В пустынный двор неторопливо вкатила потрепанная грузовая машина с кузовом-фургоном. На нем была надпись: «Технологическая». Автомобиль, пофыркивая двигателем, подкатил к крайнему подъезду двенадцатиэтажного дома и замер, оставив узкий проезд для легковых машин. Водитель оставался за рулем. Жилистый немолодой мужчина, сидевший рядом с ним, поглубже натянул на глаза кепку и выбрался из кабины.
Павел Игнатьевич Дугин выглядел как заправский прораб: потертые джинсы, мятый пиджак, в руках потрепанная папка, из которой выглядывали бумаги явно технической направленности – чернели таблицы, синели печати. Он вразвалочку подошел к двери будки-фургона и постучал в нее кулаком.
– Эй, орлы, приехали! За работу пора.
Из машины выпрыгнули двое крепко сбитых работяг в синих поношенных спецовках. На спинах не очень четко читалось название организации, где они якобы работали: «МОСГОРТЕХНАДЗОР».
– Выгружайте, время поджимает. Мне еще на трех объектах побывать надо, – произнес Павел Игнатьевич.
Работяги принялись выгружать из машины стройматериалы: листы гипсокартона, уже раскроенного по размеру, деревянные бруски, чемоданчики с инструментами, ведра с краской. При этом они, как и положено настоящим работягам, немного матерились, но работали слаженно и быстро. Все выглядело очень натурально, и даже любопытная пенсионерка, выглядывающая из окна, не заметила подвоха.
– Вот-вот, наконец-то за дело взялись, – радовалась она. – Не зря я наш ЖЭК жалобами бомбила. Может, наконец-то ремонт в подъезде сделают. А то стенки заплеваны, линолеум на площадках весь вытерся…
Выгрузив стройматериалы, рабочие ожидали распоряжений прораба. Дугин затрещал «молнией» папки и вручил им новенькую табличку с броской надписью «паспорт дома». Обычно такие висят только в центральных кварталах, на периферии эксплутационные службы зачастую пренебрегают инструкциями. Жильцам такая табличка ни к чему, а эксплуатационники и так знают, что и где находится. Табличка извещала, сколько в доме подъездов и квартир, в каком году он возведен; чуть ниже большими буквами было написано, что именно здесь в подвале расположена бойлерная, а на последнем этаже есть выход на крышу.
Работяги сноровисто прикрепили табличку на первый взгляд с почти бесполезной информацией возле подъезда. Павел Игнатьевич отошел к машине, полюбовался. С проезда эту табличку невозможно было не заметить. Главной информацией для того, кому предназначалась эта табличка, была лишь одна строчка – выход на крышу.
Дугин поддернул рукава ношеного пиджака и подхватил пластиковое ведро с краской. Рабочие вдвоем взяли листы гипсокартона, бруски, хотели положить сверху и лист шифера.
– Надорветесь, – негромко произнес Павел Игнатьевич и добавил шепотом: – Настоящие работяги по стольку не носят. Естественней, естественней.
Кодовый замок на стальной двери подъезда стоял незамысловатый. Стоило Дугину чиркнуть пальцем по кнопке с номером одной из квартир, как динамик коротко пискнул, и запор разблокировался.
– Заносите, заносите, – придержал дверь Павел Игнатьевич.
Работяги в синих спецовках потащили стройматериалы по лестнице. Из-за двери своей квартиры уже выглядывала любопытная пенсионерка.
– Во-во, зашевелились наконец-то. Пока жалобу не напишешь, никто чесаться не станет.
– Конечно, бабушка, – отозвался Дугин, не поворачиваясь к пенсионерке лицом. – Начальство сказало, мы и делаем.
– Знаем мы вашу работу! Потолки белить сначала надо, а потом уже стены красить.
– Мы и подъезд покрасим, и даже перила поменяем. А то сами молодежь не гоняете, вот они бычки о поручни и гасят. Мы с самого верха начнем, чтобы грязь не разносить. Вам же меньше убирать будет.
– А фамилия ваша как? – пытливости старушки не было предела.
Дугин даже слегка опешил.
– Петров моя фамилия.
– А имя-отчество?
– Петров В.П. Вам-то зачем это знать?
– А на кого я потом жаловаться буду? – резонно ответила старушка. – И должность свою назовите.
– Старший прораб «Мосгортехнадзора», третье строительное управление, участок номер пять, – отрапортовал Павел Игнатьевич первое, что пришло ему в голову.
Пенсионерка, удовлетворив любопытство и почувствовав себя еще что-то значащей в этой жизни, ретировалась, побежала записывать вымышленную должность и фамилию, чтобы не забыть.
Дугин уже стоял под люком, ведущим с площадки технического этажа, и снимал навесной замок. Рядом с ним гудела и позванивала тросами лебедка лифта. Вскоре все трое были уже на крыше. Павел Игнатьевич давал вводную:
– Делаете пристроечку к этой будке, – он указал на возвышающуюся на полтора метра бетонную коробку, прикрывавшую шахту лифта. – Обшиваете гипсокартоном и замазываете цементом так, чтобы ваша пристройка не выделялась. Находитесь там в засаде, наблюдаете через амбразуру. Объект должен появиться после двадцати ноль-ноль. Огневая позиция снайпера будет примерно здесь, – Дугин подошел к невысокому парапету и похлопал по нему рукой, – так что обзор у вас отличный. До того как он произведет выстрел, ничем себя не проявлять. Его нельзя спугнуть. После того как он выстрелит, дождитесь, чтобы положил оружие. Киллер его класса не станет забирать снайперскую винтовку с собой, оставит на месте преступления. Вот тогда вы и должны будете его нейтрализовать и доставить к нам на базу. Что бы ни произошло, он мне нужен живым. Ни в какие разговоры с задержанным не вступать, ни одного слова, никаких объяснений. Выносить с крыши завернутым, чтобы не привлекать внимания.
