или недостаток в чем-либо либо находятся в состоянии перманентного стресса. Психическому заражению гитлеровской Германии, например, весьма способствовали тяжелый постимперский синдром, проигрыш в войне и последующий гиперинфляционный стресс.
А в Танзании, где жизнь и без того не слишком хороша, зарождению истерической эпидемии смеха помогли условия, в которых учились дети. Это была религиозная школа-интернат с очень строгим распорядком, чертовски неудобными стульями, на которых можно было сидеть только с прямой спиной. Вспоминаете американского учителя?.. Плюс большая переполненность интерната (скученность). Плюс скудная пища.
Примечательно, что, зараженные детским смехом, смеялись и взрослые люди. Не смешно было только самым грамотным и образованным. У них более развито критическое мышление, и они менее подвержены коллективному помешательству.
Разумеется, в Танзании были проведены исследования, исключившие паразитарную и токсикологическую версии причин этой эпидемии. Чистая истерия!.. Приступы смеха у каждого человека длились с перерывами от пары часов до нескольких дней. При этом пациент себя не контролировал.
Во время подобной перестройки работы организма у человека усиливается агрессивность, притупляется чувство опасности, он теряет способность анализировать и вполне готов пожертвовать жизнью «за други своя». Причем, готовность прыгнуть грудью на амбразуру демонстрируют не только люди, но и животные в такой ситуации – о самоубийственном поведении леммингов и других зверей мы уже говорили.
Так что никакой экономической причины в фашизме нет. Чистая животность. А уж разум подбирает под эту потребность в единении идеологическую картинку. Причем, эта картинка всегда связана с делением на своих и чужих. Тем и отличается фашизм от пляски святого Витта.
Технологии доведения масс до фашизма давно известны. Для всей страны в целом это СМИ, которые резонансно дуют в одну дуду (вот почему для антифашизма так важна свобода слова, то есть разноголосица мнений – она не дает развиться резонансным колебаниям). А для малых толп резонаторами служат разного рода кричалки, раскачивания, совместные действия и скандирование. Именно поэтому толпы болельщиков столь агрессивны и опасны – они практикуют методы, вводящие толпу в подобное агрессивно-истерическое состояние. Соответственно, в болельщики идут люди, от природы нуждающиеся в таких состояниях, ибо иных способов самореализации у них нет, а интеллект крайне низок.
Вообще, чем ниже интеллект, тем быстрее человека можно оскотинить. И наоборот, чем больший он индивидуалист, чем он самодостаточнее, тем сложнее сделать из него человека толпы или партии.
Кстати говоря, Россия, проигравшая в лице СССР холодную войну и пережившая распад империи, сейчас переживает тот же самый постимперский синдром, который привел в Германии, проигравшей Первую мировую, к власти Гитлера. И множественные признаки фашизации страны у нас действительно наблюдаются, причем и в эшелонах власти, и в гуще народной, которая всегда старается сбиться в кучу и объединиться против таинственных врагов, в роли которых сегодня выступает Запад, несущий якобы чуждые нам, коллективистам, ценности индивидуализма. Нашелся и внутренний враг – гомосексуалисты. Они (в глазах наших угарных патриотов) слишком расплодились на Западе, ярко демонстрируя загнивание оного и являются агентами западного растления, подлежащей вытравливанию у нас.
Для Гитлера внутренними врагами были евреи. Еврейская плутократическая демократия растленного Запада вызывала животную ненависть у фюрера и его народа. А евреи внутри страны были объявлены им недочеловеками. Гомосексуалисты для России сегодня – то же самое, что евреи для гитлеровской Германии. Тот уровень утробной ненависти, который изливается на них со стороны простонародья, со стороны законодательной и исполнительной власти и со стороны официальных СМИ, отчетливо напоминает о Германии. Той самой гитлеровской Германии, где принимали законы, ограничивающие евреев в правах. И в России тоже приняты аналогичные законы, выделяющие группу населения по признаку сексуальной ориентации в категорию ненавидимых отверженных, как бы ущербных, не совсем людей, которые не должны обладать равными со всеми правами.
Угарный патриотизм начала 2014 года («Крым наш!»), о котором я писал выше, – тоже одно из проявлений активной фашизации страны. Той самой страны, которая так кичится своей «победой над фашизмом». А экономический кризис только усилит эту тенденцию.
Лицом к лицу лица не увидать, большое видится на расстоянии. И изнутри большинство россиян фашизации страны не видит. А вот снаружи это очень заметно. Особенно людям, которые фашизмом уже переболели. Так, например, в разгар Крымского кризиса немецкий журналист из журнала «Шпигель» опубликовал материал, который российским патриотам показался бы весьма оскорбительным, потому как наши патриоты, выросшие на риторике победы над нацизмом, у себя в глазу коричневого бревна не замечают совершенно. Между тем журналист написал, что президент России вопреки мнению многих наблюдателей является наследником вовсе не советских вождей. А германских.
Почему же немецкий обозреватель сделал такой вывод? А просто он послушал речи Путина. Путин говорил об угрозе для русского народа со стороны неких сил, которые этому народу «не дают подняться, чувствуя его внутреннюю мощь». Это загадочные силы с запада покушаются на русскую самость. Которая совершенно необыкновенна! Ведь русский человек, по мнению Путина, коллективист, душка и прелесть. В отличие от индивидуалистов Запада, которые только и ищут везде своей выгоды и комфорта. А вот нашего медом не корми, дай о высоком подумать! Сидя в дерьме. И про «сидя в дерьме» я ничуть не преувеличиваю – сравните чистоту западных туалетом с нашими.
