Вполне возможно, что в каждом храме (возможно?!) и есть «всякой твари по паре», но большинство наших прихожан либо не имеет четко окрашенных политических убеждений, либо имеет их в достаточно строго консервативном политическом спектре.
Довольно часто можно слышать формулу: «Не мешайте Церковь в политику», мол, не дело Церкви участвовать в политической жизни страны. Да, конечно, участие Церкви в политических партийных дрязгах, в конкретных политических предвыборных баталиях не вполне уместно. Но есть и в политической жизни то, от чего не может отворачиваться Церковь, занимающаяся спасением душ наших соотечественников.
Разве политика не способна переворачивать все общество вверх дном, уничтожать всевозможные устои страны и даже уничтожать само государство через революции? Разве не она развила в нашем обществе атеизм и материализм в широчайших и губительнейших размерах? Разве не политика устроила в XX столетии величайшие гонения на Церковь?
Отказ Церкви от влияния на политику есть грандиозный подарок всем антихристианским силам в нашем обществе.
Напротив, сегодняшнему обществу нужен духовный подъем, а для этого необходимо усиление христианского влияния на политику. При взгляде на политику не только как на партийную борьбу, но как на серьезный разговор на тему, как нам правильно обустроить внутреннюю жизнь России, голос Церкви не заменим ничем. Если Церковь устранится от этого разговора, то наше общество неминуемо свалится в очередные гонения на христиан. Просто потому, что в нашем обществе победят антихристиански настроенные политические силы.
Борьба добра и зла происходит не только в духовной жизни, но также и в политической. Политические теории, политическая борьба также может способствовать как победе зла в общественной жизни, так и победе добра.
Разве после такого колоссального государственного кораблекрушения, которое произошло с нашей страной в 1991 году, Церковь не может нам рассказать, на чем держится мирное и благоденственное христианское житие? Разве не дело Церкви указать путь для нации, сбившейся с христианского пути и находившейся в результате революции в «вавилонском» коммунистическом пленении? Разве не дело Церкви показать путь блуждающим четверть века народным массам, вышедшим из этого пленения и не знающим, где «Земля обетованная»?
Можно услышать и такое мнение: не дело Церкви думать о том, как «воздавать кесарю кесарево», нужно вести людей «к воздаванию Божия Богу».
Конечно, можно спасаться и при безбожном коммунистическом режиме и даже при горячей фазе гонений на христиан, как при Ленине или при Сталине. Но безразличие к «миру кесаря», к миру политики чревато повторением самих этих гонений.
Священнику необходимо иметь осведомленную оценку с нравственно-богословской точки зрения общественной жизни своих прихожан. Тогда он будет оставаться выше всех существующих партий, но не безразличен к политике.
В противном случае, отстраняясь и не давая своего пастырского суждения прихожанам, он становится ниже политики и находится не вне партий, а молчаливо поддерживает сильнейшего победителя на партийных выборах.
Церковь должна участвовать в политике своим христианским словом, хотя бы для того, чтобы политика в очередной раз не поучаствовала в делах Церкви своими гонениями, как это было при коммунистах.
7. Система политического единства Московского государства
Особенностью Московской державности была идея непрестанного развития системы политического единства.
Концентрация вокруг Москвы была сплочением вокруг одной правды Православия, одной семьи московских Государей, вокруг одной сильной власти и вокруг одного правопорядка.
Подражая митрополиту, взявшему в свой титул словосочетание «всея Руси», московские Государи начиная с Ивана Калиты именуются «великими князьями всея Руси». Этим они как бы поставили рядом с собой национальное знамя, возле которого предложили объединяться всем остальным князьям. Великокняжеская Москва, поселившая у себя митрополита «всея Руси», со временем усилиями своих Государей стала духовным, государственным и одновременно национальным магнитом.
Раз встав на эту дорогу собирания земель вокруг московского княжеского Дома и Дома Пресвятой Богородицы, великие князья всея Руси проводили свою устроительную жизнедеятельность с редкой в истории всесокрушающей последовательностью.
Наравне с территориальным ростом укрепляется и власть Московских Государей внутри их государства. Постепенно увеличивается территориальная доля старшего сына при наследовании Московского княжества. Будучи защитниками и покровителями Православия, они с помощью духовенства в глазах своих подданных становятся все более почитаемыми, богоустановленными властителями, хлопочут об упрочении принципа наследственности своей власти, заботятся об увеличении и улучшении своего войска, обретают ореол защитников слабых и обездоленных.
