и море у Монтока встретило их изрядным волнением. Катер пробивался сквозь волны, ныряя носом вниз и взметая фонтаны брызг. На корме подпрыгивала туша мертвой овцы.
Выйдя в открытый океан, Квинт взял курс на юго-запад. Качка уменьшилась. Дождь ослабел и едва моросил, и белые барашки уже не кувыркались на гребне волн.
Примерно через четверть часа после того, как они миновали мыс, Квинт сбросил ход.
Броуди посмотрел в сторону берега. Светало, и на горизонте отчетливо виднелась водонапорная башня – черный палец, выступающий над серой полоской суши. Свет на маяке еще горел.
– По-моему, до места мы еще не дошли, – сказал он.
– Нет.
– До берега не больше пары миль.
– Примерно так.
– Так почему остановились?
– Есть одно соображение. – Квинт протянул руку в направлении рассыпавшихся вдоль берега огоньков. – Там Эмити.
– И что?
– Не думаю, что она будет сегодня далеко в море. Скорее, где-то между нами и городом.
– Почему?
– Не могу объяснить, но что-то подсказывает. Чутье.
– Два дня подряд мы находили ее дальше от берега.
– Или она находила нас.
– Что-то я вас не понимаю. Вы же сами говорили, что сообразительных рыб не бывает, а послушать вас теперь, так эта акула просто гений.
– Ну, так далеко я бы не заходил.
Квинт явно недоговаривал, и Броуди не понравилась его уклончивость и хитроватый тон.
– Что за игру вы ведете?
– Никаких игр я не веду. Если ошибаюсь, значит, ошибаюсь.
– И тогда завтра поищем где-то в другом месте. – Броуди надеялся, что рыбак ошибается и они получат еще один день отсрочки.
– Или сегодня, но попозже. Но мне думается, долго ждать не придется. – Квинт заглушил двигатель, прошел к корме, поставил на транец бак с приманкой и вручил полицейскому черпак. – Приступайте. – Он стащил брезент с мертвой овцы, накинул ей на шею веревку, завязал узел и положил животное на планшир. Потом ударом ножа распорол овце брюхо, выплеснул в воду внутренности, а когда их разнесло футов на двадцать, бросил тушу, закрепил свободный конец веревки на судовой утке и прошел на нос. Оттуда Квинт принес два бочонка с веревками и наконечники гарпунов. Бочонки он поставил по обе стороны от транца, положил рядом с каждым по мотку веревки и насадил на древко наконечник.
– Ну вот. А теперь посмотрим, сколько придется ждать.
Небо просветлело, но оставалось серым – день выдался пасмурный. На берегу один за другим гасли огоньки.
Броуди тошнило от вони из бачка с приманкой, и он уже жалел, что не съел чего-нибудь дома перед тем, как уйти.
Квинт сидел на ходовом мостике, наблюдая за ровным дыханием моря.
От долгого сидения на жестком транце у Броуди болела задница и рука, работавшая черпаком, налилась тяжестью. Он поднялся, потянулся и, повернувшись от кормы, опробовал другое движение.
Жуткая акулья голова возникла совершенно внезапно, вынырнув из воды в каких-то пяти футах от него, так близко, что он мог бы, наклонившись, дотронуться до нее черпаком, – черные глаза глядели прямо на него с серебристо-серой морды, растянувшаяся в стороны пасть знакомо ухмылялась.
– Боже! – пробормотал Броуди, с ужасом представляя, как чудовище смотрело ему в спину, пока он стоял, отвернувшись. – Она здесь!
Квинт в одну секунду слетел вниз по трапу и прыгнул на транец, но голова ушла под воду, а секундой позже врезалась в транец. Зубы вонзились в дерево, голова мотнулась из стороны в сторону. Броуди ухватился за скобу, но отвести взгляд от немигающих черных глаз не смог. Шхуна дернулась раз, другой, третий… Квинт поскользнулся и упал на колени на транце. Акула разжала челюсти и ушла под воду. Шхуна выровнялась.