— Мне папиросы ни к чему, я не курю, — сказал Алексей, укладывая свой вещмешок.
— Бери. Пригодятся! Особенно спички.
Проверяли экипировку, чтоб ничего не гремело, не звякало, не стесняло движений.
В декабре темень наступает быстро. В небольшом автобусе, не включая фар, двинулись по темным улицам Новороссийска. На крышах белыми пятнами лежал снег. Встречный поток воздуха врывался в автобус холодной и влажной струей.
— Близко море, — сказал Сагитт Курбанов.
— И штормит, — определил на слух Артавкин.
— Радости мало отчаливать в такую погоду, — сказал Семен Юрченко. — Держись, ребята! Повыворачивает наизнанку.
Не доезжая до Дома пионеров, Серебров велел шоферу остановиться.
— Я мигом!
Его «мигом» затянулось на добрых полчаса, а то и больше.
В Доме пионеров размещался штаб Политуправления флотом. В эти ночные часы он походил на громадный муравейник. Входили и выходили военные. По одному и группами. К зданию подкатывали большие автобусы и, загрузившись вооруженными людьми, тяжело отчаливали в ночную темень. По всем признакам было видно, что идет подготовка к крупной военной операции.
Серебров появился неожиданно, и по его нахмуренному лицу было видно, что он чем-то недоволен и обеспокоен.
— Поехали! — приказал он водителю и, наклонившись к нему, назвал номер причала.
У причала цементного завода на фоне серого неба отчетливо вырисовывался знакомый силуэт большого военного корабля.
— Крейсер «Красный Крым», — определил Артавкин.
— Командир корабля капитан первого ранга Александр Илларионович Зубков, — добавил Юрченко.
Алексей Громов молча дивился знаниям своих товарищей по спецгруппе.
— А мы катим мимо, — сказал Курбанов.
Автобус проехал и мимо эсминца, и мимо быстроходных торпедных катеров, и мимо морских охотников. Притормозил у дальнего причала, где, словно огромные стальные киты, слегка покачивались подводные лодки.
— Причалили, братишки, — сказал Артавкин.
— Минуту внимания! — поднялся со своего места Серебров. — На подводной лодке будем не одни, к берегу направляются и другие, в том числе отдельная гидрографическая партия для установок средств навигационного обеспечения десантной операции. Для всех мы просто армейские разведчики. А теперь с вещами на выход, — приказал Вадим и первым вышел из автобуса.
В небе плотным строем двигались тучи. О цементный причал с шумом разбивались волны. Серебров шел первым, слегка наклонив голову против ветра.
По шатким и скользким от воды сходням переправились на подводную лодку, на темной рубке которой белой краской было выведено «Щ-201». Один за другим спустились по отвесному трапу внутрь.
На подводном корабле уже расположились отряд прикрытия и гидрографическая партия.
Командир лодки, перебросившись условными фразами с Вадимом Серебровым, провел группу в носовой отсек и указал на просторное место около торпедных аппаратов.
— Располагайтесь! Сейчас отчаливаем.
Алексей обратил внимание на командира подводной лодки. В его облике было что-то знакомое. Плотный, широкоплечий, слегка кряжистый. В тусклом свете электрических лампочек Громов не успел разглядеть лица. Они где-то встречались. В этом Алексей не сомневался. Но где? Когда?
— Я к командиру, уточним место высадки, — сказал Серебров, когда лодка вышла в открытое море.
Шли без погружения, и лодка плавно покачивалась на волнах. Монотонно работали дизеля, и тихо гудели вентиляторы, нагоняя в отсек приятную свежесть и прохладу ночного воздуха. Артавкин и Юрченко расположились около торпедных аппаратов — легли на маскировочные плащ-палатки, подложив под головы вещевые мешки. Сагитт Курбанов, поджав по восточному ноги, примостился в углу.
Алексей заглянул в соседний отсек. Там находились моряки, свободные от вахты. Одни спали, другие читали, четверо резались в домино, а двое усердно работали над составлением стенной газеты. Прочел название, выведенное большими красными буквами: «Отважный подводник».
Усталость от последних тренировок и спецзанятий, нудная однообразная качка — все это как-то разом гасило интерес к тому, что происходит вокруг. Клонило ко сну.
Алексей устроился рядом с Сагиттом. Качка убаюкивала, воскрешая в памяти картины далекого детства: качели для взрослых в Морском саду. Отец держал его на своих коленях, а Алексей отчаянно цеплялся руками за толстые веревки. Захватывало дух, кружилась голова, тревожно колотилось сердце, но было радостно, приятно и весело рассекать воздух, взлетать высоко вверх и стремительно падать вниз. Вверх — вниз, вверх — вниз, вверх — вниз…
— Не спишь?
Рядом примостился Вадим Серебров.
— Убаюкивает качка, — ответил Алексей, догадываясь, что командир неспроста расположился возле него. Сонливое состояние моментально исчезло.
— Дело есть. Ты должен знать. От тебя секрета нет, — тихим голосом сказал Серебров.
— Спасибо за доверие, товарищ командир! — искренне произнес Громов.
