— Фриц! — крикнул он в темноту. — Фриц! Ты где запропастился, черт тебя дери?
— Закрой дверь, дует! — раздался требовательный голос из блиндажа.
— Не простудитесь! — огрызнулся долговязый немец, но дверь закрыл.
Оставаясь на месте, он закричал, и в его голосе явственно сквозило недовольство:
— Фриц! Где же ты? Отзовись, наконец?!
— Я здесь, герр лейтенант, — Алексей шагнул навстречу.
— Ты что, пьян, свиная твоя рожа? Это я, обер-лейтенант Герман Герлиц. С кем ты меня спутал, болван?
— Прошу прощения, — выдавил из себя Алексей.
— Иди сейчас же сюда, скотина…
Внезапно ойкнув, долговязый схватился руками за грудь, в которую по самую рукоятку вонзился кинжал, и стал медленно оседать.
— Пьянствуют, гады, — Сагитт вынул из тела немца кинжал, обтер лезвие об офицерский френч.
— Новый год встречают. — Артавкин тихо выругался.
— У них сейчас рождественские праздники, — уточнил Алексей.
— Разговорчики! — осадил их Серебров и подал команду. — Берем блиндаж. Артавкин первый! Все, кто впереди, перед тобой — твои. Я и Курбанов следом. Все фрицы, что справа, твои, Сагитт.
— Все, кто справа, мои, — повторил Курбанов.
— Теми, что слева, займусь я, — закончил Серебров. — Громов нас прикрывает!
Но едва они приблизились к входу в блиндаж, как неожиданно внутри загремели выстрелы. Автоматные и пистолетные. Кучно и торопливо. Черноморцы переглянулись и вскинули оружие. Лезть под пули не имело никакого смысла. Что там, в блиндаже, произошло? Кто и в кого стреляет? Неужели группа Усмана Зарипова опередила их? Как они там оказались? Выходит, из блиндажа есть и второй выход? Как же они об этом не догадались раньше и не разведали подходы?
Дверь блиндажа с шумом распахнулась. В светлом прямоугольнике выросла крупная фигура немца. Он остановился на мгновение и поспешно вскинул автомат. Тут же Артавкин и Курбанов одновременно, почти в упор выстрелили в него, сразив наповал. Немец, выронив автомат, рухнул им под ноги.
— Не стреляйте, хлопцы! — донесся из глубины блиндажа голос Семена Юрченко. — Мы уже их всех поизничтожили!
— Молодцы! — Серебров, переступив через тело убитого фашиста, направился к блиндажу. — Пошли, ребята, поприветствуем победителей!
В наступившей тишине послышался голос гидрографа:
— Разведка, заходи! Каюта свободна!
А из полуоткрытой двери, сквозь шум ветра и грохот волн, доносилась ласковая музыка знаменитого танго, и бархатный голос певицы томно выводил слова:
В парке Чаир
распускаются розы…
На столе откупоренные бутылки с французским коньяком и крымским вином, открытые мясные консервы, аккуратно нарезанные куски сала и колбасы, пачка печенья, недопитые стаканы… Обитателей блиндажа уже нет в живых, убит и тот немец, который пару минут назад крутил ручку патефона, устанавливал диск пластинки. А острая игла по-прежнему снимала запись со звуковой дорожки…
В парке Чаир
наступила весна…
У Алексея что-то кольнуло под сердцем. Музыка напомнила о том, что он никогда не забывал. Под это танго они танцевали со Сталиной. В тот последний мирный вечер. Бал в Доме офицеров флота. Ее руки, обнявшие его за шею. Запах духов «Огни Москвы», тихий шепот ласковых слов. Неужели все ушло и больше никогда не повторится? Как она там, под Балаклавай? Жива ли?.. Как ей воюется? Дошло ли его краткое письмо, отправленное с Красниковым?
В блиндаже, перебивая все иные запахи, сильно пахло пороховой гарью.
Серебров посмотрел на часы: до начала штурма Феодосии осталось два часа, до города, до немецкого штаба — добрый десяток километров, а они все еще торчат в поселке Каранель…
В порту Феодосии бушевал огненный смерч.
Слухов впервые видел такой мощный залповый обстрел. Два крейсера и три эсминца одновременно били по ограниченному району прибрежной земли. Дмитрий явственно представлял себе, что творилось в эти минуты там — в порту, и соваться туда до окончания артиллерийского обстрела не было у него никакого желания.
Рядом с ним на командирском мостике стоял капитан-лейтенант Андрей Иванов, командир передового отряда высадки. Рослый, плечистый, на груди автомат. Он тоже всматривался туда, где бушевал огневой вал.
— Как ты думаешь, боковые ворота открыты? — спросил Иванов, перекрикивая шум ветра.
— Пока подходили сюда, немецкие корабельные дозоры в море отсутствовали, — ответил Слухов. — Вероятнее всего, и бонное заграждение порта не поставлено. Гуляют напропалую и думают, что в такую штормовую погоду никто в порт не сунется.
— Это нам плюс!
— Сейчас появится и минус, — ответил Слухов, — немцы очухаются после громкой побудки и начнут огрызаться. Элемент внезапности, судя по всему, уже потерян.
— Это еще как сказать! — бодро отозвался Иванов. — Мы им сейчас покажем, где раки зимуют!
