Читал сообщение сигнальщика, который семафорил флажками с водной станции «Динамо», и Алексей Громов. Он мысленно был там, на соревнованиях, и радовался каждому успешному выступлению Стеллы.
«После обязательных упражнений на бревне Каранель вышла на третье место», — семафорил сигнальщик.
«Идет смена снарядов, команды меняются местами».
«По сумме набранных балов впереди объединенная команда гимнастов морской базы».
«За упражнения на разновысоких брусьях Каранель получила самую высокую оценку, ровно десять баллов».
Алексей стоял на юте, кормовой части крейсера, вцепившись руками в поручни, а сердце и душа его были там, на водной станции.
«Идет смена снарядов».
«В личном первенстве по сумме набранных баллов после трех обязательных упражнений Каранель выходит на второе место».
— Товарищ старшина! Товарищ старшина! Алеха!
Громов, увлеченно читавший сообщения сигнальщика, наконец оторвался взглядом от берега и повернулся к матросу с красной повязкой на рукаве. — Ну?
— Вызывают, тебя! Срочно! — сказал посыльный. — Вахтенный офицер требует.
Алексей, мысленно чертыхнувшись, поспешил к начальству.
Не успел вскинуть руку к бескозырке и доложить о прибытии по вызову, как его прервал дежурный капитан-лейтенант:
— За тобой катер прислали из штаба! Быстро привести себя в порядок и на берег!
— Есть, привести себя в порядок!
Радостная волна полыхнула и обдала приятным жаром нежданно свалившегося на него счастья оказаться на водной станции, хоть краем глаза увидеть Стеллу! Он был убежден, что именно на водном стадионе сегодня сосредоточено все внимание, что там происходит центральное спортивное событие дня.
На Графской пристани его ждали. Небольшой автобус политуправления флота уже был полон моряками. Знакомые все лица. Матросы, старшины, офицеры, люди разные, но всех их объединяло одно общее — они — спортсмены, лучшие спортсмены флота. У многих на груди заветные серебристые квадратные знаки «Мастер спорта СССР», «Спортсмен первого разряда» и почетные округлые значки ГТО-2 — «Готов к Труду и Обороне», а цифра «2» обозначала повышенные квалификационные требования.
— Давай, Леха! Сюда! — боксер Игорь Хмельницкий, чемпион флота в легком весе, широко улыбался и махал рукою из открытого окна. — Опаздываем!
— Пришвартовывайся, — Дмитрий Слухов подвинулся. — Привет, Алеша!
— Поехали! — подал команду Красиков, интендант 3 ранга, начальник отдела спорта флота, которого за глаза называли «бог спорта», моряк крупного телосложения, широкоплечий.
— На водную станцию? — с надеждой спросил Громов, когда автобус тронулся.
— Не, Леха, — отозвался Игорь Хмельницкий, который как всегда был раньше всех в курсе предстоящих мероприятий. — Бери планку выше! В Дом офицеров флота!
Радостное настроение Алексея как-то сразу погасло. Выходит, что он не увидит Сталину, не поздравит с победным достижением…
А город выглядел празднично. Население Севастополя от малышей до почтенных стариков так или иначе, тем или иным способом связанно с морем, с флотом. И в этот теплый летний вечер, когда флот вернулся после учений и моряки сошли на берег, у всех севастопольцев настроение было празднично приподнятое. На улицах, площадях, аллеях Приморского парка, Матросского сада — всюду много народа, слышен веселый смех, распевают песни, звучит музыка. И лишь на рейде, на отливающей оловом морской глади проступали темные, без единого огонька, хмурые силуэты боевых кораблей. Хмурых, как и Громов, которому было не до общего веселья.
Торжественная часть в Доме офицеров флота, как показалось Алексею, тянулась томительно долго. Последняя надежда вырваться и побывать на водной станции рухнула окончательно, когда после объемного доклада командующего флотом вице-адмирала Октябрьского об итогах прошедших флотских учений и совместных маневров кораблей флота с сухопутными частями Одесского военного округа начальник Политуправления дивизионный комиссар Кулаков объявил о том, что приступают к награждению наиболее отличившихся на учениях моряков и чествованию спортсменов.
По одному вызывались командиры соединений, бригад, отрядов, капитаны кораблей и катеров, офицеры штаба, тылового обеспечения и многих других флотских служб. Каждый поднимался из зала на сцену, ему вручалась грамота или диплом, ценный подарок, его поздравлял командующий, начальник Политуправления, секретарь горкома партии и председатель горсовета Севастополя, а духовой оркестр играл туш.
Потом чествовали спортсменов. Награждения грамотами, ценными подарками производил Николай Михайлович Кулаков, член Военного совета Черноморского флота, начальник Политуправления. И снова играли туш, на сцену под аплодисменты зрителей поднимались футболисты, пловцы, ватерполисты, волейболисты, штангисты, боксеры, борцы, чемпионы, рекордсмены.
— Алексей Громов, старшина первой статьи, — услышал Алексей свою фамилию и почувствовал, как жаром полыхнули щеки. — Чемпион среднего веса Военно-морского флота Советского Союза!
