— Это добрый знак, Саша, — сказал он, — а теперь тебе надо самому себе сделать подарок на день рождения. Забросить парочку, а лучше штуки три, шайбы в ворота норвежцев.
— Я постараюсь, — скромно ответил я.
Скромность ответа Третьяку вовсе не означала того, что я собирался скромничать на площадке. Уж что-что, а дарить самому себе галстук я сегодня точно не собирался.
Так что, извините норвежцы, сегодня Саша Семенов настроен показать товар лицом взыскательной канадской публике!
Стадион Stampede Corral. Матч олимпийского турнира по хоккею с шайбой среди мужчин. СССР-Норвегия. 19:00 по местному времени (14 февраля в СССР, 4 часа утра в Москве, 6 утра в Свердловске). 8000 зрителей. Все билеты проданы.
Эх, жаль, что уровень команд сегодня вечером не сопоставим. Я бы хотел начать свой путь на крупных международных турнирах с более серьезных соперников!
С канадцами, шведами, чехословаками, или на худой конец с финнами или американцами. Тем более, что у ребят в красном на звездно-полосатых зуб со времен «чуда на льду». Но за него лично я спрошу уже через 4 дня!
Но нет, сегодня у нас в меню норвежцы. Что ж, как говорится, в отсутствии гербовой бумаги будем писать на туалетной. Большие сборные оставим на сладкое.
И не знаю, что стало виной тому, что Corall, бывший дом огоньков, который во время своего открытия был крупнейшей крытой ледовой ареной к западу от Торонто, сегодня полон.
Может быть канадская публика просто любит хоккей.
Или, может быть, зрители пришли посмотреть на «красную машину», ну не на норвежцев-же, в самом деле!
Я, как и наш тренер, Виктор Васильевич Тихонов, смелое сравнение, спору нет, терпеть не мог это прозвище. Ну какая мы машина? Советский хоккей, это в первую очередь импровизации. Пусть и наложенные на фундамент железной дисциплины и изнурительных тренировок.
И уж тем более «Красная машина» это не про российский хоккей времен печально известного Ротенберга. Но не буду о грустном.
А может быть все эти восемь тысяч зрителей пришли посмотреть лично на меня? Кто знает.
В любом случае, арена была полна, и она, эта арена, хотела зрелища.
И его есть у всех нас и у меня лично!
Несмотря на то, что моя тройка номинально считалась второй, Тихонов на стартовое вбрасывание выпустил именно нас. Лукиянова, Семенова, Каменского.
Донельзя заряженный я буквально вылетел на лёд, выиграл стартовое вбрасывание у норвежца Торресена, отца будущей легенды «Салавата Юлаева» Патрика Торресена и начался карнавал!
Свою первую шайбу на олимпийских играх я забросил уже через восемь секунд после начала встречи.
Касатонов, которому пошла передача от меня, отдал Каменскому. Валера вошёл в зону и тут же отдал мне под бросок. Мы это не наигрывали, но мой правый крайний видел мой настрой и не поскупился на передачу.
Обманным движением я убрал защитника Сальстена и от души, что есть силы щелкнул по воротам!
Жалко, что сейчас техника не такая, как будет всего через двадцать лет. Скорость полёта шайбы на информационном кубе не показали, но думаю что там было под сто миль в час. Ну или 160 километров в час, если говорить про метрическую систему мер, которая в ходу в нормальных странах.
В любом случае, норвежский вратарь, Верн Мотт, не справился с моим броском, и шайба просвистела мимо его ловушки, вонзившись точно в левую девятку. Один-ноль!
Отпраздновав с партнерами по стартовой пятерке и отбив пять остальным игрокам, я уселся на скамейку.
Сняв дурацкий юниорский шлем, скорей бы надеть нормальный, открытый, с визором, а не эту клетку, сделал пару глотков воды, протер лицо полотенцем, в Коралле было достаточно душно, и через четыре минуты снова вышел на лёд.
Чтобы принять в нашей зоне передачу Сергея Старикова, набрать скорость, обыграть трех норвежцев, их движения казались мне ну очень медленными и бросить в домик Мотту. Два-ноль!
И как же здорово звучит «Калинка» под сводами этой канадской арены! А ведь на часах всего лишь пятая минута, и у нас, у Советской Сборной, ну очень много времени…
Двенадцать-ноль! Именно с таким счетом завершилась игра. Надеюсь, что канадская публика осталась довольна. И половина этих шайб была моя. Я забивал в равных составах, в большинстве и меньшинстве. Ну и две передачи как приятный бонус.
Мы не оставили от норвежцев камня на камне, наглядно продемонстрировав для наших северных соседей, что им пока что впору утешаться одним из олимпийских девизов. Я про «главное не победа, а участие». Вот потомки викингов именно что участвовали в этой игре.
Извините, ребята, но ваше дело лыжи и биатлонные винтовки, а не хоккей.
Что до нас, до сборной Советского Союза, то мы умеренно отпраздновали успех в стартовой игре в раздевалке, на мою долю тоже досталось немного поздравлений, и отправились в гостиницу.
