Но на помощь никто не пришел. Когда я очнулся, мое лицо было зарыто в гравий, а руки перекручены подо мной. Они онемели. Было холодно, как в могиле. Я не чувствовал своего тела. В мозгу гудело осиное гнездо. Я с усилием открыл глаза.
«Она задерживается, — подумал я. — Я подожду. Кто-нибудь придет и поднимет меня».
Но никто не пришел. Пришлось подниматься самому. Это было очень трудно сделать. Я медленно раскрутил руки, испытывая пронзительную боль в голове. Пять минут я их массировал, разгоняя кровь. А потом пятнадцать минут поднимался на ноги.
Я испытывал сильнейшее желание снова лечь и забыться, но боялся замерзнуть до смерти. Я не боялся самой смерти, но боялся умереть, не рассказав никому о том, что случилось. Я прислонился к скале, постоял немного, потом осторожно оттолкнулся и сделал несколько шагов. Упал. Подполз к скале и снова поднялся. Сделал несколько шагов и снова упал. Но на этот раз на колени. Так я ушел с этого места и заставил свои ноги двигаться дальше. Я дошел до горной дороги. Потом я окончательно вспомнил, где нахожусь, и подумал о ранчо, где тренировался Баки Фарелл. Оно было неподалеку, в паре миль отсюда, но в холодную ночь, с осиным ульем в голове — или с чем-то еще, в чем живут осы, — предстояла долгая прогулка.
Выбора не было. Нужно было куда-то идти, а Баки был ближе, чем Лос-Анджелес. И был шанс, что меня кто-нибудь подберет. Но чем дольше я думал об этом, тем сильнее беспокоился. Меня мог подобрать седан.
Было интересно — куда они делись. Сначала я не думал об этом, я думал о другом. Почему Куколка не вернулась с подмогой? Я представил ее в каком-нибудь чистом, хорошо освещенном заведении, где она ела и пила, пока я лежал на холодной пустынной земле.
Я страдал от этой мысли, но не очень. Черт с ней. У меня была другая задача, и я должен ее обсудить с Баки Фареллом.
Кроме того, я подумал, может быть, она не смогла вернуться. Может быть, они схватили ее, во что я не особенно верил. Может быть, были другие причины.
Шатаясь, я брел по кювету. Я аккуратно ставил одну ногу перед другой, но не был уверен, что не упаду. Казалось, они шли в разные стороны. Неважно, как я шел, но каждый раз, когда нога касалась земли, голова моя гудела, а зубы стучали. Но главное — они были целы. Во рту была кровь. Я решил — от контузии. Мне было тепло и приятно от нее. Я удержал ее во рту.
Я несколько раз падал. В каждой проезжающей машине я видел ищущих меня бандитов и замирал. Ноги цеплялись за многочисленные камни. Я падал, ударяясь о них. Невидимые в темноте кактусы цепляли меня.
Меня мучали галлюцинации. То Куколка с развевающимся на ветру шарфом возле колеса десятитонного грузовика, едущего прямо на меня. То Дженни, лежащая на кушетке в кабинете в безразмерных перчатках, из которых капала кровь. Сентиментальное путешествие.
Ранчо, где жил Баки Фарелл с подручными, которые готовили его к бою, находилось в четырех милях от города. Все его постройки прятались позади горы, которую надо было обойти кругом. Потому ферму не видно до тех пор, пока не подойдешь к главным воротам. На воротах не было ни освещения, ни телефона. Надо войти в них и идти к главному дому. Если повезет — можно доехать, но только на лошади. Что касается меня, я шел, казалось, три года. И чувствовал себя не лучше, чем вначале.
У ворот, которые были открыты, я остановился и прислонился к косяку. Но дул сильный ветер, и стоять было слишком холодно. Я снова пошел. Мои ноги были, как палки. Теперь в голове у меня постоянно стучало, словно осы сбились в кучу и спорили. Спор становился жарче, и голова моя звенела, как баллон. В желудке как будто взбивалось масло. Я видел огни, но не мог поверить, что они настоящие. Мои ноги подгибались, потом я перестал их чувствовать. На то были причины: я упал без сознания.
Очнулся я все еще несчастным, но в тепле. Было много света. Я лежал на спине и мог видеть только белый потолок. Слышал низкие мужские голоса, но не мог сказать, откуда они доносились. Голоса затихли. Несколько минут стояла абсолютная тишина. Затем я услышал, как открывается дверь.
«Пришли за мной, — подумал я, лежа с закрытыми глазами, не шевелясь, как мертвый. — Может быть, так лучше».
Дверь тихо закрылась. Ко мне приближались легкие шаги. В них не слышалось угрозы. Однако я лежал, не подавая признаков жизни. Кто-то коснулся меня. Мой разбитый нос учуял аромат бульона и напитка из лепестков роз. Я досчитал до десяти и открыл глаза. Два широко открытых, глубоко посаженных печальных зеленых глаза смотрели на меня. Они мигнули. Затем я услышал голос:
— Как вы себя чувствуете, мистер Шофилд?
Я услышал свой голос как будто издалека:
— Уже лучше. Благодарю.
Зеленые глаза долго изучали меня. Я увидел поднятую руку и сжался. Но она опустилась на мой лоб. Рука была такая теплая и приятная…
— Все хорошо, мистер Шофилд. Не бойтесь.
— Ты меня знаешь?
— Я — Линда.
