Через пять минут мы были на месте. Теперь от леса нас отделяла лишь узкая полоска кустов. Клод пригнулся и ринулся сквозь неё. Я последовал его примеру.
В лесу было прохладно и темно — солнце окончательно скрылось.
— Страшно, — заметил я.
— Ш-ш-ш!
Клод шёл впереди. Он был чрезвычайно осторожен — высоко поднимал ноги и неслышно ступал по влажной земле, то и дело оглядываясь по сторонам: нет ли опасности? Я попытался делать то же, но, когда за каждым деревом мне стали мерещиться лесники, перестал.
Когда впереди меж верхушек показалось небо, я догадался, что мы вышли к поляне. Именно здесь, по словам Клода, каждый год в начале июля выпускали в лес молодняк, именно здесь птиц кормили, поили и охраняли лесники, именно здесь большинство фазанов и оставалось в силу привычки до самого начала охотничьего сезона.
— Их всегда на поляне тьма-тьмущая, — рассказывал он мне.
— И лесников, надо думать, тоже.
— Конечно, но там кругом густой кустарник, и это нам на руку.
Короткими перебежками от дерева к дереву, пригибаясь к земле, останавливаясь и прислушиваясь, мы наконец достигли края поляны и притаились на четвереньках за большим кустом чёрной ольхи. Клод, радостно улыбаясь, ткнул меня в бок и указал рукой на поляну.
Фазанов там и впрямь было видимо-невидимо, ну уж не меньше двухсот, точно. И все они разгуливали по поляне вокруг пней с самым что ни на есть надменным видом.
— Ты понял? — прошептал Клод. Это было удивительное зрелище, мечта браконьера, да и только. И ещё так близко! До иных птиц — не больше десятка шагов! Неуклюжие бурого цвета курочки были настолько жирными, что их перья на груди едва не доставали до земли. Петухи, наоборот, — стройные, с ярким оперением и длинными хвостами, вокруг глаз — ярко-красные пятна, как очки. Я взглянул на Клода. Он, словно зачарованный, смотрел на фазанов — рот чуть приоткрыт, глаза остекленелые.
Наверное, в такие минуты все браконьеры похожи. Они ведут себя, как женщины, которые рассматривают громадный изумруд в витрине ювелирного магазина, с той лишь, может быть, разницей, что женщины гораздо менее щепетильны в выборе средств для достижения цели. И шрамы от дроби — это ничто по сравнению с теми жертвами, на которые готова пойти женщина.
— Ага, — медленно Клод. — А вот и лесник.
— Где?
— На другой стороне под большим деревом. Вон, смотри!
— Чёрт!
— Ничего. Нас-то он не видит. Мы припали к земле, наблюдая за лесником. Это был невысокого роста человек в кепке и с ружьём под мышкой. Он стоял под деревом, не двигаясь.
— Пошли, — шепнул я Клоду. Лицо лесника было скрыто тенью от козырька кепки, но мне казалось, что он смотрит прямо на нас.
— Тихо ты, — отозвался Клод.
Медленно, не отрывая глаз от лесника, он засунул руку в карман и достал оттуда одну изюмину. Клод аккуратно уложил её на правую ладонь и коротким быстрым движением подбросил высоко в воздух. Описав дугу над кустами, изюмина упала рядом с двумя курочками, которые тут же обернулись. Одна из них незамедлительно прыгнула к тому месту, где упала изюмина, и ткнула клювом в землю.
Я посмотрел на лесника. Он по-прежнему стоял неподвижно.
Клод бросил на поляну вторую изюмину, потом третью, четвёртую, пятую…
В этот момент я заметил, что лесник отвернулся и осматривает лес позади себя.
В мгновение ока Клод выхватил из кармана пакет и высыпал его содержимое на правую ладонь.
— Стой, — только и успел сказать я.
Он широко размахнулся и с силой швырнул всю пригоршню на поляну.
Изюмины опустились на землю с лёгким шорохом, как капли дождя на сухую листву. Среди фазанов поднялась суматоха — все до одного, то ли увидев, то ли услышав, как падают изюмины, устремились на поиски лакомства.
Реакция лесника тоже была молниеносной: резким движением он обернулся назад, на поляну. Фазаны с бешеной скоростью клевали изюм. Лесник направился было вперёд, и я даже испугался, не начнёт ли он выяснять, в чём дело. Однако он остановился, поднял глаза и стал рассматривать край поляны.
— За мной, — шепнул Клод. — Только нагнись, нагнись.
Он развернулся, встал на четвереньки и с проворством обезьяны ринулся в лес. Я — за ним.
Так мы пробирались ярдов сто. Потом он скомандовал:
— Теперь бежим!
Мы поднялись на ноги и рванули что было духу, а через несколько минут, успешно миновав полосу кустарника, вновь оказались на тропинке.
— Отлично сработано, — тяжело дыша, сказал Клод. — Нет, ты видел, а?
— А по-моему, ты всё испортил.
— Что?! — возмутился он.
— Конечно, испортил! Как мы теперь туда вернёмся? Ведь лесник наверняка понял, что возле поляны кто-то был.
— Ничего он не понял, — успокаивал меня Клод. — Через пять минут в лесу стемнеет, хоть глаз выколи, и он слиняет домой ужинать.
— Я бы с радостью к нему присоединился.
— Да, с тобой каши не сваришь, — устало заметил Клод и, опустившись на кочку под кустом, закурил.