Все понимали, что это только начало.
Глава 17
Из-за плотного графика игр и тренировок мы видели других спортсменов только тогда когда соревнования в тех или иных видах были уже закончены.
Например мимо нас стороной лыжная гонка на тридцать километров классическим стилему мужчин. В которой два первых места взяли советские лыжники. Алекей Прокуроров выиграл, Владимир Смирнов пришёл вторым а Михаилу Девятьярову не хватило каких-то двадцати сотых секунды чтобы обойти ставшего третьим норвежца Ульванга.
Но глупо было и думать что тренеры сборной в день матча, пусть даже и со сборной Австрии отпустят своих игроков посмотреть соревнования. И уж тем более это было невозможно у такого диктатора и сторонника жесточайшей дисциплины как Тихонов.
Игроки других сборных пользовались куда как большей свободой, но каждому своё. Или вы приятно проводите время, наслаждаясь олимпийским духом и смотря соревнования, или в поте лица готовитесь покорить одну из главных вершин в своей спортивной жизни.
До девятнадцатого февраля у нас игры через день, так что придётся нам сосредоточиться исключительно на них и тренировках. Перед стартом второго этапа турнира будет несколько дней отдыха, в которые нам вроде бы можно будет и побыть простыми зрителями, пусть и со спортивными аккредитациями. Если это не будет мешать тренировочному процессу, конечно.
Ну а пока всё происходящее, если отбросить статус соревнований и место где мы находились не очень-то и отличалось от того же молодежного чемпионата мира, например.
Ну если только тем что рекламы вокруг было немеряно, надписи на английском и французском, да лёд на тренировочной арене заметно лучше качеством чем в Новогорске. Всё остальное было плюс минус знакомо.
Единственным местом где лично я по настоящему чувствовал олимпийский дух, за пределами стадиона конечно, была столовая в Олимпийской деревне Калгари.
Это был самый настоящий Вавилон, безумное смешение всего и вся.
И утром перед игрой с австрийцами я увидел в столовой четверых темнокожих парней в яркой, и несколько несуразной форме сборной Ямайки. Решив что я не могу просто так пройти мимо главной диковинки этой олимпиады я подошёл к ним со своим подносом и сказал на английском:
— Привет парни, я присоединюсь к вам?
Все четверо с изумлением смотрели на меня, высокого и широкоплечего белого парня в ярко-красной форме сборной СССР. Наверное, больше всего их удивило то как свободно я говорю по английски, как никак о нас, о советских спортсменах мнение было однозначное. Кк о замкнутых в себе роботах, да еще и под вечным колпаком у всемогущего КГБ.
— Да. конечно, приятель, — тут же нашёлся один из них. Садись.
Следующие пару минут мы перезнакомились и ребята начали рассказывать свою, очень интересную историю.
КОторая оказалась для меня открытием. Я-то думал что ямайские бобслеисты это такие фанатики спорта, решившие бросить себе вызов и начать соревноваться в таком чуждом для их родной Ямайки бобслее.
Реальность оказалась куда как прозаичней. Трое из четверых бобслеистов были военнослужащими армии Ямайки, а четвертый, младший брат рулевого четверки Дадли Стоукса, Крис приехал в Канаду вообще за компанию и изначально не собирался участвовать в соревнованиях. Он даже ни разу в настоящем бобе не сидел до этих игр!
Как это ни странно, меня эти ребята знали. В преддверии олимпийских игр у них на Ямайке сразу несколько газет выпустили большие материалы о предстоящих соревнованиях и там я фигурировал как одна из восходящих звезд не только хоккея, но и всего советского спорта.
Когда я уже собирался прощаться с ямайцами, Игорь и Илья Бякин во всю подавали мне сигналы о том что пора заканчивать с завтраком и идти на тренировку один из этих крепких чернокожих парней, рулевой как двойки так и четверки Дадли Стоукс, начал ковыряться в своей поясной сумке, знакомой мне по фильмам про «лихие девяностые» и достал оттуда программу игр и ручку.
— Приятель, можешь подписать её? — спросил он, — Когда ты станешь большой звездой я продам её коллекционерам и заработаю на тебе состояние.
— Только за процент от сделки, дружище, — со смехом ответил я.
— Без проблем, — тут же последовал ответ, — бизнес есть бизнес, я понимаю.
Он тут же взял салфетку и размашисто написал:
«Я, Дадли Стоукс, обязуюсь перечислить Александру Семенову двадцать процентов от суммы сделки по продаже буклета зимних олимпийских игр в Калгари с его автографом».
Ну и дата с подписью.
— Двадцать процентов тебя устроит? — спросил он с улыбкой.
— Маловато, конечно, но это лучше чем ничего.
Я забрал эту салфетку, которую я естественно рассматривал как курьез, не более, и размашисто подписал программку.
«Желаю удачи сборной Ямайки в Калгари. Будущий олимпийский чемпион по хоккею 1988 года, Александр Семенов».
И подпись.
— Мне бы твою уверенность, приятель. — сказал Стоукс когда прочитал то что я написал, — и ты точно не суеверный. Не боишься сглазить.