Она сняла руку и отступила на шаг. Теперь я мог видеть ее почти всю. Линда Дарби — это ее матери Веронике принадлежало ранчо, где тренировался Баки Фарелл. Но последний раз я видел Линду, когда та была маленькой девочкой в джинсах и с косичками и, представьте себе, на лошади. Теперь она была взрослой девушкой с зелеными глазами. Нос у нее был как нос, а не пуговица. И косички выросли в прекрасный черный конский хвост, который свисал с левого плеча. Ей было лет восемнадцать-девятнадцать.
— Вспомнил. Как поживаешь, Линда?
— Хорошо. Выпей это.
В руке у нее была чашка, из которой поднимался пар. Она сунула другую руку мне под голову и приподняла ее. Я приложился губами к чашке и начал пить. Обжег рот, но горлу и желудку стало хорошо.
— Хорошо… — протянул я. — Что это?
— Суп.
— Суп. Ты готовила?
— Да, мистер Шофилд.
— Я люблю тебя.
Она не обратила внимания на эти слова. Маленькая Линда. Теперь большая девочка.
— Спасибо, — сказал я. — Последнее, что я помню: кто отрезал мне ногу?
— Вы лежали на дороге возле большого кораля. Денни и Бронк возвращались домой. Они чуть не споткнулись о вас.
Денни и Бронк — тренер и менеджер Баки.
— Уверен, старый дядюшка Бронк был рад видеть меня.
Откуда-то совсем близко снова донеслись те же мужские голоса. Линда оглянулась и придвинулась ближе, положив свои теплые мягкие ладошки мне на уши.
— Денни осмотрел тебя. Все в порядке. Бронк сумасшедший малый. Он не знал, что Баки звонил тебе о… той девушке. Он звонил из моей комнаты. Будьте осторожны, мистер Шофилд. Баки и Бронк готовы подраться. Денни — на стороне Баки.
Это было серьезно. Профессиональный боксер вынужден ограничивать свидания перед боем. Баки был сильно расстроен.
Я улыбнулся Линде.
— Спасибо еще раз. Я буду осторожен. Ответь мне на один вопрос.
Она уходила, но задержалась, повернув ко мне широкое скуластое лицо.
— Да?
— Та девушка, — сказал я, — Куколка. Она плохая?
Линда посмотрела на меня долгим взглядом. Потом опустила глаза и сжала губы.
— Она просто дрянь.
Я не знал определенно, что она имела в виду под словом дрянь, но произнесла она его уверенно.
Из-за двери комнаты по-прежнему доносились голоса. Линда вышла, неся пустую чашку. Я оглядел комнату. Не знаю, в каком состоянии находился мой нос, но он медленно сипел и унюхивал смесь человеческого пота, мази, старой и новой кожи и грязных носков. Это была раздевалка Баки. Сохранился также запах лошадей, потому что здесь однажды хранили их сбрую.
За дверью тон одного из голосов повысился. Это был голос Баки Фарелла.
— Ладно, — сказал он. — Ты заработаешь, заработаешь. Но не вмешивайся! Это мое личное дело.
Послышалось ворчание, дверь открылась, и они вошли все трое.
Баки — первый. За ним Денни Прадо, тренер, бывший тяжеловес. Его уши были словно покрыты скорлупой, а руки — такие гладкие и нежные, что даже не похожи на мужские. Он скользнул вдоль стены и прислонился к ней с опущенными глазами. Бронк, менеджер, большой и сильный молодой парень с совершенно лысой головой, шагнул следом за Баки к столу, где я лежал, потом передумал и повернулся. Он наступил на правую ногу Денни и нервно огляделся. Денни указал ему на ногу, и Бронк сошел с нее. Баки наклонился над столом, посмотрел на меня. Он был большой, как паровоз. Но взгляд его был встревожен. Ирландская физиономия испещрена шрамами вокруг глаз и рта.
— Пит, малыш, как ты?
— Лучше. Как ты?
Я кивнул Бронку, который ответил нервным жестом и отвел взгляд. Я кивнул Денни, но он не заметил. Бронк хлопал по карманам, что-то ища.
— Ладно, — буркнул Баки, — если тебе лучше, давай рассказывай, что случилось. Где Куколка?
Я уставился на него.
— Она не была у тебя?
— Никого у меня не было. Не увиливай, Пит. Что случилось?
— Последний раз я ее видел, когда она промчалась на своей ракете по направлению к городу. Естественно, я решил, что она уже здесь или позвонила тебе.
— Она не звонила. Что случилось?
Бронк нашел, что искал. Сигарету. Он сунул ее в рот и стал искать в кармане спичку.
— Помоги мне встать, — сказал я Баки.
Он подал мне руку, в полтора раза крупнее нормальной, и я сел на край стола. Мой желудок перевернулся, но затем встал на место. Все кружилось вокруг меня с полминуты. Потом я облизал губы, пошевелил ими и начал рассказывать, что произошло. Только факты. Без красочных эпитетов. Рассказал за две минуты.
Когда я закончил, Баки стал расхаживать взад-вперед. На нем была шелковая спортивная рубашка, рукава обтягивали его могучие бицепсы. Он выглядел хорошо, только был невесел. Бронк наблюдал за ним, перекидывая сигару из одного угла рта в другой ритмично, как под музыку. Денни больше смотрел на пол.
— Ты говоришь, Куколка уехала, пока ты был занят с теми двумя гадами, так?
— Так мне запомнилось.
— Который был час?
— Не знаю… около семи.
Баки посмотрел на свои часы.