Громов шел на сцену, смущенный и не привыкший еще к свалившейся на него славе, сопровождаемый одобрительным гулом несмолкаемых аплодисментов переполненного зала. Бокс пользовался необычайной популярностью на флоте.
Николай Михайлович вручил Алексею Почетную грамоту и именные часы от командующего флотом.
— Впереди чемпионат Советского Союза, — сказал Кулаков, пожимая руку боксеру. — Флот на тебя надеется, Алеша!
— Постараюсь, товарищ дивизионный комиссар! Не подведу!
Возвращался Громов на свое место опять под бурные аплодисменты.
— Ты у нас, Леха, знаменит, как прима-балерина Большого театра, в сплошных аплодисментах плаваешь! — дружески съязвил Хмельницкий.
— Повыше бери, Игорек, он у нас как всенародный артист! — уточнил тяжеловес Чернышев, одобрительно хлопая Громова по плечу своей увесистой ладонью.
— Да заткнитесь вы, завистники! — вставил слово Дмитрий Слухов. — Не слушай их, Алеша!
По окончании награждения и чествования моряков и спортсменов на трибуну поднялся председатель горисполкома Ефремов. Василия Петровича севастопольцы знали и любили. Он прошел путь от рабочего Морзавода до главы Севастополя. Ефремов был и заядлый физкультурник: пять лет назад морзаводцы решили отправить макет первого эсминца в столицу, в Кремль, и с этой целью был организован знаменитый пеший переход из Севастополя до Москвы. Группу спортсменов возглавил Ефремов. За месяц они прошли весь путь и накануне Первого мая праздничная Москва встречала севастопольцев.
— Одну минуту, товарищи! — сказал Ефремов. — Только что закончились соревнования по спортивной гимнастике на первенство города. Давайте поприветствуем чемпионов и призеров!
Зал встал и бурными аплодисментами встретил гимнастов и гимнасток. Алексей, не чувствуя рук, оглушительно хлопал в ладоши и неотрывно смотрел на Сталину. Она была очаровательна! В белом платье с большим букетом алых роз в руках. Нарядная и счастливая.
Началось награждение. Сначала чествовали победителей в командных соревнованиях, потом призеров и чемпионов в личном зачете.
— Второе место в личном первенстве заняла Сталина Каранель! — Василий Петрович заглянул в раскрытую папку с текстом. — Давайте поздравим Сталину Каранель, она на этих соревнованиях выполнила квалификационный норматив на получение звания «Мастер спорта СССР».
Он вручил Сталине диплом и подарок.
Алексей, шумно аплодируя, вдруг увидел, что на сцену вскочил командир его артиллерийской башни Сергей Коркин с большой коробкой конфет.
— Товарищи! От имени комсомольцев города и военно-морской базы, — голос у Коркина был звонкий, хорошо натренированный на подобных мероприятиях, — Сталина Каранель награждается Почетной грамотой по номинации за волю к победе! И подарочным набором шоколадных конфет!
Громов внутренне усмехнулся: «Во дает Серега! И слово-то какое мудрое выискал „по номинации“! Шустрый у нас командир башни!» Алексей радовался за Сталину, ведь только ей одной выпала такая награда — «за волю к победе».
— Товарищи! Еще одно объявление, — начальник Политуправления поднял руку. — Руководство Дома офицеров флота приглашает награжденных моряков и спортсменов на летний бал!
В зале сразу стало шумно и радостно. Толпою зрители двинулись к выходу, а Алексей стал проталкиваться к сцене, где рядом со Сталиной уже был Коркин, сияющий и услужливо галантный. Он добился своего. Старания не прошли даром. Сталина мило улыбалась ему, не отстраняла. Как верный и преданный оруженосец, Сергей уже успел взять у нее грамоты, диплом, подарок и коробку конфет. И одним этим услужением он как бы невольно стал ее сопровождающим. Они вместе со всеми, кто был на сцене и в президиуме, двинулись за кулисы.
— Стелла! — крикнул Алексей в отчаянии, что может потерять ее и не только из виду, а на весь сегодняшний вечер. — Стелла!
Она замерла, остановилась и повернулась лицом к залу, выискивая в толпе того, чей голос неожиданно услышала. Коркин тоже услышал возглас Алексея. Чертыхнулся про себя, недоумевая, кто же отпустил боксера с корабля, как он мог тут очутиться? Сам Коркин прибыл в Дом офицеров флота с водного стадиона вместе с гимнастами. Сергей поспешно взял девушку под руку и стал, прилагая легкое усилие, уводить за кулисы.
— Стелла! Я тут! — Алексей поднял руку, чтобы она увидела его в толпе моряков, одетых в черную морскую форму.
— Алеша!
Сталина, позабыв о присутствии Коркина, поспешила навстречу Громову.
Они встретились у сцены. Она, словно птица в полете, раскинув руки, сбегала по ступенькам.
— Алеша!
— Стелла! — он спешил навстречу, тоже раскрыв объятия.
— Наконец-то!
— Меня с корабля доставили прямо сюда!
Они никого не видели, кроме друг друга. Они никого не слышали, кроме друг друга. Окружающий мир вдруг отступил, исчез, растворился, как туман на море.
— Я так ждала тебя, ты даже не представляешь…
— Меня назначили на вахту.