Один из работяг открыл чемодан с инструментами и принялся собирать ружье. Таким обычно пользуются сотрудники заповедников для того, чтобы на время парализовать крупных опасных хищников для их лечения или отлова. Вместо пуль оно стреляет шприцами-дротиками с сильнодействующим снотворным.
– Учтите, киллер очень силен и опасен. Так что стреляйте полуторной дозой, – предупредил Дугин и вручил своим подчиненным фотографию Тангола Алиева.
– Однако рожа… Таких нельзя детям на ночь показывать.
Застучали молотки. Работяги хоть и были на самом деле офицерами МВД, состоящими в тайной организации по борьбе с коррупцией, но с плотницкой работой справлялись неплохо. Ведь в России каждый мужик умеет мастерить, строить. Не прошло и часа, как они уже накрывали свою пристройку шифером.
Кисть размазывала по гипсокартону комковатый цементный раствор. Прошлись и по бетону надстройки лифтовой шахты. Чтобы состарить свежую покраску, один из работяг сыпал на нее пригоршнями песок, смешанный с золой. Получилось очень убедительно. Конечно же, надстройка выглядела теперь немного шире, чем возвышающиеся над другими подъездами, но это в глаза не бросалось. Дугин даже зашел внутрь. Места, конечно, было немного – два метра на метр. Но обзор открывался отличный, весь парапет был как на ладони.
– Вопросы есть? – спросил Дугин, глядя на офицеров.
– Никак нет.
– У нас есть только один шанс. И это очень важно. Не подведите. До встречи на базе.
Павел Игнатьевич махнул рукой и спустился в люк, ведущий в подъезд. Один из офицеров напомнил ему:
– Только проволоку плотно не закручивайте. Сделайте это так, чтобы в случае чего мы могли сами люк открыть.
Дугин кивнул. Люк закрылся, и Павел Игнатьевич вставил в проушины мягкую проволоку, закрутив ее всего на три четверти оборота.
– Попробуй дернуть.
Люк дернулся, проволока разошлась.
– Работает, – усмехнулся Дугин.
Вскоре грузовая машина с будкой увезла прораба. За этим нехитрым действом наблюдала из открытого окна старушка-пенсионерка.
– Во-во, так всегда. Пока начальство за рабочими смотрит, они молотками стучат, жужжат, как пчелы. А стоит прорабу уехать, как тут же все – молчок. Небось побросают сейчас инструменты и в магазин за выпивкой побегут. Нигде порядка нет! Если завтра за подъезд не возьмутся, опять жалобу напишу. Благо знаю теперь, на кого жаловаться.
Время шло, рабочие на крыше, естественно, ничем себя не проявляли. Офицеры, которым Дугин доверил захват матерого международного киллера Тангола Алиева, знали лишь то, что должны были знать. Они понятия не имели, кого Алиев намерен убить и почему его надо доставить непременно живым, почему им поставлена задача позволить убийце выстрелить и только потом произвести захват. Казалось бы, логичнее предотвратить покушение. Но в организации, возглавляемой Дугиным, не было принято задавать лишних вопросов. Каждый выполнял свою часть работы, и из этих частей, как из кусочков мозаики, складывалась общая картина – реализовывался план очередной масштабной операции.
Ближе к вечеру, около семнадцати ноль-ноль, когда до встречи Ларина и Скворцова оставалось три часа, во дворе между двенадцатиэтажным домом и пятиэтажкой появился парень. Он непривычно для себя сутулился, пытаясь скрыть строевую выправку. В руке он держал три розы. Прогуливался, поглядывал на окна. Вроде бы молодой человек поджидал любимую девушку, чтобы «случайно» встретиться с ней и вручить цветы. Именно так и подумала любопытная пенсионерка, выглядывая в окно. Она даже умиленно покачала головой – мол, и среди современной молодежи не все пропащие. Парень такой приличный и культурный. Пиво не пьет, на землю не плюет и даже не курит.
Молодой человек поднес ко рту рукав, в котором был спрятан микрофон, и прошептал:
– Первый, первый, я второй. Проверка связи.
В ухе у него отозвалась замаскированная бусинка наушника:
– Я первый, слышу вас хорошо. Остаемся на связи.
– Вас понял.
Парень опустил руку и вновь прошелся взглядом по окнам дома. Пенсионерка умиленно улыбалась, глядя на него из окна.
– Чертова старуха, пялится и пялится, – пробурчал «влюбленный».
– Адрес, адрес записывай, – возбужденно говорил в трубку Тофик Хайдаров.
– Не тараторь, – отозвался Тангол. – Все, записал… не так уж близко, но успею… можешь считать, что я уже все сделал…
Алиев отключил мобильник, бросил взгляд на часы. В запасе у него оставалось чуть меньше двух часов, но скуластый гигант привык все делать обстоятельно и не спеша. Он забросил на плечо рюкзак и подхватил стоявший у стены странного вида чемодан – что-то вроде футляра для тромбона.