«Шпигель» утверждает: «Путин не посткоммунист, он постфашист». И приводит параллели с итальянским фашизмом времен Муссолини: «Там также присутствовал культ тела (журналист намекает на любовь Путина к спорту, Олимпиаду, восстановление норм ГТО – А.Н.), патетическая риторика отстаивания своих прав, оценка врага как пришедшего в упадок и деградировавшего, презрение к демократии и западному парламентаризму…»
Впрочем, книга у нас с вами не о России, а о феминизме. А он, как явление западное, является прекрасным примером того, что и на белом лике цивилизованного Запада есть коричневые точки фашизма.
Будем резать, а что делать…
Если честно, женщина – это полумертвая, ни на что не реагирующая масса, безобидное пятно. Она застряла на полпути в сумеречной зоне между человеком и обезьяной, но гораздо хуже обезьян, поскольку в отличие от них способна испытывать исключительно негативные чувства – ненависть, ревность, позор. Каждая женщина в глубине души знает, что она никчемный кусок дерьма. Женщин нужно уничтожать.
Если честно, негры – это полумертвая, ни на что не реагирующая масса, безобидное пятно. Они застряли на полпути в сумеречной зоне между человеком и обезьяной, но гораздо хуже обезьян, поскольку в отличие от них способны испытывать исключительно негативные чувства – ненависть, ревность, позор. Каждый негр в глубине души знает, что он никчемный кусок дерьма. Негров нужно уничтожать.
…Если бы вышеприведенные тексты был опубликованы на Западе, о-о-о!.. Сколько визгу было бы! Сколько судебных процессов и демонстраций протеста против авторов – сексистов-расистов! Против газеты, опубликовавшей это. Против типографии…
А теперь вместо слов «женщина» или «негр» поставьте слово «мужчина». Была бы возмущенная общественная реакция? Реакция была, но вовсе не возмущенная. Продвинутая богемная интеллигенция с восторгом зачитывалась программным манифестом лесбиянки-феминистки Валери Соланас, которая предлагала загнать всех мужчин в газовые камеры: «О, какой великолепный перформанс!»
Респектабельные феминистки могут открещиваться от этого манифеста сколько угодно. Но это – было. И публика с восторгом зачитывалась опусом Соланас. Потому что мужчин – можно.
Кстати, авторица манифеста все же осуществила свою пропаганду – лично расстреляла из пистолета двух мужчин. Точнее, стреляла-то она в трех – двое были тяжело ранены, ошеломленному третьему девушка приставила ствол к голове, но патрон дал осечку.
После чего в лучах славы Соланас торжественно села в тюрьму – как Гитлер когда-то. Ненадолго. Адольф Алоизович, кстати, тоже не чуравшийся литературных потуг, накропал в камере свой великолепный перформанс «Майн кампф», который позже обернулся… ну, мы знаем, чем.
Я не буду приводить весь манифест девушки Валери: он слишком обширен. Так, отдельные кусочки этого примечательного человеческого документа. Читайте, это легально. «Майн кампф» запрещена, а такое кто же запретит… Феминистического Нюрнберга еще не было.
Наслаждайтесь. Пусть будет еще один экскурс. В прошлом мы с вами уже побывали, теперь немножко футурологии…
«Поскольку жизнь в этом обществе – абсолютная тоска и ни одна сфера общества не имеет отношения к женщинам, то им, сознательным гражданкам, ответственным, жаждущим приключений женщинам, остается только свергнуть правительства, разрушить денежную систему, внедрить полную автоматизацию и уничтожить мужской пол.
Теперь стало технически возможным воспроизводить себе подобных без помощи мужчин и производить на свет только женщин. Мы должны немедленно приступить к этому. Сохранение мужчин не нужно даже для сомнительной задачи воспроизводства. Мужчина – это биологическая случайность: (мужской) ген Y – это недоделанный (женский) ген X, то есть несет в себе незаконченный набор хромосом. Другими словами, мужская особь – незавершенная женская особь, ходячий аборт, выкидыш на генной стадии. Быть мужчиной – значит быть дефектным, эмоционально ограниченным; принадлежность к мужскому полу это дефективность, а мужчины – эмоциональные инвалиды.
Мужчина – абсолютный эгоцентрик, запертый в себе, неспособный на сопереживание или отождествление себя с другими, на любовь, дружбу, влечение или нежность… Его реакции направлены внутрь, они не относятся к мыслительным процессам; его разум – просто инструмент для обслуживания собственных страстей и потребностей; он не способен к полету мысли, обмену идеями; он не соотносит себя ни с чем, кроме собственных физических ощущений. Он – полумертвая, ни на что не реагирующая масса… абсолютно скучное явление, безобидное пятно. Он застрял на полпути в сумеречной зоне между человеком и обезьяной, но гораздо хуже обезьян, поскольку в отличие от них способен испытывать множество негативных чувств – ненависть, ревность, позор, отвращение, вину, стыд, сомнение.