Справа, соблюдая дистанцию, тяжело прыгая на волнах, на исходную позицию вышел морской охотник «МО-131». Он выдвинулся чуть вперед. Дмитрий усмехнулся. Капитан-лейтенант Черняк и на исходной позиции хочет всем показать, что именно ему предстоит первым ворваться в порт.
Над акваторий порта взвились осветительные снаряды, выпущенные с эскадренных миноносцев.
— Ну все… Наш черед! — сказал Иванов, поправляя автомат на груди.
Слухов посмотрел в сторону флагманского крейсера «Красный Кавказ», откуда должен был поступить сигнал. Над крейсером по-прежнему бушевал огонь, из жерла орудий дружными всплесками вылетали молнии залповой стрельбы. Но вдруг на крейсере деловито застучал яркими световыми точками и тире фонарь-ратьер.
— Товарищ командир, флагман дает «добро»! — сообщил сигнальщик.
— Передай, сигнал принят!
— Есть передать, сигнал принят!
— Полный вперед! — подал команду в машинное отделение Слухов, и моторы басовито взревели.
Вслед за Черняком и Слуховым рванули вперед и остальные малые боевые корабли. Оставляя за собой пенистые волны, они несли к причалам порта десантников первого штурмового броска.
— Готовь своих орлов к высадке! — крикнул Слухов Иванову.
— Они уже на взводе! — ответил капитан-лейтенант и спросил: — Каким бортом швартуемся?
— Правым!
Отряд юрких морских охотников, словно стая стальных птиц, стремительно несся к причалам.
Прорыв с моря в порт Феодосии — дело сложное. Район этот мелководен. Войти в порт возможно лишь по фарватеру. Акватория моря вокруг была заминирована и немцами, и нашими моряками еще до прихода германцев в Крым. А феодосийский маяк не горел. Рассчитывать на то, что в темную штормовую ночь удастся найти хоть какие-то ориентиры, не стоило. Поэтому для постановки навигационных средств непосредственно у входа в порт были использованы подводные лодки. Они скрытно приблизились к Феодосии и в назначенное заранее время всплыли в надводное положение. А всплыв, тут же включили навигационные огни, которые показали путь к фарватеру.
По этим световым ориентирам, которые показались в бушующих штормовых волнах, и взял курс первый штурмовой отряд.
Артиллерийская канонада, внезапно начавшись, так же внезапно и прекратилась, чтобы ненароком не навредить своим. Только ярко горели над побережьем и причалами порта специальные осветительные снаряды, зависшие в небе, словно гигантские электрические лампочки.
— Боковые ворота открыты! — радостно доложил впередсмотрящий. — Корабельные дозоры отсутствуют!
Это значило, что гитлеровцы не готовились к отражению атаки с моря. На душе как-то сразу полегчало. «Выходит, немцы действительно нас не ждали! — подумал Дмитрий. — А мы к ним с новогодним подарочком!»
— Порядок на флоте! — весело выдохнул Слухов и дал команду: — Орудие к бою!
В это же время такая же команда прозвучала в разных местах Феодосии, только на немецком языке. Берег оживился. Фашисты проснулись и, спешно приходя в себя после внезапного артиллерийского налета, спешили занять боевые рубежи, чтобы отразить внезапный натиск русских.
В небо взвились десятки осветительных ракет и повисли над акваторией порта. Наши освещали береговые укрепления, а немецкие — причалы и море. Стало светло, как днем. Берег ожил. Укрепленные точки выплеснули огневой шквал из всех видов оружия— пулеметов, автоматов, минометов, орудий… Заговорили тяжелые пушки — одна батарея с горы Лысой, господствующей над Феодосией, другая — с мыса Ильи. Того самого мыса, мимо которого пару часов назад тихо и незаметно прошла армада кораблей, но тогда никто даже предположить не мог, что именно здесь затаилась тяжелая батарея немцев.
Пушки крейсеров и эсминцев моментально отреагировали. Теперь с кораблей били уже по выявившим себя целям. Разрывы и выстрелы слились в сплошной гул канонады, вода закипела от фонтанов и водяных столбов, которые внезапно влетали вверх и грузно опадали.
Первым в порт ворвался морской охотник «М CD-IS!» под командованием Черняка. Обстреляв причалы из крупнокалиберного пулемета и скорострельной пушки, охотник подошел к феодосийскому маяку и высадил первый штурмовой отряд в составе 28 отважных моряков и гидрографическую партию. Десантники в короткой схватке уничтожили расчет двух немецких орудий и закрепились на южной части мола. А гидрографы тут же установили сигнальные ориентиры и зажгли яркий костер. Вслед за первым катером, ведя огонь из пулеметов и скорострельной 45-миллиметровой пушки, в гавань прорвался боевой корабль Дмитрия Слухова. На обледенелый причал первым выпрыгнул капитан-лейтенант Иванов, увлекая за собой свой отряд.
— Вперед, ребята! Круши гадов!
Ворвались в порт и остальные морские охотники. Они быстро высаживали штурмовые группы, пулеметным огнем и прицельной стрельбой из пушек помогали морякам-десантникам овладевать причалами. Завязались кровопролитные бои за каждый метр, за каждый укрепленный узел. Немцы наращивали силы. Под прикрытием портовых сооружений и каменных зданий, складов, сараев они отчаянно сопротивлялись и упорно защищали свои позиции, но остановить стремительный поток десанта не могли. Теряя боевых друзей в яро