Небо над нами было ещё дымчато-голубым, а в том месте горизонта, где недавно скрылось солнце, — даже чуть желтоватым. В лесу и правда быстро темнело, тени и пространство между деревьями, ещё минуту назад светло-серые, чернели на глазах.
— Как быстро действует снотворное? — спросил Клод.
— Смотри, кто-то идёт, — ярдах в тридцати я неожиданно увидел в темноте человека, молча направлявшегося в нашу сторону.
— Ещё один лесник, — ответил мой приятель.
Мы ждали, пока лесник подойдёт поближе. Под мышкой у него было ружьё, а позади семенил чёрный лабрадор. За несколько шагов лесник остановился. Собака тоже встала и принялась разглядывать нас из-за хозяина.
— Добрый вечер, — приветливо, по-дружески поздоровался Клод.
— Э-э, да я вас знаю, — вместо приветствия произнёс лесник, подходя поближе. Перед нами был высокий сухощавый человек лет сорока с пронзительным взглядом, скуластым лицом и, что придавало его внешности особенно грозный вид, массивными кулаками. — Я обоих вас знаю.
Клод не ответил.
— Вы ведь с бензоколонки, а? Губы у него были тонкие и сухие, с каким-то коричневатым налётом.
— А ну-ка убирайтесь отсюда, — сказал он. — Чтоб духу вашего здесь не было.
Когда он говорил, верхняя губа у него приподнималась и обнажала неровный ряд мелких зубов, один из них совсем чёрный, остальные жёлтые.
— Я вам что сказал, — повторил он. — Убирайтесь отсюда вон!
— Здесь, слава богу, не частные владения, — отозвался наконец Клод, так что оставьте, пожалуйста, нас в покое.
Лесник взял ружьё в правую руку.
— Нечего здесь слоняться. Знаю я, что у вас на уме. А за тобой и я давно наблюдаю, — сказал он, глядя на Клода.
Разговор с лесником у нас явно не клеился, и я предложил:
— Уже поздно. Может, и правда пойдём?
Клод выбросил окурок и поднялся.
— Ладно, — согласился он. — Пойдём.
Мы побрели по той самой тропинке, по которой пришли сюда, а лесник так и остался стоять возле леса. Вскоре его фигура растворилась в полумраке за нашими спинами.
— Это их старший лесник, — объяснил мне Клод, — Реббеттс.
— Да чёрт с ним. Сматываемся, пока не поздно, — отмахнулся я.
— Куда сматываемся? Иди сюда!
Слева от нас оказалась калитка, ведущая в поле. Мы перелезли через неё и притаились за кустами.
— Мистер Реббеттс тоже сейчас отправится на ужин, — шепнул Клод. — Нам его бояться нечего.
На небе показались звёзды, на востоке из-за холмов выплыла яркая луна, а мы с Клодом всё сидели и ждали, когда лесник уйдёт домой.
— Вот он. Сиди тихо, — предупредил Клод.
Через минуту я увидел, как мимо нас по тропинке прыгающей походкой прошёл лесник, следом, быстро и бесшумно перебирая лапами, бежала собака.
— Сегодня он не вернётся, — уверенно сказал Клод.
— Откуда ты знаешь?
— Если лесник знает, где ты живёшь, он не станет искать тебя в лесу. Он пойдёт к твоему дому, спрячется где-нибудь поблизости и будет ждать твоего возвращения.
— Тем хуже для нас.
— Конечно, если мы потащим добычу прямо домой. А вот если мы её припрячем где-нибудь, он не посмеет нас тронуть.
— Ну а тот, другой, на поляне?
— Он уже дома.
— Ты уверен?
— Поверь, Гордон, я наблюдал за этими гадами не один месяц и знаю все их привычки. Бояться больше нечего.
Нехотя я побрёл за ним назад к лесу. Теперь там было совсем темно и очень тихо. И хотя мы старались двигаться осторожно, наши шаги отдавались эхом так же гулко, как если бы мы шли по пустому собору.
— Вот наше место, — сказал Клод.
Я раздвинул кусты. Потянувшуюся лёгким туманом поляну освещала луна.
— Ты уверен, что лесник ушёл?
— Я знаю, что он ушёл.
— А где фазаны?
— Здесь.
— Где здесь?
— Вокруг на деревьях. Они далеко не улетают.
— Ну и что дальше?
— Теперь будем ждать. Кстати, я захватил для тебя фонарик, — добавил Клод, протягивая мне миниатюрный карманный фонарь размером чуть больше обычной авторучки. — Он тебе пригодится.
Я почувствовал себя увереннее.
— Может быть, попробуем поискать, где они сидят? — предложил я.
— Нет.
— Мне бы очень хотелось посмотреть, как это они спят на деревьях.
— Это тебе не урок природоведения, — отрезал Клод. — Ради бога, угомонись.
Мы долго стояли в ожидании, что будет дальше.
— Послушай, а вдруг фазаны не будут падать, — сказал я. — Ведь спят же они обычно на деревьях, так с чего бы им, падать от снотворного?
Клод окинул меня недоверчивым взглядом.
— В конце концов они же не мёртвые, — попытался объяснить я. — Они просто спят.
— А снотворное? — спросил он.
— Что снотворное? От него сон просто крепче, только и всего. Почему они должны падать, если спят крепче, чем обычно?
Клод угрюмо молчал.
— Да, нужно было всё проверить на курах, — наконец произнёс он. Папаша так бы и сделал.
— Твой папаша был гением. В эту минуту в лесу позади нас что-то мягко упало на землю.