Он с первой встречи и первых дней в спецгруппе проникся доверием к Вадиму Сереброву.
— Ставлю тебя в известность о том, что узнал в разведуправлении. По плану операции намечалось высадить десант первого броска на восточном и северном побережье Керченского полуострова. Шторм и погода начали путать карты. Часть пролива забита льдом. Переносить или отменять операцию уже было поздно. За два часа до рассвета в пятницу 26 декабря пошли вперед. Высадка удалась, но не во всех намеченных пунктах, эффект внезапности был потерян. Десантные войска, сломив сопротивление фрицев, все же захватили пять плацдармов на северо-восточном побережье Керченского полуострова и рванулись вперед. А про фланги забыли, не закрепили за собой прибрежные участки. Немцы сразу же воспользовались этим тактическим просчетом и вновь оказались на побережье. Но тут начали прибывать основные силы десанта, снова бои за плацдармы и, естественно, непредвиденные потери. Бои идут трудные и тяжелые, особенно под Керчью. Нашим войскам пока не удается расширить захваченные участки и соединить их в один общий плацдарм. — Серебров сделал паузу и добавил: — Но и немцам не удалось сбросить десант в море. Их командование срочно подтягивает резервы, намериваясь не только отразить натиск, но, главное, не дать нашим возможности соединиться в единый фронт, чтобы разбить их потом по частям.
— Как мы вписываемся в общую картину? Ничего не меняется?
— Все остается в силе. Немецкие штабы обеспокоены положением на Керченском полуострове и, судя по всему, приняли этот десант за основной. Сам понимаешь, создаются выгодные условия для нанесения главного удара с юга, на феодосийском направлении. Надо перерезать узкий перешеек, отделяющий Керченский полуостров от всего Крыма, и запереть немецкие дивизии в мешке. Что в эти часы и начинает происходить. Передовые части десанта на боевых кораблях вышли в море из Новороссийска и Туапсе и идут по намеченному курсу к цели. Как меня проинформировали, на главном направлении задействовано для десанта войск в два раза больше, чем на Керченском полуострове. Смекаешь, какая сила идет в твой город? Такого морского десанта никогда не было. Никто еще ни разу не высаживался прямо в порт противника. Получит Гитлер новогодний подарочек! Штурмовые группы первого броска, говоря спортивным языком, уже выходят на стартовые позиции. Их задача — с ходу захватить порт, причалы и создать возможность для высадки передовых подразделений и частей десанта.
— А наша? — задал вопрос Алексей.
— Вот об этом и хочу с тобой потолковать.
— Слушаю, командир.
— Цель десанта — город Феодосия, — сказал Серебров и добавил: — А наша — главный штаб. По карте ты знаешь, где он?
— Знаю.
— Мы должны его взять первыми. Я, конечно, имею в виду не наших десантников, нужно опередить немцев. Они, как начнется штурм города, первым делом кинутся в штаб, спасать документы.
— И ежику понятно. Мы ж на захват штаба все это время и тренировались, — понимающе кивнул Громов.
— Теперь конкретно о главном. Есть сведения, что в Феодосию из самого Берлина с кратким визитом прибыла крупная и важная птица. Генерал-лейтенант Вильгельм Гюнтер фон Штейнгарт. С бо-ольшими полномочиями. У генерала Манштейна он пробыл всего ничего и махнул в Феодосию. С личной охраной. Не ожидая, когда война закончится, торопится заблаговременно оттяпать приличный и смачный кусок пирога.
— Выходит, немцы уже считают себя победителями в войне?
— Они так думают, а думать никому не противопоказано.
— Победят, когда рак на горе свистнет!
— Поехали дальше, Алексей. Этот фон Штейнгарт уже был в Феодосии двадцать три года назад, когда немцы оккупировали Крым. Уже тогда лейтенант вермахта положил свой глаз на заманчивое восточное побережье Крыма. Потому-то он и торопится заранее застолбить колышки, отхватить приглянувшееся ему.
— Понятно.
— Сейчас у немцев рождественские праздники, встреча Нового года. На днях состоится торжественное открытие публичного дома. Одним словом, сплошные пьянки-гулянки. И этот фон Штейнгарт в тех гулянках — заглавная фигура.
— Мы им подпортим праздники, — улыбнулся Громов, — подсыплем перца под хвост, век помнить будут!
— Но сделать это надо по-умному. Перца им зададут десантники.
— А мы не в счет?
— У нас отдельная задача. Слушай дальше, — Серебров уселся поудобнее, поджав одну ногу под себя. — Немцы народ дисциплинированный, строго соблюдают порядки и наставления. Нет никакого сомнения, что генерал привез с собой какие-то важные и очень секретные материалы. С собой на гулянки он таскать их не решится. Вопрос на засыпку. Где в Феодосии может быть самое безопасное место? Куда генерал решился положить их на хранение? Где они могут быть?
— В доме, где остановился и где есть охрана, — размышлял вслух Алексей, — или, скорее всего, в штабе, где есть и сейфы, и охрана.
— В разведуправлении полагают, что в одном из сейфов штаба. Следовательно, вывод ясен, как прозрачное стеклышко. Наша цель — штаб!