Помощь Божия и благоверное трудолюбие на своем властном служении создают в облике Московских Государей национальных лидеров, к которым стекаются и служилые бояре, и простой русский люд. Служить Москве становится престижно и выгодно.
Московские удельные князья становятся грозными всероссийскими царями, покоряющими постордынские мусульманские государства на востоке и ведущими на западе постоянную борьбу с экспансией Литвы, Польши, Ливонского Ордена и Швеции.
В XVII столетии Московское государство переживает великую Смуту, религиозный раскол, постоянно ведет войны и гигантскими шагами расширяет свою территорию. Именно эти усилия по увеличению территориальных, людских и финансовых ресурсов позволяют провести столь сложную и не всегда идеальную по произведенным затратам Петровскую модернизацию.
Старая Москва строила свое государство основательно и прочно. Все, что в процессе приобретения было оплачено русской кровью, русским народом и осваивалось.
Государственные люди и ученые книжники Москвы не отличались внешним, часто пустым европейским блеском, они были олицетворением здравого национального смысла и государственной целесообразности.
Все, что хоть раз побывало в московских руках, считалось уже навсегда русским, и вернуть его пытались с удвоенной силой, даже если неоднократно теряли вследствие многочисленных войн.
Относясь к петербургскому периоду с большим уважением и любовью, необходимо все-таки констатировать, что тогда хуже приводили к общему государственному знаменателю вновь покоренные земли и народы, чем в московские времена, присоединяя часто лишь военными усилиями, без приложения усилий в других сферах государственной жизни.
Крепость государственного единства земель и народов, присоединенных в московский период, не смогли разрушить даже большевистские и либеральные погромы XX столетия. Земли современной Российской федерации аккурат составляют территориальный и народный костяк, добытый Московскими Государями.
8. Профессионально-корпоративный социальный строй будущей Монархии
Предлагаю нашим читателям подумать над тем, как возможно отказаться от бесполезных партий и от строительства народного представительства на основе партийных политиканов.
Несмотря на идеологическую демонизацию либеральной и социалистической мыслью (в стиле «ну не восстанавливать же нам старые сословия!»), профессиональное расслоение остается наиболее реальным и естественным социальным делением. В истории России сословия всегда были профессиональными общественными группами, которым государство поручало отправление определенных обязанностей, при исполнении которых давало соответствующие общественные права, часто наследуемые. Сословным же строем был такой, в котором государство строилось на специализированных слоях общества, а не на атомизированных личностях, как это провозглашается в доктрине «гражданского общества».
Если посмотреть на участие партий в управлении государством не как на окончательно решенный вопрос, а как на проблему, то возникают вполне естественные вопросы. А почему, собственно, представительство должно быть политическим, а не профессиональным? Разве для государства интересней, важней узнать политические пристрастия своих граждан, чем их общественные, народные нужды как представителей корпоративных социальных групп? Что важнее для жизни государства — иметь политические партии или профессиональные союзы?
Если в нашем обществе когда-нибудь будут распущены все политические партии, то граждане страны даже не заметят их отсутствия. А вот если мы попробуем сделать то же самое, скажем, с профессиональным слоем крестьянства, то мы вскоре столкнемся с повсеместным голодом.
Так чьи интересы должны быть представлены в государстве: политиканов, ищущих власти, или профессиональных групп, работающих на наше общество? Государство наше только и держится теми реальными социальными профессиональными пластами, которые создают богатство нашей страны, в отличие от ничего не создающих и никого не представляющих партийных политиканов.
Профессионально-корпоративная социальная группа — это страта общества, единая в силу занятия ее одной и той же профессиональной деятельностью. Такой слой может быть признаваем или не признаваем государством.
При отрицании социально-профессионального расслоения государство идет по пути «гражданского общества», суть которого в формировании «общей воли» атомизированных избирателей, властно интерпретируемой политическими партиями или республиканской властью. Если же государство хочет уйти от разжигания политических страстей в обществе, то обращается к интересам профессионально-корпоративным. Избавившись от партийно-политиканской структуры выражения общественных интересов, государство становится более устойчивым и социально ориентированным в силу еще и того факта, что профессионально-корпоративным группам могут быть приданы функции несения определенных государственных специализированных обязанностей во имя общего блага, что в свою очередь порождает и корпоративные права. Каждый член профессиональной корпорации является гражданином своего Отечества, но выполняет свои обязанности по отношению к государству через свою профессиональную принадлежность.